Грешные ангелы

Фарс, называемый свадьбой, раздражал Клэри. Девушка ни на секунду не обманывалась атмосферой лживого веселья. Ещё несколько дней назад Алек рассказал охотнице о ловушке, в которую угодил его парабатай. Рыжей было жаль Джейса. Он был неплохим парнем, несколько самовлюблённым и не думающим о последствиях, но при этом в нём не было жестокости или подлости. Не заслуживал нефилим подобного. Моргенштерн оставалось лишь искренне надеяться, что рано или поздно ребята найдут общий язык. Во всяком случае, новоиспечённая миссис Эрондейл была явно неравнодушна к мужу. Так же девушку угнетала толпа напыщенных снобов, которых интересовали только они сами и возможность услышать новые сплетни, а то и подбить клинья к нужным людям. Никому и дела не было до молодожёнов. Воздух просто провонял фальшью и лицемерием. Лайтвудам или её родителям вообще было не до праздников, они совсем недавно похоронили своих детей. Единственным мало-мальски забавным моментом было то, как Алек почти ни на шаг не отходил от неё, потому что подружка невесты явно положила на парня глаз, чем приводила его в ужас. Даже если отбросить предпочтения охотника в личной жизни, Клэри была уверена, будь Лайтвуд стопроцентным натуралом, всё равно бы спасался от такой девушки бегством. Слишком напориста, упорно не желает понимать нежелания брюнета как-то сближаться. Спустя пару часов Клэри сочла, что уже достаточно потратила времени на этот цирк. Покинув поместье Эрондейлов, рыжая наконец смогла вдохнуть полной грудью. — Клэри, не бросай меня тут, — услышала девушка жалобный голос Лайтвуда. Брюнет пропал из поля зрения охотницы минут пять назад и сейчас смотрел на неё кажущимися огромными на бледном лице глазами. Вид парня заставил Моргенштерн сдавленно хихикнуть. Всё же девица, походу, смогла подловить Алека. Несколько верхних пуговиц рубашки нефилима были расстёгнуты, смоляные волосы всклокочены, а на щеке, губах и шее виднелись следы бардовой помады. Но посмотрев на лицо Лайтвуда, где застыл чуть ли не ужас, Клэри смеяться расхотелось. Охотник сейчас явно испытал моральное потрясение из-за покушения на его честь обнаглевшей бабёнкой. — Я домой собираюсь, но если хочешь, пошли со мной, — вздохнула Клэри. — Покажу тебе родовое гнездо Моргенштернов. Только сначала приведи себя в порядок, твой вид привлекает слишком много внимания. Сначала Лайтвуд непонимающе нахмурился, потом опустил взгляд на рубашку, на миг задумался и принялся судорожно застёгивать пуговицы. После пригладил, как мог, волосы. Когда Клэри протянула ему влажную салфетку и зеркальце, Алек, глянув в отражение, выругался сквозь зубы и принялся яростно стирать следы чужой наглости. Было уже довольно поздно, оттого на улицах было не особенно многолюдно. Пятнадцать минут прогулки неспешным шагом, и нефилимы достигли особняка семьи Моргенштерн. За это время Алеку удалось немного успокоиться. Тихий голос Клэри и само её присутствие этому хорошо способствовали. Однако стоило парню вспомнить чудовище женского пола, караулящее его на выходе из туалета, всё волоски на теле вставали дыбом. Он и опомниться не успел, как оказался прижат к стене и нечто присосалось к его губам, заставляя оцепенеть от ужаса. Первой мыслью было, что каким-то неведомым образом демону удалось пробраться в Аликанте. И лишь когда чужие руки уже шарили по груди, а губы находились в районе шеи, Лайтвуд понял, это всего лишь наглая девчонка, которая преследует его весь вечер. Зато теперь он точно понимал, что имел ввиду Джейс под словами «Проходу не даёт». Наглость девицы привела брюнета в шок. Её прикосновения были неприятны, вызывали острое отторжение. Немного грубовато отцепив и оттолкнув от себя охотницу, Алек бросился в празднично украшенный зал, который, застыв на пороге, обвёл полубезумным взглядом. Сделал он это вовремя, так как успел заметить огненную шевелюру, мелькнувшую на выходе, и, не задумываясь, бросился следом. Сама мысль остаться тут вызывала у нефилима дрожь. Особняк Моргенштернов парню понравился. Клэри не спеша провела ему мини-экскурсию по дому. Комнаты помещения были светлыми и уютными. Было видно, люди, которые тут живут, любят своё жилище. Множество растений, изысканных картин и изящная светлая мебель смотрелись очень гармонично. Оказавшись в родных стенах с Алеком, девушка неожиданно растерялась. Как ей развлекать парня? Чем им заниматься? Пока показывала охотнику дом, решила прибегнуть к универсальному решению — посмотреть какой-нибудь фильм. Оставив Лайтвуда в гостиной, девушка на скорую руку соорудила несколько бутербродов. Фильм оказался мелодрамой без претензий на оригинальность. Сама того не заметив, Моргенштерн в процессе поджала под себя ноги и прилегла на плечо Алека, который полулежал на диване. Сам же парень и, без того чувствующий себя почему-то неловко, вообще боялся пошевелиться, когда ощутил, как Клэри прижалась к его боку. Алек чувствовал её каждой клеточкой тела, и в отличии от прикосновений недавней сумасшедшей, никакого неприятия не было. Периодически рыжая слегка возилась, чуть меняя положение тела, даже не подозревая, какой эффект производят на брюнета её невинные касания. Алеку хотелось взвыть. Его тело отзывалось на близость рыжей самым неприличным образом. Разговор с Лексом несколько дней назад заставил парня признать — как бы дико это ни звучало, но он хочет Клэри. До чёрных мушек перед глазами и боли в теле. Но воспоминания о недавнем фееричном позоре, да и просто то дружеское доверие, с которым смотрела на него Моргенштерн, заставляли охотника давить крамольные мысли на корню. И пусть ночи порой сводили его с ума, а от непристойных желаний сводило всё тело, Алек не хотел терять то, что между ними было. Близость душевная стоит много больше физической. Но сейчас происходящее было истинной пыткой. Лайтвуд молился Ангелам, чтобы Клэри ничего не заметила. От напряжения, в котором пребывал брюнет, на висках даже выступили капли пота. Скорее бы закончился этот чёртов фильм! Зачем он вообще увязался следом за девушкой? Увы, покровители нефилимов были глухи к мольбам своего создания, потому как в очередной раз чуть изменив положение тела, рыжая ногой почувствовала то, чего быть просто не должно. После девушка подняла взгляд на лицо Лайтвуда и заметила сжатые губы, расширенные зрачки и бисеринки пота. — Алек, что с тобой? Ты в порядке? — недоумённо произнесла Клэри, а потом её шарахнуло пониманием. — О, Ангел! Лайтвуд, ты… ты… Поняв, что Моргенштерн всё же заметила его состояние, Алек окаменел. Нефилиму хотелось умереть на месте, только бы не испытывать этого сжигающего в прах смущения. — Я… Это… — дар речи отказал несчастному брюнету. — Клэри… Я… Это ничего не значит! Не поверила ему рыжая. Ей оставалось лишь поражаться своей слепоте, а ведь Лекс недавно прямым текстом заявил ей, что Лайтвуд далеко не столь равнодушен к ней, во всяком случае физически. Как она не заметила раньше и что со всем этим теперь делать? — Алек, — осторожно произнесла Клэри, — мы ведь это уже проходили, помнишь? Охотница понимала, напоминать о том эпизоде не очень корректно, но ситуация требовала срочного решения. Она дорожила Алеком и не хотела его терять из-за такой мелочи, как внезапно проснувшееся вожделение. Клэри не отрицала привлекательности парня, находила его сексуальным, но и в мыслях не покушалась на него, помня недавнее происшествие. К тому же Моргенштерн слишком хорошо знала, как часто секс может всё усложнить. Бежать! Лайтвуду хотелось бежать, не разбирая дороги, от нового унижения. Но он не мог. Слишком часто он предпочитал сбегать от проблем или закрывать на них глаза, когда дело касалось личного. Хватит. Если он и сейчас просто сбежит, то потеряет те крохи самоуважения, что ещё остались у него. — Клэри, — произнёс Алек, чувствуя, как мгновенно пересохли губы, — не буду отрицать, я испытываю к тебе физическое влечение, как бы странно это ни звучало. Но ты не подумай! Я ничего не прошу от тебя, ни к чему не принуждаю. Это пройдёт. Наверное. А сейчас мне, пожалуй, лучше уйти. Клэри не хотелось, чтобы брюнет уходил. Будь всё немного проще, из Лайтвуда мог бы получиться отличный любовник. И всё же, скорее всего, парень прав, ему стоит уйти. Так будет лучше. Встав на ноги, Алек деревянной походкой двинулся к выходу. Разум требовал делать ноги, но всё остальное противилось этому. Протест в душе всё рос, и когда охотник достиг порога комнаты, не выдержал. — К чёрту всё! — выдохнул Алек, в мгновение ока оказавшись рядом с рыжей и сжимая её в объятиях. — Хочу тебя. Безумно. И лучше скажи «нет» сейчас, если не разделяешь моих желаний. Надо бы остановить происходящее, но, наверное, Моргенштерн всё же безумна, потому как не хотела этого делать. Обвив шею Алека руками, она поцеловала его. Спотыкаясь через шаг, охотники достигли комнаты девушки, после чего одежда стремительно полетела на пол. Брюнет запретил себе думать или сомневаться. Он хотел эту девушку. Уже давно эти желания сводили его с ума. Потому отбросив в сторону всё лишнее, он с упоением исследовал такое незнакомое женское тело. Алек не знал, что конкретно делать, как доставить девушке удовольствие, потому просто скользил губами и руками по бархатной коже, тщательно отслеживая реакции Клэри. И ей вроде нравилось то, что он делал. Правда он и сам с каждым мгновением всё сильнее пьянел от горячего желания, которое неслось по венам. А Клэри, выгибаясь навстречу ласкам Лайтвуда, потрясённо ловила ртом воздух. Пусть порой в его прикосновениях чувствовалась некая неуверенность, но они были такими ошеломляюще нежными и трепетными, что рыжей казалось, ещё немного, и она просто сойдёт с ума от обилия эмоций и новых ощущений. Алек задохнулся, когда вошёл в девушку. Никогда он не чувствовал удовольствия столь остро. Он лишь надеялся, что его хватит на то, чтобы и Клэри дошла до своего пика, так как он был пугающе близок к этому. С каждым движением реальность становилась всё более далёкой, а жар в теле нарастал, пока не закончился взрывом небывалого наслаждения. Охотница и не предполагала, что секс может быть таким. Лайтвуд сводил её с ума своими неспешными ласками, умопомрачительными поцелуями и глубокими медленными толчками. В какой-то момент рыжая думала, что просто умрёт от слишком ярких ощущений. Оргазм пришёл ослепительной вспышкой, на какое-то время лишившей девушку возможности осознавать себя в пространстве. Лёжа рядом с Моргенштерн, брюнет старался осознать случившееся только что. Никогда прежде парень не испытывал ничего подобного. Казалось бы, какая разница, секс есть секс, всё вполне стандартно и предсказуемо, но пережитое им сейчас не шло ни в какое сравнение со всем, что было до. Мультифеерично, до безумия остро. Нефилиму и до этого приходилось испытывать яркое наслаждение в постели, но сейчас это было не так, совсем иначе. А ещё в голову лезли мысли, что да, он смог! У Алека была незабываемая близость с девушкой, значит, не настолько он безнадёжен. От всего этого хотелось глупо улыбаться. Рыжая была оглушена. Слишком всё казалось новым. Эта нежность, этот трепет… Не привыкла Клэри к подобному. Никогда такого не чувствовала. Это было так восхитительно, так сладко, что на глаза охотницы навернулись слёзы, и она, сама того не ожидая, громко всхлипнула. Раздавшийся всхлип был подобен ведру ледяной воды для Лайтвуда. Он настолько растворился в собственном удовольствии, что и не подумал, что девушке могло и не понравиться. Охотник знал — он далеко не лучший любовник. Но неужели он настолько плох, что партнёрша готова разреветься от разочарования? Обида комом встала в горле. Он ведь старался, совершенно искренне хотел сделать так, чтобы Клэри было с ним хорошо. Почему-то ему это было важно. — Неужели настолько плохо? — не выдержав, спросил парень глухим голосом. Не сразу девушка поняла, о чём он, а поняв, неожиданно расхохоталась. При этом и плакать не перестала. Смех и слёзы смешались в одно, и девушка беспомощно вздрагивала, сидя на кровати и прижимая одеяло к груди. Взгляд у Лайтвуда был мрачным, на дне невозможных глаз плескалась обида. Он ведь не понимает. Надо как-то успокоиться и объяснить свою неадекватную реакцию. — Ангел, Алек, — простонала девушка, когда смогла более менее совладать с собой, — это было слишком хорошо и потому плохо. Слова Клэри поставили охотника в тупик. Как их трактовать, он понятия не имел. Потому Лайтвуд лишь молча вопросительно уставился на девушку. — Не так давно, — тихо произнесла Моргенштерн, — Оливер сказал мне, что я больная извращенка, любящая жёсткий секс и выбирающая соответсвующих мужиков. Конечно же, я его послала. А ведь он оказался прав, — истерично то ли хохотнула, то ли всхлипнула девушка. — Я и правда всегда выбирала мудаков по жизни и эгоистов в постели и поняла это только сейчас, переспав с тобой. Можешь не дёргаться, Алек. Ты оказался даже слишком хорош. В жизни добрый и отзывчивый человек, в постели ласковый, потрясающий любовник. Ты настолько кардинально отличаешься от всех, с кем я имела дело для тебя… Это ужасно, Лайтвуд. Озвучив свои мысли, Клэри откинулась на кровать и закрыла лицо руками. Её просто убивало, что этот урод оказался прав. Она и правда испорченная до мозга костей. Такие, как она, не заслуживают таких, как Лайтвуд, потому что по жизни они потребители. Поэтому озабоченные уроды — вот кто подходят таким, как Моргенштерн. Потому что таких, как Алек, люди, подобные ей, превращают в таких же, как они сами. Как произошло с самой Клэри. — Эй, — услышала она голос парня и, убрав руки с лица, посмотрела в голубые глаза склонившегося над ней охотника, — глупости всё это. Ты сама мне говорила, только от тебя зависит, что и как будет дальше в твоей жизни. — Ты не понимаешь… — покачала головой рыжая. — Возможно, — легко согласился Алек. — Но я хорошо знаю, каково это, чувствовать, что натворил непоправимых ошибок и ощущать из-за этого себя грязным. Клэри чуть не подскочила на постели, смотря на нефилима огромными глазами. Как он понял? Откуда знает, что сейчас ей хочется удавиться от осознания, что более двух лет она сама лезла в грязь и считала это нормой, только сейчас осознав это? Со всеми парнями, с которыми была до этого Моргенштерн, они просто трахались, без особых нежностей и прелюдий. Но сегодня с Алеком… Чёрт, пусть рыжая и не верила в любовь, но именно любовью они занимались несколько минут назад, и это перевернуло всё её представление об интимной близости в целом. — Скажи честно, Лайтвуд, — спросила Клэри, чуть успокоившись, — ты до этого с девушками был? — Нет, — отозвался парень, смущённо отводя взгляд и чуть краснея. — Ты потрясающий, — совершенно искренне ответила девушка. — Для парня, который сегодня, можно сказать, потерял гетеросексуальную девственность, это невероятно. На безусловно приятные слова рыжей Алек лишь ещё сильнее покраснел, чувствуя себя совсем уж не в своей тарелке. — Только, Алек, — произнесла Моргенштерн, пытливо заглядывая в глаза парня, — это ничего не меняет. Мне не нужны отношения, и дело исключительно во мне. И только тебе решать, как и что будет дальше. Мы можем сделать вид, что ничего не было, и дальше общаться, как общались. Можем дружить и иногда делить постель. А можем и вовсе прекратить общение. Конечно, это не совсем то, что хотелось бы слышать Алеку. Глядя в изумрудные глаза девушки, нефилим только сейчас начал до конца понимать, насколько глубоко ранил её проклятый Ирвинг. Сможет ли Клэри когда-нибудь кому-то достаточно поверить, чтобы рискнуть вновь открыть своё сердце? Лайтвуд не знал. От этого становилось невыносимо тоскливо. Терять её брюнет определённо не хотел. — Я не хочу ничего забывать и не хочу прекращать наше общение, — прошептал Алек. — Это неправильно, — тихо отозвалась рыжая, — но я рада твоему выбору. И я безумно хочу этой ночью быть с тобой, даже если завтра всё полетит к чертям. — И я, — отозвался Лайтвуд охрипшим голосом, чувствуя, как желание снова начинает бурлить в крови. После Клэри опрокинула брюнета на спину, целуя чуть припухшие губы. Отбросив прочь старые убеждения и сомнительные мысли, девушка целиком отдалась чувственной магии. Впервые в жизни Моргенштерн делала что-то подобное. Рыжая с искренним удовольствием изучала красивое крепкое тело, даря Алеку то, чего от неё не видел ни один парень — нежность и ласку. И ей это нравилось. Нравилось касаться Лайтвуда, целовать его, ласкать и принимать ответные ласки. На время забыв обо всём на свете, двое нефилимов с головой нырнули в омут эротического удовольствия. В эти минуты ни Алек, ни Клэри не думали о проблемах или будущем, они просто принадлежали друг другу, искренне наслаждаясь этим. Снова и снова сливаясь воедино, отдаваясь без остатка, после чего уснули счастливые на смятой постели.