***
Районный травматолог, Вячеслав Аристархович Болезный (дал же Бог фамилию, хотя так было написано на визитке), оказался мужиком довольно молодым. Широкоплечим, высоким, с узким крупом и широкой грудиной (Родька захихикал мысленно) — хоть в порно роликах снимай. Сделав рентген и едва взглянув на снимок, объяснил, что перелома нет, лишь сильный ушиб. А отек и пройдёт недели через полторы. Организм борется, но лениво. Вот для ногтя необходимо больше времени. О ленности своего организма Родька мог легенды слагать, да былины писать, но сути это не меняло. — А может пилюли какие нужны? — протянул он с мольбой в голосе. Уж больно достала его нога. — Можно и пилюли, и компресс водочный, и мазь для реабилитации при травмах и ушибах. А вот вовнутрь, — доктор погрозил пальцем, — не употреблять. Эффект может быть неожиданным. Он заполнил медицинскую карту, внес данные в электронную базу, в то время как Краснов-Шапкин во все глаза облизывал его торс, играющие мускулатурой крупные руки, покрытые темными жесткими волосками, длинные ухоженные пальцы довольно легко удерживающие ручку. Родька завис, вырубившись на несколько секунд. Доктор клацнул по «энтер» и положил перед ним талон на следующую явку. — Увидимся через неделю, малыш… — томно, с улыбкой выдохнул эта порнозвезда и, прихватив нежно подбородок парня, провел большим пальцем по пухлой нижней губе. И Родька невольно облизал губу юрким розовым язычком, словно пробуя на вкус след, оставленный прикосновением В реальность его вернул щелчок замка на входной двери. Парень испуганно моргнул, сфокусировал взгляд на по-прежнему не обращающему на него внимания и клацающем клавиатурой «казанове», понял, что умудрился заснуть на эти несколько минут. Зло бросив ничего не понимающему Болезному «Извращенец!» и, схватив со стола талон, гордо поднявшись вышел за дверь, в то время как доктор молча глядел ему вслед, качая головой. Сбор пожитков с прицелом на госпитализацию оказался излишним, и довольный Родька, тут же забывший о "докторе-извращенце", закинув сумку на заднее сидение, мурлыкал себе под нос, крутя баранку своего компактного «Матиз», в предчувствие скорого возвращения Волкова из командировки, куда тот был отправлен начальником отдела фирмы, в которой он работал старшим менеджером. С момента увольнения в запас они не расставались дольше чем на день. Да и это время Родион переносил с трудом, старался звонить, чтобы хоть издали, на расстоянии, но создать для себя видимость контакта. Так разлука переносилась легче. Но эти последние три дня он вынужден был мириться с его отсутствием, Ярика отправили в соседний город, с инспекцией в филиал компании. Машина весело скакала по ухабам Российского бездорожья, бренча железом, и время от времени недовольно чихая, но стабильно довозила до дому. Родька улыбнулся: — «Помощница», — погладил приборную панель, слушая довольное урчание темно-вишневой крошки, и резво вывернув руль остановился у своего теремка. Сердце ошалело забилось, затрепыхалось в груди, глядя на ярко светящиеся окна во всем доме. Родька выскочил из машины. Это могло означать лишь одно — вернулся Ярослав. Счастливый, словно на крыльях, напрочь позабыв о своей больной ноге, он метнулся в дом, рывком открывая дверь в комнату. Ничего не соображая от нахлынувшего волной счастья, словно облако накрывшего с головой, отчего даже дышать стало трудно, ища глазами свое чудо и не находя, Родька остановился как вкопанный. Ярик вертелся перед зеркалом, меняя одну футболку на другую другу и никак не мог остановить свой выбор на чем-то конкретном. Одна мала, другая велика и растянута, третья не гармонирует с цветом и моделью брюк, метался он от зеркала к шкафу, то прикладывая к себе, то отбрасывая не подходящую случаю одежду, при этом не замечая Родьку, прислонившегося к дверному косяку. Парень смотрел на потуги любимого и червь подозрения, что все это неспроста, разъедал внутренности все больше, окутывая сетью сомнений. — Что ты суетишься, дорогой, ведь ты маг или как? — не выдержал Родька, отлипнув от косяка и проходя в комнату. Повел рукой и футболка села точно по фигуре Ярика, подчеркивая широкие плечи, подкаченную грудь, узкую талию. — Можно поинтересоваться, ты куда собираешься? — На встречу выпускников. Я ведь говорил… — Ярик виновато посмотрел на Родю. — Погоди… Так она должна быть через неделю, — внутренности скрутило в болезненный узел. — Вот, решили собраться пораньше, — Ярик виновато посмотрел на него, вытирая о бока вспотевшие руки. — Но ты же только вернулся, — произнес Родька сдавленно. Воздуха от чего-то не хватало. — Может хотя бы поужинаем вместе? Я борщ сварил и салат приготовил, — как он ни пытался сдержать обиду, в голосе прозвучали нотки плаксивости. — Родь, прости, я уже такси вызвал, — Волков виновато протянул руку, намереваясь коснуться щеки Родиона, глядя в его бездонные голубые глаза. Но тот шарахнулся в сторону, уходя от контакта. — Ну подожди, послушай… Договорить Ярик не успел, у дома прогудел сигнал подъехавшей машины, и он спешно схватив портмоне и куртку выскочил на улицу. Краснов вышел следом, глядя раздраженно на отъезжающее такси. В груди разрастался болезненный ком ревности. — Ты чего такой смурной? — раздалось слева, и Родька, повернув голову, увидел Настю. Девчушка подросла, но по-прежнему была похожа на чертенка. Цветастый комбинезончик, яркая куртка, слегка великоватая, словно с чужого плеча; туго заплетенные косички, торчащие в стороны, и курносый нос, делали ее похожей на «Пеппи — длинный чулок» — веселушка и проказница. Краснов невольно улыбнулся. Настя перевела взгляд с такси, на котором уехал Ярик на Родьку: — Что, не взяли? Меня тоже никогда не берут, — ее слова прозвучали как-то совсем по-детски, чем разрядили напряженность, ощутимо висящую в воздухе. Родион улыбнулся. — Как Влад? Письма пишет? — спросил он, лишь бы отвлечься от тяжелых мыслей, накатывающих, словно морская волна. Настя неловко переступила с ноги на ногу, перехватывая поудобнее тяжелую коробку. В ней что-то запищало, завозилось, от чего коробка едва не выскользнула из рук. — Пишет, все хорошо, мамка к нему собирается, а меня не берет. Говорит, с младшими некому сидеть. — Давай помогу. — Родька поудобнее перехватил груз, взвешивая в руке. — Тяжелая! Что ты там, кирпичи несёшь? Настя развернула коробку в руках парня и сквозь дыру, проделанную в ее картонном боку, он увидел шевелящийся, словно нюхал воздух, вылезший наружу маленький барсучий нос. — Возле норы нашла, думала сдохнет. Но он сильный. Я ухаживала с неделю прям в заповеднике, бутылочку с молоком носила, думала его мать объявится. Но та так и не пришла. Может волки задрали? — между делом девчушка нарвала свежей травы и выстелила дно коробки с одной стороны. — В какие войска Влад попал? — поинтересовался Родька, когда они наконец свернули к дому Анисьи Мышкиной. — В радужные, — хихикнула девчонка и забрала груз. Парню показалось, он ослышался. Тем более никогда о таких войсках не слышал. Но Настя говорила это с такой уверенностью, что не верить ей было бы глупо. — Куда? — запнулся на полушаге Краснов-Шапкин. — В «Голубой батальон», — в голос рассмеялась Настя. — Это я ему посоветовала прикинуться геем, чтобы от армии откосить. Он и прикинулся. А его взяли и отправили в гейский батальон, — хохотала девчонка, прижимая к себе коробку. Родион покачал головой. Спасибо, — крикнула вслед Настя, когда он махнув рукой, повернул назад. Уже дома он долгое время стоял у зеркала, разглядывая себя. Идея с переодеванием показалась ему очень привлекательной. Тем более Волков не единожды видел его в провокационном наряде. Но Родька сомневался, стоит ли идти в таком экстремальном виде, хотя и недолго. В ванной на полочке лежало все, что нужно для очистки, затем принял душ и уже через полчаса высушил волосы. Подумав, надел брюки, что так подчеркивали его узкие, не лишенные плавных линий бедра, и футболку, облегающую худенький торс. Покрутился перед зеркалом, рассматривая себя. Нахмурился. Мысль о том, как его появление воспримет Ярик, грызла изнутри. Но он настойчиво убеждал себя в том, что всегда можно сказать, будто приехал за ним, чтобы не пришлось вызывать такси. Ведь это лучше, когда едешь на своей, с любимым человеком, чем на разбитой колымаге и один. Снова вскочил, меряя шагами комнату. Нерешительно поднял взгляд на свое отражение. «Ведь это не недоверие, ведь правда?» — пытался убедить зудящий в ухо внутренний голос. Он всего лишь хотел быть рядом, соскучится. — Ты трус, Родька, признайся уже в этом… — боль полоснула грудь, пружиня о ребра, не давая вздохнуть в полную силу. Как поступить? Что правильно, а что нет? Как сделать выбор, чтобы и волки были сыты и овцы целы? Он не хотел терять Ярика, но это случится однозначно, когда тот поймет его ревнивую детскую выходку. Медлить нельзя. Он повел рукой и облачился в точно такую как у Ярика футболку, оглянулся через плечо на свое отражение в зеркало. Удовлетворенно кивнул, взяв ключи от машины и куртку, вышел из дома. Студенческое кафе, где собирались встретиться Ярик с друзьями, Родион знал хорошо. Он и сам частенько зависал там после занятий. Заняв место в баре и заказав сок, он принялся из-под тишка наблюдать за веселящейся шумной компанией друзей.***
За время его службы город сильно изменился. Вроде какой-то год, но вокруг студенческого городка выросли пара офисных зданий из стекла и бетона. Новый кинотеатр, своими архитектурными изысками больше напоминающий дворцово-парковую архитектуру Санкт-Петербурга, чем современное, построенное по последнему слову техники сооружение. Несколько ресторанов, разной степени классности. Модернизация не обошла и студенческое кафе. Заведение выросло, приосанилось и теперь напоминало довольно комфортабельную виллу. Вокруг, словно подъездная аллея упиралась в тоннель, смыкались ветвями цветущие глицинии, образуя арку. Густой, насыщенный аромат цветов кружил голову. На всем протяжении тоннеля то вправо, то влево уходили тропинки ведущие к детской площадке, пруду с лебедями, теннисному корту и открытой летней сцене. На Ярика навалились воспоминания о годах учебы, всплеск адреналина был настолько сильным, что закружилась голова (а может это от длинных душистых соцветий над головой?). Он остановился, ухватившись рукой за узловатый толстый ствол. Глубоко вздохнул, дав себе время успокоиться. Посмотрел на часы — парни наверняка уже на месте и ждут только его. — О какие люди! Вы только посмотрите! — Толик Смирнов раскинул руки, словно хотел объять необъятное. Ярик по старой традиции повторил его жест и вдруг поднырнул под руку и ухватив его за шею, прошептал: — Ты ждал меня, милый! — тот покрылся красными пятнами от смущения и заржал. — Надо же, помнит, чертяка! - стараясь скрыть смущение. Ярик ожидал от старых товарищей скованности, готов был даже к холодному равнодушию к своей персоне, все же друзья знали его пять лет, а о его предпочтениях — три с гаком. Но нет, все было как обычно, словно и не было этих полутора лет расставания. Он снял куртку, повесил на стул и лишь после этого развернулся. Сидящий справа Иван скосил на него взгляд и едва не подавился орешками. Ярик услышал тихое хихиканье, но не понял в чем дело. — Помню-помню, конечно, как забыть-то? Потянулся через стол. — Вот кто нисколько не изменился. — По-мужски сильно сжал руку Саньки Петрова, поздоровался со Славой и повернулся к Ване. — А ты что все хихикаешь? Иван неопределенно помахал вилкой перед лицом, показывая, что это ничего не значащий смех, и сглотнув, запил из большой кружки пиво. Собрался было ответить, но Ярик перескочил на другое. Иван облегченно выдохнул, скосив глаза на его спину, вновь зашелся беззвучным смехом. — Ну рассказывайте, как жизнь… — подтянув к себе бокал полный пенного и прихватив с подноса в центре стола шпажку с шашлыком. — Ванечка у нас в самостоятельное плавание подался, — начал Славка, но Ярик, нахмурив брови, перебил. — В смысле? — спросил недоверчиво. — В том самом смысле. Разделили они с отцом бизнес, и теперь у Ванечки своя клининговая компания. У нас с Петровым партнерство в строительном бизнесе, а Толик, Толик — это Толик! Женился, завел семью, — хохотнул Славка. — Теперь он у нас отец-герой — аж тройней разжился! — Ну и что? — Встрял тот, зато у меня секс стабильный. Вот кто из вас может этим похвастать, кроме меня, (пауза) То-то же! Ваня снова, беззвучно содрогаясь от смеха, ткнул в Ярика вилкой, едва ли не в глаз: — Вот он! — на глазах парня выступили слезы. Тело вздрагивало, пытаясь совладать с попытками остановить смех. — А что я, что я-то? — наигранно возмутился Ярик, спрятав улыбку за кружкой пива. — Ну раз сам не сознаешься, мы у Родьки спросим, Ваня достал телефон, делая вид, что хочет набрать номер. Ярик настороженно посмотрел на друзей. Ориентацию свою он никогда не скрывал, а вот имя своего парня не афишировал. — Блин, да что это значит? — возмутился Волков. — На мне что, написано? — Ага, крупными радужными буквами, да ещё и направление указано. Парни, это должен видеть каждый. Встань, избушка, развернись и пониже наклонись. Ярик ничего не понимая вскочил и завертелся, пытаясь посмотреть себе через плечо. — Да не вертись ты! Дай насладиться остальным, — Ваня тормознул его за руку, заставив развернуться. За спиной раздался дружный хохот и щелчки фотокамер. — Да что там? Что вы ржете, как жеребцы? Отпусти, куртку надену, — Ярик пытался выдернуть рукав из цепких Ваниных пальцев. — Поздновато, тебе не кажется? — парни зашлись новой волной хохота. — Тут добрая половина посетителей видела, кому принадлежит эта задница, — к Ярику развернули как по команде четыре мобильных, где на экране красовалась ярикова спина с крупными, написанными арабской вязью буквами: «Собственность Родьки» и вниз к заднице тянулась длинная радужная стрелка. «Твою ж копалку, Родька! Юный мститель, мля!» — внутренне, как-то совсем беззлобно, даже с толикой гордости выматерился Ярик. Лицо украсили пунцовые пятна румянца. Друзья знали всю его подноготную, но это только друзья. И он был вовсе не уверен, смог ли он вот так в открытую заявить о своей принадлежности кому-то на всю округу. Скорее всего нет. — А какие тебе парни нравятся? — Не унимался Славка — С какой задницей? Вопрос был скорее всего провокационный, и Ярик мог и вовсе на него не отвечать, но он насадил на вилку кусочек яблока, но до рта так и не донес, ткнул вилкой в сторону Ванечки: — Как у него», — с улыбкой наблюдая, как вытянулось лица парня. — А что это его, а не моя? — вновь под громкий хохот подал голос Славка. — Чем моя-то хуже? — А давайте спросим у того парня, может он знает ответ, — подал голос Петров и ткнул шпажкой в сторону барной стойки. Ярик по инерции повернул голову, посмотреть, на кого указывали парни, пробежался взглядом по толпе, выхватил из массы паренька в темной футболке, сидящего на высоком барном стуле, и державшем в руке большой узкий стакан с апельсиновым соком. На спине красовалась точно такая надпись со стрелкой, как и у него: «Собственность Ярика». Парень, словно ощутив взгляд, развернулся и Волков как с обрыва окунулся в голубизну любимых глаз Родьки. — Люблю тебя, Красная Шапочка! — произнес одними губами так, чтобы понял только он, поднимаясь с места. Краснов, словно завороженный взглядом глубоких карих глаз, следил за его приближением. Не имея возможности ни пошевелиться, ни вздохнуть. — И я тебя мой Волк, — принимая куртку на плечи и заглядывая в глаза. — Может домой? — робко погладив предплечье и зарываясь пальцами в волоски на руке. Волков прикрыл глаза. Удовольствие, сродни неги, разливалось по телу и концентрировалось внизу живота. Горло сковало, будто стальным обручем, он кивнул, не уверенный, что сможет произнести хотя бы слово. Но ощущение быстро отпустило, теплыми волнами накрывая сознание. Больше они не произнесли ни слова, да и не было в этом необходимости. Но Родька понял одно: без доверия нет ни любви, ни отношений.