Сказочная любовь или гадание в ночь на Купала

      Осень в этом году пришла с обильными дождями и легкими ночными заморозками, сковывающими лужи тоненькой корочкой серебристого льда. Теплых солнечных дней стало в разы меньше — по пальцам пересчитать. А рыже-красная листва, изредка попадавшаяся в кронах деревьев, с каждым днем становилась все ярче и обильнее. Каждый такой денек, наполненный солнцем и теплом, для Родьки становился подарком судьбы, когда хотелось подставить лицо под теплые ласковые пальчики последних солнечных лучей. Все ещё ярких, умытых ночным дождиком, но уже не таких горячих.       Он прикрыл веки подставившись под эту немудреную ласку. Открытая довольная улыбка сделала черты лица мягче, нежнее.       — Чему лыбишься, как блаженный, — Аглая Степановна вышла на крыльцо, бренча ведрами.       Налила обрат в поилку и поставила ее пришвартованному у крыльца рыжему теленку. Рыжик перебирал ногами, топчась на месте, словно спрашивая разрешения, а после протяжно замычал и сунул свой большой розовый нос в молоко.       Родька улыбнулся, налаживая крючок на поводке. Заменил поплавок на более яркий и повесил грузило. Эту удочку, подарок Ярика ко дню рождения, он берег как зеницу ока. Наглаживал ее, протирал влажной тряпочкой, навешивал крючки и снова убирал в футляр, под вздохи бабки Аглаи. И ждал, ждал Ярика из армии.       Повернулся к теленку:       — Со мной на пруд пойдешь, Рыжик? — теленок фыркнул, выпустив из носа огромный молочный пузырь, хлестнул хвостом по боку и снова занырнул в молоко.       Бычок подрос за эти полтора месяца, раздался в грудине, а длинная кучерявая чёлка, завивающаяся крупными кольцами на широком лбу, развивалась, подхваченная ветром. Теленок все лето бегавший за ним щенком, теперь степенно перебирал ногами, водя носом в обрате.       — Родька, ты бы подправил ему чуб. Посмотри как разросся, словно не теленок, а лошадь какая, — Аглая чесалом пригладила Рыжику холку, тот мычал от удовольствия и пускал пузыри. — Скоро косы плести начнем, — сокрушалась она. — Да и тебе практика нужна, ворожея из тебя не очень!       Родька усмехнулся.       В тот раз, он получил письмо от Ярика с прилагавшимися к нему фото, где его благоверный, сидя в парке на скамье, обнимал симпатичную девицу в коротенькой, чуть прикрывающей стыд юбчонке. Уши запылали, а в груди проснулось грызущее внутренности чудовище. Родька ревниво рыкнул и невольно движением руки пустил волну магии, отчего фото взвилось со стола и пролетев через комнату срезало с окна штору, будто лазером полоснуло. Испугавшись того, что натворил, он заорал, как оглашенный, на что бабка утешающе погладила по плечу:       — Поздравляю, внучек, вот и в тебе магия проснулась! Только дома не ворожи, шторы у меня одни.       В тот вечер, расстроенный Родька даже не мог должным образом оценить факт своего становления магом. Он, бурча под нос и тыкая в пальцы иглой, штопал бабкины шторы.       — Хорошо, бабуль, вечером, как с пруда вернусь, — он закинул удочку на плечо, вышел за калитку и потопал в сторону заповедника. Улыбаясь, чему-то своему, заветному, он щурился под солнечными поцелуями и поглаживал пальцем удилище, приятно отдававшее тепло, разливавшееся по телу. И мечтал, мечтал о скорейшем возвращении из армии Ярика, мечтал о том, что может теперь рассказать ему о проснувшейся магии. Ведь туда, в армию, этого не напишешь — примут за сумасшедшего. Мечтал о том, что теперь мог свободно, не таясь, говорить «Я люблю тебя». Мечтал о многом, простом и сложном, о том, что может сделать сам и несбыточном.       Замечтавшись не заметил что вышел к пруду, не заметил и Костика Кощеева, пленившего Нериду. Не понимающий что происходит, Родька затаился в кустах, с дико бьющимся сердцем, глядя на замысловато опутанную узлами Нериду, словно макраме вязал. Русалка дергалась пытаясь вырваться, но это ей не удавалось.       Поначалу просила, после угрожала, но Костик был неумолим.       — Что ты дергаешься, рыбина глупая? Да отпущу я тебя, не боись! — Костик перебросил сигаретку на другую сторону рта и пыхнул в лицо русалке клубом сизого табачного дыма.       Нерида закашлялась, согнувшись, роняя на лицо влажные зеленоватые волосы:       — Чего ты хочешь, человек?       — Отпущу, коль побудешь моей Золотой рыбкой. Три желания исполнишь, — хмыкнул местный олигарх, проведя ладонью по гладкому лысому черепу.       Нерида пристально посмотрела на Костика и вдруг расхохоталась:       — Ты хоть помнишь, старче, чем сказка закончилась? — узлы неумолимо врезались в тело, оставляя красные полосы на бледной русалочьей коже, но девушка не обращала на них внимания. — Не зарывайся, человек!       Костик поморщился. Конца, как в сказке, не хотелось, а вот от несбывшихся желаний свербило в заду.       — Сказал же отпущу, соглашайся! — Костик ухватил Нериду за волосы и погладил покатое девичье бедро свободной рукой.       Нерида от отвращения дернулась, зашипела, как раздраженная змея, при этом став похожей на медузу:       — Хорошо, выполню твои желания, — она ударила хвостом по воде, окатив обоих. — Но поклянись, что отпустишь, — прошелестела она голосом похожим на хруст сухой листвы под ногами.       Родька напряг слух, с трудом сдерживая себя, чтобы не броситься на помощь. И едва не заорал в полный голос, когда прохладная рука прикрыла ладонью ему рот и прижала его стройную фигуру к горячему телу за спиной. Родька медленно повернулся и утонул в карих глазах Ярика. Охнув, бросился на шею, но Волков, прижав его на короткий миг, вновь развернул к пруду:       — Как же давно я ждал, этого! — громко шептал, целуя шею и плечо Родьки. — Но не меньше я ждал, что кто-нибудь поставит на место этого зазнайку! — запустив руку под полу куртки, нащупал сквозь тонкую ткань сосок, замычал невнятно в шею. И Родька почувствовал упершийся в бедро стояк.       Он млел под горячими ласками любимого человека, позабыв про удочки и про Костика Кощеева. Сердце, как ошалелое, рвалось из груди навстречу парню, трепыхалось птицей в силках, барабанным боем било в уши. Родион прикрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание, всем телом прижимаясь к крепкому торсу, пахнущему потом и ваксой, но такому родному, желанному.       — Клянусь! Сказал же… — злился Кощеев — Тогда и ты обещай, что не будешь мстить.       Внутри у Костика зародился страх, опасение, что магичка, отомстит семье, Васеньке и деткам, хотя и те сильные маги. Но чем не шутит черт! Русалка довольно махнула хвостом, облив его фонтаном брызг. В этот самый момент Костик понял, что его каким-то образом обвели вокруг пальца. Но отступать было поздно.       — Мстить и пакостить не буду, — пообещала с улыбкой девушка и потребовала. — Распутывай узлы.       Кощеев недовольно пыхтел, распутывая свои художества, а Родька откровенно радовался смекалке магички.       — Ну давай, что ты там хотел, — Нерида оперлась руками на мостки, положив подбородок на сомкнутые в замок ладони. — Побуду твоей Зайкой, Киской, Рыбкой.       Костик напрягся, и набрал в грудь воздуха, отчего его дутая кожаная куртка стала похожа на большой бычий пузырь, и выпалил:       — Хочу, чтобы земля за «Сосновым бором» не досталась никому из конкурентов — это раз! — Костик демонстративно загнул палец на руке, ведя счет желаниям.       По телу Нериды прошла волна дрожи, кожа засветилась перламутром и девушка взмахнув хвостом нырнула в омут и через мгновение, сделав сальто высоко в воздухе:       — Твои желания исполнены! — ее громкий смех разнесся по заповедному лесу.       — Но это лишь одно желание! — возмущенно топнул незадачливый рыбак. — «Златою рыбкой для тебя побыть», (Нерида подняла пальчик вверх) Исполнить ТРИ желания, как в сказке, Жилье, машину, яхту подарить И чтоб с женою жить в любви и ласке. «Не мстить тебе, жене и детворе» (второй палец поднялся вверх) За то, что ты связал меня узлами Клянусь, не буду, старче, и тебе Неплохо бы заняться добрыми делами. «Земля чтоб не досталась никому» (вверх взлетел третий палец) Желанье третье я исполню точно Да и тебе наделом этим не владеть, Ведь ты сидишь на попе прочно.       Расстроенный неудачей Кощеев, собрал удилища, садок и отправился в деревню. Настроение было испорчено. Земля, о которой он мечтал уже несколько лет, так и не стала его. Слева хрустнула ветка. Он огляделся, присмотревшись, увидел в кустах целующихся Родьку с Яриком и вздохнул:       «Вот всегда так: кому-то все, а кому-то ничего!»