Мое личное лекарство

      Ослепительный белый свет заставляет меня вновь открывать глаза. 7:00. Через мгновение в камеру войдут санитары, свяжут мне руки и настойчиво попросят принять многочисленные пилюли, не забыв облапать, разумеется. За дверью слышатся шаги, по помещению проносится протяжный скрип железной двери. О, как неожиданно. Меня поднимают с кровати и заводят руки за спину. Таблетки уже летят ко мне в рот, и тут же мужская рука настойчиво подносит стакан воды к моим губам. Будто не нарочно стакан наклоняется чуть сильнее нужного и капли воды стекают по подбородку и попадают на белую футболку. Санитар, державший стакан ухмыльнулся и задержал взгляд на моей груди. Только после громкого глотка меня развязывают и оставляют в покое. Ненавижу. Я терплю эти издевательства ежедневно уже в течении полугода. Вы не представляете, что я испытываю каждый раз, когда они заходят сюда. Я готова выдавить их мерзкие похотливые глазенки собственными пальцами, однажды я даже попыталась, но давно прошедшие синяки на боках и животе от их поганых ног я еще не забыла.       Как же я скучаю по временам, когда я была свободна, особенно я истосковалась по женской ласке. О да, я люблю женщин, не меньше чем они меня. Знаете такое чувство, когда женщина должна принадлежать только тебе, никто не должен даже смотреть на нее и дышать тем же воздухом, что дышит она, и вы готовы убить ее, чтобы ни малейшей частички этого прекрасного создания не досталось миру. Я думаю, вы уже догадались, почему я нахожусь здесь. Да, я убивала. Много ли милейших женских душ спасла я от тяготы этой никчемной жизни? Видимо достаточно, чтобы угодить в психушку. Как я говорила ранее, здесь я уже полгода, и даже в стенах этого не столь отдаленного заведения я нашла ее, неподражаемую диву, лишь звук ее голоса, который я слышу каждый вторник и четверг, заставляет меня хотеть ее до безумия. Я уверена, скоро я овладею этим янтарно- шоколадным взором. Эта женщина будет смотреть лишь на меня. Шрам на пухлых красных губах был высечен, что бы я любовалась, осязала его. Ночами я ласкаю себя и представляю как прикасаюсь к нему языком или большим пальцем, нежно или грубо, страстно или высокомерно и безразлично. Эти черные как смоль волосы созданы чтобы я сжимала их в своем кулаке, я уверена они подобны шелку, как и ее кожа. Зачем я вспоминаю о ней снова, зачем вспоминаю как хочу прикоснуться языком к ее тонкой шее, представляю, как не смогу удержаться и сожму ее слишком сильно, сорвав последний вдох, я так четко чувствую как ее пульс слабеет и прекращается. Как же я могла забыть о ее великолепных, облаченных в черный капрон ножках. Я люблю думать что это чулки, это так избито, но мне нравится. Невероятное мучение. Кто посмел создать тебя, моя пленительная муза? Почему судьба распорядилась так? Лучше бы я умерла так и не узнав тебя.

***

      Я испытываю одновременно радость и горе от факта, что сегодня вторник, в этот день мы всегда беседуем с тобой, ведь ты мой заботливый лечащий врач. Ровно в 14:55 санитары вновь вторгаются в мое личное пространство, руки снова скованы за спиной, радует лишь одна мысль — ты вновь посмотришь на меня. Как томительно ожидание встречи, минуя узкие ярко освещенные коридорчики меня приводят к знакомой двери.       Вот я снова здесь, ты смотришь мне прямо в глаза. Меня сажают на стул, прямо напротив твоего дорогого дубового стола. Надеюсь он достаточно крепок чтобы выдержать мою страсть. Меня приковывают к стулу, я рада этому, ведь так мы можем остаться наедине, санитару не придется находиться здесь, чтобы охранять тебя, моя королева.       Сегодня ты первая отвела взгляд, возможно я смотрю слишком пристально. Для галочки ты листаешь мое личное дело. Это происходит раз за разом, уже целых пол года. Зачем? Я знаю, ты выучила его почти дословно. Имя: Эмма Фамилия: Свон Возраст: 27 лет Диагноз: Маниакальный синдром, нарциссическое расстройство личности…       Какой же бред! Я не больна, это мир болен такими как ты. Я знаю, ты тоже любишь меня, так же как и все они. Увы, еще не успела я познать такой красоты как твоя, иначе не вожделела бы так сильно. Твой белый халат распахнут, разве так можно? Непозволительно глубоко твое декольте, мой взгляд скользит туда, и ты замечаешь, нервно застегивая ослепительно белый халат на пуговицы. Я улавливаю нотку страха в твоих глазах, ты умело скрываешь ее, но против меня твой наигранно строгий взгляд не работает, никогда не работал, но ты пытаешься. Ты решила справиться о моем самочувствии, я как всегда в шутку отвечаю, что пока никого не убила. Ты не оценила. Жаль. Ты задаешь мне все те же шаблонные вопросы, что и всегда. Ты делаешь это так властно, что мне хочется поставить тебя на колени и стереть это высокомерное выражение с твоего лица. Ты думаешь, что я всегда буду в твоем подчинении, но ты ошибаешься. Ты даже не догадываешься, что санитар сегодня просто отвратительно выполнил свою работу и не проверил застежку на моих извечных оковах. А еще, кажется, он ушел на обед. Я не вижу тени за матовым стеклом, а значит нас с тобой даже никто не услышит. Как опрометчиво, теперь у королевы нет слуг.       Без резких движений я медленно начинаю высвобождаться из недвижимого плена, попутно отвечая на твои вопросы. Забавно, на мои ты никогда не отвечаешь. Краем глаза замечаю что окно открыто, сегодня довольно ветренно, надеюсь ты не простудишься. Пока ты втираешь мне что-то о ценности человеческой жизни и эффективности препаратов, я мысленно улыбаюсь, ведь я никогда их не глотаю. Я прячу их между щекой и деснами и сплевываю в туалет, когда меня оставляют одну. Отвратительная клиника, они вообще следят за больными? Я осторожно вытаскиваю одну руку, но держу за спиной и ты не замечаешь этого, как и моего предвкушения. Тканевые браслеты почти сняты, ты что-то записываешь в блокнот, но вдруг сильный порыв ветра сдувает все с твоего стола, я вздрагиваю, как и ты. Неловко улыбаясь ты начинаешь собирать все с пола. Ты так невероятно близко. Ты становишься ко мне спиной и наклоняешься за последней бумажкой. И я понимаю, что этот миг настал. Реджина Миллс, я официально объявляю тебя своей сучкой.