Впадая в безумие

      Суточный наряд вне очереди. Надо же было так подставиться. Веки слипались от усталости, а грядущий день не обещал быть легким. Расхаживая перед воротами из стороны в сторону и перекладывая винтовку из одной руки в другую, все, чего она пыталась добиться, так это не уснуть. Иначе еще один наряд обеспечен. По ее примерным подсчетам и по звукам, которые издавали часы на северной башне, Аккерман смела предположить, что скоро будет три часа ночи.       Сдав прошлое патрулирование, она вернулась в пустую казарму и лишь на секунду прилегла. Секунда продлилась на всю утреннюю тренировку и завтрак. Так глупо… Хотя, кто-то из ребят попадал в передряги похуже. Засыпая прямо на посту, они не всегда могли услышать раздающиеся рядом шаги, почувствовать, как у них из рук забирают оружие, и вовремя проснуться. Лишаясь предмета защиты, они схлопатывали гораздо больше, чем один наряд.       Летняя ночь была тихой и темной, на небосводе можно было лишь заметить тонкий серп луны, который не излучал и капли света. Приходилось довольствоваться только звуками. Мягкий шелест листьев деревьев, одинокий стрекот цикад в траве и стоны притаившегося в кронах деревьев сыча.       Микаса поежилась, а потом сонная пелена исчезла сама собой. Чем еще могла довольствоваться Аккерман, так это собственными ощущениями. Лопатки словно обдало холодом, а в ушах зашумело. Девушка остановилась, удобнее перехватила винтовку, приблизив приклад к правому плечу и наугад направив левой ладонью ствол в сторону сиреневых кустов, откуда донесся треск ветки.       Конечно, в карауле она была с напарником, но Конни отлучился по «особо важным делам», как он выразился, несколько минут назад. И вряд ли бы вернулся так скоро, да еще и тихо. Видя, как он пробирался сквозь высокую траву и мелкие кусты к небольшой заросли, о бесшумности не могло быть и речи.       Скорее всего, это кто-то из бодрствующих офицеров, направленных на проверку рядовых. В ином случае — незваный гость или ночной зверек, вышедший на охоту. Вариант, что ей просто показалось, не рассматривался.       Делая глубокий вдох, Микаса снимает оружие с предохранителя и подносит указательный палец поближе к спусковому крючку. Стрелять во все тени, как ошалелая, она не собиралась. Можно получить после хороший выговор.       Да и темнота такая, что глаз выколи, толку то. Приходилось концентрироваться на звуках. Переводя взгляд то влево, то вправо от предполагаемой точки, откуда донесся шум, девушка пыталась выцепить любое более темное движущееся пятно. Это был не зверь, скорее всего, если бы он крался к ней, его глаза были бы ей видны. Но ощущение чужого присутствия не покидало.       Вдох. Выдох. Это не титан, а какой-то человек, куда более ранимый. Был бы Конни здесь, она бы пошла все проверить, но второго караульного нет.       Руки начали затекать от вскинутого оружия. Неужели показалось? Ночная тишина более ничем не прервалась. Может это шум Спрингера? Убирая палец со спускового крючка и возвращая оружие в небоевое состояние, Микаса еле успевает сообразить, что кто-то быстро приближается слева. Шаги стали отчетливо слышны. Перехватив винтовку двумя руками, как перекладину, и выставив ее перед собой в качестве защиты, одномоментно поворачиваясь в сторону опасности, Аккерман удается блокировать угрозу.       Недовольное цыканье раздающиеся в темноте, и ей удается разглядеть капитана Леви.       Ну, конечно.       Стоило ли сомневаться?       Пришел самолично посмотреть на плод своих трудов. Нижнее веко дернулось.       — Рядовая Аккерман, где твой напарник?       — Отлучился по физиологическим потребностям, капитан, — занимая необходимую стойку, ответила Микаса в той же манере, мысленно жалея Конни. Отлучиться с вверенного поста на дежурстве…       Леви и так сегодня или, вернее, вчера был в наихудшем расположении духа.       Наказание получили практически все, до кого он мог достать: у кого-то показательная порка, а именно избиение до полусмерти на тренировке и пышущие ядом фразы о том, как все они никчемны (это ей передала Саша за обедом), а у кого-то наряды вне очереди. А еще капитан никого из рядовых не назвал сегодня по имени, только официальные обращения.       Спрингер огребет по полной, когда вернется.       В слабом лунном свете Микаса пыталась разглядеть капитана. Слегка прищурившись и сведя брови к переносице, она сначала фыркнула, а потом залилась смехом, поднося ладонь к лицу.       Леви удивленно взглянул на нее. Напрашивается.       — Я, по-твоему, клоун, рядовая Аккерман?       Девушка отрицательно закачала головой, пытаясь прекратить так не вовремя пробравший ее смех.       — Простите, капитан, просто у вас на голове листья и репейники и на одежде тоже, — она давилась смехом, понимая, как капитан пробрался незамеченным.       В восточной части штаба не было изгороди, росли только огромные чертополохи и уйма других сорняков, пробраться через которые не произведя шума, было мало возможным, и часовые на восточном выходе смогли бы разглядеть врага, если бы такой начал лезть на территорию Разведки. Да и мало кто знал, что изгороди там нет, все перекрывала та трава.       — Прям как у ёжика.       Зачем она это добавила, было загадкой.       Когда она была еще маленькой девочкой и ее жизнь не была омрачена печальными событиями, то часто разгуливала с отцом или матерью в лесу, обучаясь науке выживания. Крупных зверей в округе стены Мария было мало, всех давно уже перестреляли браконьеры. А вот маленьких сусликов, полевок на лугу недалеко от ее дома или шустрых белок в гуще леса, было хоть отбавляй. В конце летней поры в маленький сад Аккерманов, поддерживаемый матерью Микасы, часто заползали ежики. Она помнит, как помогала матери убрать уже отцветшие целозии, напоминающие петушиные гребешки, и наткнулась на маленького колючего зверька, прятавшегося в зарослях растений у молоденькой яблони. Тот громко фыркнул, и его колючки встали дыбом. Микаса даже равновесие потеряла и упала на землю, вскрикнув, тем самым испугав мать. Госпожа Аккерман подбежала к дочке с испуганным лицом, ожидая объяснений, а девочка лишь ткнула указательным пальчиком куда-то в корни дерева. Лицо женщины просветлело. Она помогла подняться дочке и наказала не трогать там растения. Нашедшийся ежик оказался матерью четырех маленьких, покрытых мягкими иголками ежат, нашедших безопасное место вблизи дома людей.       Наверное, вспомнив, как выглядел тот зверек, покрытый листьями и колючками, и проведя аналогию между бодрствованием капитана ночью и образом жизни зверька, Микаса нашла несомненное сходство между ними двумя.       Ее это, конечно же, развеселило, а вот Леви впал в ступор, не зная, что ответить, лишь попытался отряхнуться.       Громкий хруст веток и не менее шумная ругань заставила их обоих отвлечься.       Конни вылетел из-за кустов, пытаясь что-то смахнуть с лица, упоминая пауков. Капитан напоследок окинул подчиненную взглядом, кричащим о скорой расправе, но сейчас его злость сконцентрируется на другом.       — Спри-ингер, — злобно протянул Леви.