Впадая в безумие

      Кенни. Аккерман.       Леви не знал, какую эмоцию ему следует испытывать. Злость или радость, удивление или спокойствие? Спустя столько лет он узнал полное имя своего опекуна, спасителя, человека, давшего ему билет в лучший мир. Хотя, хрен его знает, где лучший мир: там, наверху, подле матери или здесь, по соседству с титанами.       Но Леви понимал лишь одно, что он чувствует неловкость, когда очередной человек задает ему вопрос, как так вышло, что, проведя подле Жнеца столько лет, он не знал о нем ничего. Мужчина не знал ответ. Единственное, что его успокаивало, так это знание, что сама фамилия не несет никакой опасности и, по сути, она ничто. Фамилия может принести только проблему ее носителю. Именно поэтому, мать всегда отказывалась называть свою, а отца она просто не знала.       Куда большего стоило то, что Леви от и до знал мышление Кенни, мог полностью предугадать его следующий ход. И в современных реалиях это было важнее.       Но почему Аккерман?       Они едут с Микасой и Ханжи в одной повозке, и взгляд Леви практически не отрывается от девушки. Он изучает каждую черту ее лица, каждую деталь виднеющегося тела, а мозг упорно работает над тем, чтобы найти сходство в поведении двух людей с одинаковой фамилией. Но, кажется, кроме темного цвета волос их большего ничего не объединяет.       — Я слышала от родителей, что семья Аккерман разыскивалась во всех городах…       Леви никогда не задавался вопросом, почему Кенни стал Жнецом. Почему он по собственной воле убивал только полицейских. Мотив лежал на поверхности. Неугодный правительству.       Либо ты, либо тебя.       Именно так говорил Кенни, а Леви, будучи понятливым мальчишкой, уверовал в этот принцип на грязных улицах Подземного города и не расставался с ним до сих пор.       Но Микаса. Она не держала свою фамилию в тайне. О ее происхождении было известно высшим чинам, и капитан мог поклясться, что они все знали о ней. Братец-титан, чем повод не прославиться. Но девушка не подвергалась гонениям, по ней не приходили запросы… Кенни в рядах полиции Центра… Нечеловеческая сила и в одном, и в другой, и в нем. Дыхание перехватило. Что за ересь лезет в голову?       — Слушай, а у тебя был момент, когда ты почувствовала мощный прилив сил?       Он впился в нее взглядом, желая не упустить ни одно изменение в ее лице, проблеска понимания в ее раскосых глазах. Его собственное тело замерло в напряженном ожидании. Леви не понимал, что хочет услышать. И нужен ли ему ответ, который только прибавит вопросов.       — Был.       Ее глаза расширились в ужасе, словно перед ней сейчас пролетали события прошлого, словно она тоже что-то осознала, но не могла словить истину за хвост. А та оставалась кружить рядом с хитрой ухмылкой, не даваясь в руки.       Ханжи нахмурилась, сложив ладони домиком на коленях.       Кенни старше Леви вполовину, и на добрых пару десятков лет Микасы, он годился ей в отцы или мог бы быть дядей, что вполне возможно.       — Кенни Аккерман испытал нечто подобное. Однажды его тело внезапно захлестнула огромная волна силы, и оно стало само двигаться.       Кенни лишь раз обмолвился об этом на очередной тренировке по выживанию. На тот момент Леви достаточно окреп, но все еще не был способен побороть взрослого человека. Кенни приставил к его горлу лезвие ножа и с презрением произнес фразу не сдаваться. Бороться до конца.       Мужчина до сих пор не вспомнил, как тогда смог высвободиться из крепкой хватки своего опекуна. Но тогда он заслужил скудную улыбку и легкие удары по плечу в знак похвалы.        «Теперь в тебе тоже проснулась сила, как и у меня когда-то». Вот что он сказал, в очередной раз оставляя мальчика в одиночестве. А через несколько месяцев исчез из жизни Леви на долгие годы.       — И со мной тоже такое случилось.       Микаса внимает каждому его слову, смотря сквозь капитана. Кенни ее родственник? Вряд ли, отец не говорил, что у него есть брат. Он, в принципе, ничего не говорил о семье. Да и мама не слишком много оставила от своего клана. Белесый шрам на правой руке под бинтами и только.       Но игнорировать фамилию и силу, которая присуща этому роду, не получится. А фамилия ее капитана? Почему-то этот вопрос никогда не обсуждался в рядах солдат. А в отчетах, которые ей доводилось видеть, он просто писал свое имя. Грубо, но аккуратно. Леви.       И капитан был сильнее ее. Сильнее любого человека, даже титана. Удивительно слышать, что есть кто-то опаснее него.       После последней фразы, ее взгляд явно рисовал вопрос. Но Леви, словно почувствовал, что она хотела спросить, лишь отрицательно покачал головой.       Какая ересь лезет в голову.       От размышлений о роде их отвлекает уже завидневшаяся в дали часовня. Битва будет опасной. Но она в паре с капитаном. Уже давно. Микаса понимает, что они хорошо чувствуют друг друга, каждое движение партнера, а после совместных дополнительных тренировок их связь стала еще крепче. И именно на них сейчас будет держаться вся операция по спасению Эрена и Хистории.       В гуще битвы ей удается разглядеть Кенни. Знакомых черт она не находит. Даже поведение отличается. Для Аккермана эта битва сроду веселья, он, не переставая, скалится и почти что шуточно отбивается. Истинный демон. Микаса другая. Она холодна и спокойна в бою. Эмоции редко захлестывают ее и, если такое случится в разгар битвы, она с легкостью потеряет концентрацию. И жизнь. Если он и ее родственник, то очень далекий.       Эта ночь слишком напряжена. Но рассвет Аккерман встречает с несколькими синяками и царапинами на теле. Никаких серьезных ранений.       Она прочесывает территорию часовни в поисках выживших, наталкиваясь лишь на трупы. И ни капли не жалеет их. Будь ее воля, девушка бы лично приложила руку к их смерти. Она удаляется от другого солдата, поставленного к ней в пару, увидев неподалеку маленькую фигуру капитана у дерева. Спешит к нему.       И находит в компании мертвого Кенни Аккермана.       Леви, кажется, даже не сразу замечает ее. Но Микаса понимает, что-то случилось, и очень серьезное.       Тихо зовет его.       Капитан оборачивается к ней. Его взгляд отрешен, а в руках небольшая коробочка.       — Кенни мой дядя.       Девушка видит, как кадык капитана дернулся и ей становится его жалко.       Слишком много потрясений для Леви Аккермана за несколько дней.       Значит, лезшие прошлой ночью дурные мысли не вздор. У нее такая же фамилия, как у него. Наверное, капитан по крови даже роднее ей, чем Эрен. Какой ужас.       Мужчина хмыкает. Оглядывает ее сверху вниз и трясет коробкой перед ней.       — Кажется, мы еще на шаг приблизились к победе.       И его замечание не может не радовать.       Леви перекидывает винтовку на спину и кивком головы показывает на тело.       — Помоги мне дотащить его до повозки, хочу похоронить его, как подобает. Он все-таки заслужил это.       Микаса молча кивает.       Они хватают бездыханное тело и несут его к повозке, на которую складируют трупы особого отряда Кенни, ну или то, что от них осталось. На одного представителя Аккермана теперь меньше в этом мире. Грозы военной полиции больше нет. Какая утрата для криминального мира.       Леви только теперь осознает, почему Кенни возился с ним.        «Хороший друг твой матери».       Брат Кушель. Его дядя.       Наверное, они с матерью хорошо ладили, если тот взял его под опеку и обучил всему, что знал и умел в этой жизни, даже если Леви не видел своего дорого родственничка до самой смерти мамы. Кенни был прекрасным лжецом. Даже ни разу не обмолвился о родственной связи. Возможно, он так пытался обезопасить мальчишку.       Но то, что Леви знает наверняка — Кенни был горд за него. На лицо напрашивается глупая улыбка. Мужчина всегда любил поучаствовать в сомнительных авантюрах, померяться с кем-то силами, но вот соперники часто были ему не ровня. А родной племянник был тем самым источником необходимого ему адреналина, чувства давно забытой опасности.       Они закидывают труп в повозку и отряхивают руки. Леви в очередной раз осматривает Микасу с ног до головы.       Они ближе, чем он думал.