Зазеркалье

В моей жизни нет ничего нормального. И это — константа. В осколках, в ладони впивающихся, тоже ничего нормального нет. Но вот я сижу, в крови, в слезах и соплях, среди блестящего стекла, по полу рассыпанного. Больно, плохо и страшно. Голос Дианы в голове смеется звонко и обещает, что станет хорошо, как только я ей поддамся. Совсем чуть-чуть. Немножко. И станет легче. И все закончится. — Давай по-хорошему. Я все равно все заберу. Тогда будет хуже. Прекрасная двойняшка в амальгаме, розовато-бордовой от моей крови, скалит зубы и смотрит расчетливо-холодно. Раньше такого не было. Она раньше до такого меня довести не могла. Ты знаешь почему; ты стала слабой, упрекает койот внутри. Впервые я с ним не спорю. Я справлялась несколько месяцев, пряталась от зеркал, хамила, закрывала глаза — с о с у щ е с т в о в а л а с зеркальным монстром. Было сложно, противно, откровенно отвратительно, но я справлялась. Губы закусывала, волю в кулак собирала и справлялась. Потом появился Лейхи на той злосчастной вечеринке. Лейхи и его глаза с Северным Ледовитым; и я утонула. И дала слабину. Тонкой трещиной от шейного позвонка она вниз пошла, раскалывая все напополам. — Тебе есть, что терять. И я это заберу, — обещает Диана. Я ломаю остатки зеркала с хрустом, топчу осколки босыми ногами, теряясь в сигаретном дыме. Понимаю, что, наверное, надо было сказать Скотту; но теперь уже поздно. Листаю диалоги в телефоне, пачкая экран. «ты мне нужен». Хотя едва ли это поможет. Койот воет тоскливо, словно на луну, но я знаю, что это заупокойная по моей душе. Милый, хороший, лучше бы я с тобой осталась, лучше бы я т о б о й осталась. Быть человеком так сложно. Ты жалкая. Жалкая. Ж а л к а я. Диана смотрит из окна, где вместо улицы в почерневшем небе — мое отражение. Тебе никогда не стать такой, какой нужно. Ты навсегда останешься полу-человеком, полу-зверем. Хочешь? Я прячу лицо в ладонях. Когда Айзек Лейхи открывает дверь, моими глазами на него смотрит Диана.