Пособие отношений с Ким Ханбином

      Второй день учёбы успел лишь подобраться к своему началу, но Ханбин уже растерял какой-либо запал и не хотел подниматься с постели. Тёплая кровать да подушка и одеяло на ней так и манили, сон всё никак не мог отпустить, навевая вчерашние воспоминания. В сонных мыслях навязчивым наваждением всплывали моменты столкновения с той незнакомкой. Почему-то она пробудила жуткий интерес в Киме, на его лицо непроизвольно залезала азартная и хитрая улыбка, но наваждение забылось, едва он услышал кроткий стук в комнату. Дверь чуть открылась, и из проёма вылезла тёмная макушка мамы.       — Ханбин, вставай, в университет опоздаешь. Завтрак уже на столе, — тихо проговорила она, надеясь всё же разбудить соню-сына.       В ответ Ханбин лишь что-то невнятно промычал, кутаясь в одеяло с головой. Мама закрыла дверь с той стороны и посмеялась детской повадке сына, всё же зная, что он обязательно встанет.       Парень скинул с себя одеяло и, зевая и потягиваясь, свесил ноги с кровати. Он опустил голову и на мгновение прикрыл глаза, позволяя себе погрузиться в мимолётную дрёму.       Его ждал весьма напряжённый день. Ким даже не представлял, как его лучший друг отправится в университет, ведь ещё вчера он пошёл в клуб, где должен был праздновать своё поступление. Ханбину жутко хотелось посмотреть на похмельное лицо друга, который будет вешаться на него и ныть о том, что у него сушняк и головные боли. Также сегодня первая проба их музыкальной группы, которая набралась из новичков и не только. Насколько БиАй был осведомлён, в этом году в группу записались не только первокурсники, но и старшие хёны. Кажется, там даже нашёлся паренёк с третьего курса. Теперь им всем придётся работать в одной группе.       Сегодня Ханбин разрешил себе одеться по-простому и весьма удобно, ведь весь день, скорее всего, обещал пройти именно в университете. Так чего же парить задницу в строгих брюках, которые он хотел припасти для исключительных случаев? Благо, у университета не было никакой особенной студенческой формы, чего не скажешь о корейских школах. Но вот в чём Ханбин был уверен, так это в том, что Чживон не стал бы себя стеснять какими-то непонятными тряпками, крича об этом на весь университет. Он бы, несмотря на замечания, всё равно носил свои любимые растянутые джинсы, что были постоянно приспущены, а ремень вульгарно торчал из-под такой же широкой футболки. Ему было так удобно, и его за то никто не мог судить. А вот Ханбину никогда не позволяли носить что-то особенное, что могло ему нравиться и быть для него комфортным. Потому что он учился в элитной школе, где была дурацкая серая форма, которая просто сливалась со всем вокруг. Даже девчонки были похожи на парней в этой огромной форме. Или же ему было всё равно? И он просто не обращал внимания. Ведь когда девочки подросли, они стали позволять себе большее: обрезая юбки, они оголяли свои длинные ножки, выставляя напоказ.       Только теперь Ханбин обрёл свободу: близилось совершеннолетие. А сейчас же он просто ступил одной ногой во взрослую жизнь, хоть и всё равно в какой-то мере остался под заносчивой опекой родителей. Нет, он ни в чём их не упрекает, он любит своих родителей всем сердцем. Но в то же время таит в своём сердце детскую обиду за вечное отсутствие выбора. Он никогда и ничего не делал по своей воле, считая своим долгом исполнять то, что говорят родители, а в частности отец. Долгом для него была и учёба в университете. Он должен стать юристом и продолжить дело своей семьи. Стать известным адвокатом. По крайней мере, он так считал. С одной стороны, ему было жутко интересно попробовать эту игру, узнать, каково это — помогать людям. Ему хотелось попробовать, хотелось стать кем-то значимым. Но, с другой стороны, в нём играл эгоист, который хотел исполнить свою мечту. Он хорошо понимал, что фактически никаких перспектив в музыке у него не было: пробиться в шоу-бизнес всегда было очень сложно и проблематично. Если ты девушка, то раздвинь ножки и все двери для тебя открыты, а вот парню немного сложнее. Или же это Ханбин себя так накручивал? На самом деле, когда он думал о карьере музыканта, певца или что-то в этом духе, он представлял пустоту. Он никак не мог поверить в свою удачу. Хоть и многих продюсеров и музыкантов повидал. Да и сам являлся таковым. И вообще, все эти мысли его жутко утомляли и портили настроение. Может быть, когда-нибудь…       Поправляя широкую белоснежную рубашку, которую небрежно засунул в светлые джинсы, Ким думал о том, что только второй день учёбы, а ему уже настолько лень куда-либо идти. Определённо Ханбин относился к типу людей как домоседы. Он любил дом, своих родителей, свою достаточно большую и уютную комнату, которая всегда напоминала о детстве. Особенно эти засечки на древесине двери. Хоть и саму ту дверь, которая была в детстве, давно поменяли, сами наличники остались, напоминая о росте парня. Точно такие же насечки были и у его сестры в комнате. Но малышка была ещё слишком мала, чтобы там были отмечены большие скачки.       Да, ещё Ханбин относился к ленивым людям. Хоть он был весьма трудолюбив, но именно и исключительно в том, что ему поистине нужно, важно и интересно. Он являлся прилежным сыном, который всегда был готов во всём помочь своим родителям и сестре. Но подойди к нему вовсе незнакомый человек, который попросит помощи, Ханбин скажет: «Какая мне из этого выгода?» Он всегда и во всём искал выгоду для себя, что, конечно, можно счесть эгоизмом. Но кто сейчас в нашем мире не является эгоистом?       — Бини~! — дверь отворилась, и в комнату влетела вся растрёпанная и до жути милая маленькая девочка.       Она посмотрела на кровать, в которой никого не было, и заозиралась. Ханбину доставляло удовольствие наблюдать за растерянной сестрёнкой. Которая тут же его заметила и бросилась на руки, крепко обнимая.       — Ты думала, что я ещё сплю? — усмехнулся парень, приглаживая малышке волосы.       — Мама мне сказязя тебя разбуить, — прошептала Ханбёль на ухо брату, хитро улыбаясь.       — Ох уж эта мама, — рассмеялся Бин, спускаясь на первый этаж с сестрой на руках.       Быстро позавтракав, поцеловав сестру в щёку, а затем и мать, парень отправился на учёбу. Конечно же, он попутно заехал за Бобби, встречаясь там же с Дином. Они лишь молча поздоровались, пожав друг другу руки, и Дин безмолвно впустил друга в свой дом.       — И где эта ходячая катастрофа? — спросил Бин, проходя вглубь большого дома.       — И почему сразу катастрофа?! — крикнул Чживон из глубин дома с совсем другой стороны.       — Собирается, — ухмыльнулся Дино. — Наконец-то это чудовище покинет мой дом, — хохотнул тот, а потом в него полетел вонючий носок самого Бобби. — Отвратительно! — шикнул Квон, убирая двумя пальцами чужую вещь и кидая обратно. — И забирай свой мусор!       — Сам мусор! — крикнул в ответ Чживон, собирая с пола свои вещи, в том числе и носки.       — Голубки, какие у вас прекрасные отношения, — усмехнулся БиАй, смотря на потуги друга.       — Помог бы, — шикнул Бобби, держась за спину.       — Ничего, молодой, сам всё сделаешь, — рассмеялся Ким, имитируя старческий голос.       — Сука, — шикнул второй Ким, широко улыбаясь.       — Неужели он тебя настолько задрал, что ты его выгоняешь? — прошептал Ханбин, приближаясь ближе к Хёку, чтобы тот мог услышать.       Тот лишь большим пальцем провёл воображаемую горизонтальную линию вдоль шеи и помотал головой, скривившись.       — Ох, я ещё его не драл, — хохотнул Бобби со своей же нелепой шутки.       — Вали жить к своему дружку Зико, которого я послушал и пустил тебя к себе, — ответил Дин, прищурившись.       — Ой-ой, ссора молодых, — съязвил Ханбин, опять имитируя голос, но уже девичий, при этом показывая милое эгьё.       — В смысле? А как же старая и добрая дружба? — надулся Чживон, игнорируя издёвки БиАя.       — Хватит ссориться, девочки, мы опоздаем в универ, — проговорил Ханбин, похлопав себя по джинсам и встав с дивана с весьма серьёзным лицом. — Так, стоп, а где ты жить будешь? — осенило парня.       — Я ещё вчера заявление подал в общежитие, вот, сегодня буду заселяться, — ухмыльнулся Бобби, гордо подняв голову, как будто сделал что-то весьма героическое.       — Берегись женская часть общаги! — присвистнул Дин, рассмеявшись.       Наконец отсалютовав, Бобби с Ханбином сели в машину, закинув весьма немногочисленные вещи парня: одна дорожная сумка и гитара, которую Чживон сам на свои деньги купил, чем несметно гордился. Честно говоря, он был весьма обеспеченным молодым человеком, но его волновал тот факт, что эти деньги были не его, а его отца. Ему хотелось и хочется уметь зарабатывать самому. Он давно мог попросить крутую тачку, и ему тут же переслали бы деньги на её покупку. Но его не устраивали эти мальчики, которым по прихотям дарили дорогие подарки, из-за которых они после попадали в передряги. Лучше он сам заработает и купит себе такую малышку, какая ему понравится. И на ней он уже может попадать куда хочет.       И да, хоть и Ханбин являлся таким парнем, которому родители покупали и дарили всё, что он захочет, всё же Бобби нравилось то, что друг не был испорчен этим. То, что он всё равно брался голыми руками за работу, зарабатывая честным трудом и своим талантом деньги.       — Ты всё-таки решил жить в общаге? — спросил Ханбин, нарушив тишину, царившую в салоне его машины.       — Ну, а чего мне кого-то напрягать, если у меня есть все права на общежитие, — пожал плечами старший Ким, листая новостную ленту в мобильном телефоне.       — Ох, как мы умеем говорить, — рассмеялся Бин, взглянув на друга.       Так они и доехали до университета, разбежавшись около входа, ибо Бобби надо было занести вещи в общежитие, да и в общем заселиться. А вот Ханбину предстояло ознакомиться с расписанием всех занятий, в том числе с расписанием в музыкальной группе. Заодно требовалось выяснить, с кем же он будет в этой группе, кроме лучшего друга Ким Чживона. Денёчек предстоял долгий и трудный. Вздохнув, Ханбин почесал затылок, чуть скривившись, будто что-то обдумывал или представлял. На самом деле он вообще понятия не имел, что за люди будут с ним в команде. Главное, как он думал, чтобы не было всяких там зубрилок. Одно его точно обрадовало: их состав был чисто мужской. А это уже значило, что не будет всяких тёлок, которые будут мешать репетициям, пудрить и ебать мозг.       Все пары прошли настолько банально и скучно, что Ханбин, золотой мальчик и ученик, чуть не уснул от этой самой скуки. Благо, его хоть немного развлекала общая беседа клуба, где они с Бобби выступали. Там Зико рассказывал очередные ночные приключения, а все остальные хорошенько стебались над ним. Было довольно забавно наблюдать за его ярчайшими словами, в виде матов, из-за того, что его якобы унижают. На самом деле Зико все очень любили, просто он и правда иногда вёл себя по-идиотски и ужасно странно, но в то же время весьма смешно. Словно малый ребёнок поселился в большого дядьку. А ведь самое любимое занятие Ханбина — это наблюдать за людьми. Вот он и наблюдал за этой шумной компашкой, к которой всё прибавлялись люди.       И ведь не зря Ханбин думал, что этот день предстоял сложным. Потому что, чёрт его возьми, по экономике им задали сделать какую-то идиотскую таблицу. При этом и вовсе ничего не объяснили, мол, желторотики, делайте, как хотите, это проверка. Всю информацию и составление самой таблицы должны будущие юристы найти сами. Чёрт! Ханбин закусил нижнюю губу, обдумывая домашнее задание. И ведь страшно хотелось забить, потому что это не главный предмет в его специальности. Но в то же время как говорится: «Первые два года ты работаешь на зачётку, а потом зачётка работает на тебя». Так что надо было брать себя в руки и обязательно зарекомендоваться перед каждым преподавателем. Это тебе не школа… Идея. Кажется, в списке вступивших в музыкальную группу университета был человек, который учится на экономическом. Ханбин сам себе ухмыльнулся, закрывая ежедневник.       — Хэй, ты в столовку не пойдёшь? — спросил Бобби, хлопнув друга по плечу, когда словил в коридоре.       — Я хотел сходить в музыкальный кабинет или что тут есть… — задумчиво проговорил Ханбин, из-за чего между его бровями пролегла морщинка.       — Да будет тебе, пошли похаваем, а потом пойдём в студию. У нас в запасе ещё полчаса, — пихнул друга Чживон в направлении столовой.       — Давай только сядем подальше куда-нибудь, заебали пялиться всякие тёлки, — прошипел тихо Бин, косо смотря на девушек, проходящих мимо.       — Ох-ох, вы посмотрите, золотому мальчику не нравится женское внимание, — присвистнул Бобби, насмехаясь над другом. — Настроения нет, что ли, или ты всё-таки гей? — хохотнул Чживон в кулак, за что получил грозный взгляд, а потом сильный подзатыльник, из-за чего согнулся и скорчился. — И я тебя люблю, Бини~ — простонал тот от боли.       Протиснувшись сквозь толпу студентов, пронося с опаской над их головами разносы, Ханбин и Чживон уселись у самой стены в конце столовой. Здесь был весьма хороший обзор на других, но в то же время почти недосягаемый до тебя самого. Бобби приступил к трапезе, запихивая в рот еду так, словно не ел несколько недель. Впрочем, Чживон всегда так ел. Уж очень он любил кушать и очень виртуозно наслаждался едой. Как-то он высказался, что едой надо наслаждаться словно самым лучшим сексом с самой лучшей девушкой. Он говорил, что когда он ест, то испытывает тысячи оргазмов. Чушь… Вспомнив эти моменты, Ханбин усмехнулся, раскрепив свои палочки. Он был уверен, что еда в столовой не сравнится с домашней, а уж тем более маминой, но всё же желудок требовал своего, так что парень готов был съесть что угодно, лишь бы удовлетворить потребности своего организма, поднять настроение и восстановить деятельность запаренного мозга.       И ведь он оказался прав: еда вылечила его уставший мозг и подняла настроение. Теперь он был готов работать в поте лица, хотя и не был уверен, что сегодня их группа будет заниматься музыкой и всем таким. Сегодня им требовалось всем познакомиться, узнать, кто что умеет, назначить лидера и многое другое. В Ханбине играло желание стать тем самым лидером, но грозящая ответственность пробуждала лень.       — Ты больше ничего не писал? — спросил Бобби у друга, глядя по сторонам, чтобы ни на кого не наткнуться.       Но Ханбин пропустил вопрос друга мимо ушей: его нос уловил знакомый аромат какао, а после и взгляд зацепили волосы цвета шоколада, которые сейчас так красиво отливали на солнечных лучах, проскальзывающих сквозь огромные университетские окна. Незнакомка, едва попав под взгляд, тут же исчезла в толпе, сбивая с толку Ким Ханбина. Из этого замешательства его вывел добрый пендель, отвешенный лучшим другом.       — Я, блять, с кем разговариваю? — шикнул Бобби, пихнув друга в плечо.       — А? Не-не, ничего не пришло в голову, добавил туда пару строчек и всё, ступор. Будто чего-то не хватает, — проговорил Ким, опомнившись и шагая вслед за другом к музыкальной студии университета.       Когда они с довольно большим шумом из-за нелепых, но весьма смешных шуток Бооби открыли дверь в студию, то сразу же замолкли. Натыкаясь на взгляд тёмных холодных глаз какого-то ну уж очень низкого паренька. Ну, по крайней мере для Ханбина и Чживона он был весьма низким.       — Здравствуйте, я Ким Чжинхван, третий курс экономического факультета, — поклонился низкий паренёк.       — Здравствуйте, Ким Ханбин, первый курс юридического факультета, — поклонился в знак уважения и знакомства парень.       — Привет, Ким Чживон, первый курс факультета музыкального искусства, — следом поклонился и Бобби, округлив глаза.       — О, хоть один настоящий музыкант будет, — усмехнулся Чжинхван.       — А, это потому что этот дурак не захотел со мной поступать на музыку, а пошёл туда, куда заставили родители, — невинно почесал затылок Бобби, оголяя свои кроличьи зубы в улыбке.       — У меня почти такая же ситуация, — усмехнулся самый старший Ким, пожимая руку Ханбину.       В дверь робко постучали, потом она осторожно открылась, а из-за неё вылезла чья-то чёрная короткостриженая макушка.       — Это здесь музыкальная группа университета?       А все три Кима дружно кивнули, ожидая, когда войдёт новый участник их группы.       — Здравствуйте, я Ким Донхёк, первый курс, хореографическое искусство, — поклонился брюнет, слабо улыбаясь.       Парни лишь рассмеялись, понимая, что эта компашка будет весьма забавной и хорошей, потому что здесь аж четыре Кима. Вот это стечение обстоятельств… Они все опять представились, кланяясь и пожимая руки. Но тут дверь вновь отворилась, но в этот раз уже беспардонно и очень громко. В помещение зашли два парня, один смотрел ну уж очень надменно и презрительно, тут же выпаливая своё имя:       — Ку Чжунхэ, первый курс, актёрское искусство.       К этому пареньку быстро подошёл Чжинхван, сровнявшись. Это выглядело очень смешно: Ку был в несколько раз выше Кима, более того, он был здесь самым высоким, хотя, кажется, самым молодым. Ким замахнулся и влепил хорошего подзатыльника младшему, грозно смотря на него.       — Айщ~, за что? — простонал Ку, сразу меняясь в лице и надуваясь, как малое дитя, из-за чего Бобби захохотал в голос.       — Засунь своё актёрское мастерство куда подальше, Ку Чжунэ, ты стоишь перед своими хёнами, а строишь из себя короля, — отчитал того старший.       — Всё-всё, Чжи, больше такого не будет, — улыбнулся тот, выставляя вперёд ладони, мол, понял, принял, усвоил.       — А вы знакомы? — спросил ещё один парень, который всё это время наблюдал за весьма странной сценой, указывая пальцем на Кима и Ку.       — Мы братья, — усмехнулся Чжунхэ, хватая Чжинхвана за плечо, так сказать, по-братски.       Но только незнакомец открыл рот, чтобы задать вопрос, как тут же получил на него ответ:       — Мы двоюродные братья, — ответил Чжинхван, смотря из-под руки брата.       — О, как весело, — протянул незнакомец. — Кстати, я Сон Юнхён, второй курс факультета музыкального искусства, кафедра вокала, — поклонился парень.       — Ещё один музыкант, — хлопнул в ладони Чжинхван, улыбаясь.       Пока они все познакомились, узнали, кто чем занимается, что умеет, распределяя, так сказать, должности, Ханбин продумывал, как же ему так тактично попросить помощи у Чжинхвана. Ведь он обязан знать это всё, как-никак старше, уже прошёл через это, тем более, это его обязанности, ведь предмет именно для него самый важный. Краем глаза БиАй успел заметить, что Чживон уже вовсю спелся с Чжунхэ, что-то яро обсуждая и жестикулируя. Донхёк с Юнхваном лишь развесили уши, слушая какие-то очередные рассказы Бобби, иногда смеясь и что-то высказывая. Воспользовавшись моментом, Ким подошёл к самому старшему из компании, присаживаясь рядом.       — Так ты играешь на гитаре? — спросил Бин, смотря на то, как тонкие пальцы умело перебирают по струнам хорошей гитары.       Чжинхван выглядел таким умиротворённым и довольным, что Ханбину самому захотелось прочувствовать всю эту страсть к музыке. Он никогда не мог вдоволь насладиться своим любимым занятием, потому что его постоянно ущемляли и фактически запрещали этим заниматься.       — Ещё и на трубе, — улыбнулся старший.       — Я думаю, ты можешь стать ведущим вокалистом в группе, — добавил Ханбин.       — Ханбин, если ты что-то хочешь у меня попросить, не надо ходить вокруг да около, просто скажи прямо, чем смогу, тем помогу, — проговорил Чжинхван, прекращая играть и выжидающе смотря тёмными глазами на нового знакомого.       Не зря Ханбину с первого взгляда показалось, что этот человек сможет прочувствовать и понять любого. Вот и сейчас он понял, что БиАй подсел к нему не просто так.       — Ты сказал, что с экономического? — начал, скажем так, издалека Ханбин, на что получил кивок хёна. — Сегодня у меня была впервые экономика, и нам преподаватель задал домашнее по ней, но не объяснил ничего. Сказал, что это будет наша проверка на самостоятельность, сможем ли мы найти сами информацию и сделать таблицу всяких там расчётов и тому подобное, — рассказал свою грустную историю Ким.       — Хах, таблица, говоришь, без проблем. У нас тоже было такое задание, видимо, этот преподаватель любит поиздеваться над первокурсниками. Сразу скажу тебе, что он не возьмёт работы, напечатанные на компьютере, где распечатанные, ну, ты понял. Всё надо будет сделать от руки, — пожал плечами старший, хмыкая и хлопая подбадривающе Ханбина по спине. — Я тебе помогу с информацией, а таблицу, то бишь чертёж, сделает один весьма хороший чертёжник. Но тебе надо будет сходить в общежитие. Я всё тебе расскажу и покажу, но ты сам пойдёшь в общагу. И да, не говори, что от меня, — серьёзно сказал парень.       — А, как я могу отблагодарить тебя? — растерялся Ханбин, хлопая себя по карманам в поисках бумажника.       — Нет, на первый раз, так сказать, в честь нашего знакомства, помогу тебе просто так. Да и неприлично как-то это всё, — затушевался Чжинхван, махая головой, мол, никаких денег не нужно. — Тем более там ничего сложного почти нет. Разве что объёмная работа предстоит.       — А с чертёжником?       — Там уже сами разберётесь, я не влажу в эти дела по оплате труда, — рассмеялся старший.       И ведь правда, Чжинхван показал и объяснил всю нужную информацию, чуть ли не разжевав и положив в рот. Завёл в библиотеку, показал, где можно найти все нужные сведения, в интернете порылся, поискал, провёл в общагу, где они и сделали все конспекты и записи, которые нужно было всего-то занести в таблицу. Он даже показал сам пример таблицы, но увы, не смог отдать.       — Ничего, что я так поздно пойду к этому чертёжнику? — спросил младший Ким у хёна.       — Думаю, не выгонит, ещё не так поздно для сна, а уж зная её, — проговорил хён, пихая младшего в направлении женской части общежития. Почему-то Ханбин и вовсе не обратил на это внимания, да и на то, что старший сказал «её». Он уже весьма вымотался, а если его ещё и здесь заставят работать — он просто убьётся. Кажется, он ещё никогда не уставал так, а уж тем более от учёбы, которая до этого ему легко давалась. Видимо, пришло время платить по счетам… Свой дальнейший путь до заветной комнаты Ханбин прошёл в полном одиночестве и тишине. Изредка были слышны девичьи голоса, доносящиеся из-за закрытых дверей. Честно говоря, вся эта ситуация очень сильно напрягала парня. Он робко постучал в, кажется, нужную дверь, замирая в ожидании. Послышался глухой звук замка, а после дверь открылась, явив Ханбину того самого чертёжника. Сказать, что он не впал в ступор, — ничего не сказать.       Перед ним стояла абсолютно уставшая, убитая и замученная девушка в большом растянутом сером свитере, с милым и таким небрежным пучком на голове. Под глазами пролегла тёмная тень, что значило, что она давно не спала.       — Наверное, я ошибся дверью, — почему-то процедил парень, понимая, что сейчас не готов к встрече с этой девушкой.       Ведь это именно та, которая врезалась ему в память своей невинностью и запахом какао. Который, кстати, сразу же ударил в нос, как только она открыла дверь.       — А кто вам нужен? — вежливо обратилась она, смотря снизу вверх и оперевшись на дверь всем телом.       — Мне нужно сделать чертёж, — проговорил Ханбин, мысленно умиляясь виду девушки. — Извините, я вас разбудил?       — Нет, я просто уже вторую ночь не сплю. Проходите и давайте на «ты», а то вроде как ровесники, — пробурчала девушка, шире открывая дверь и впуская неожиданного гостя. — Думаю, ты даже не знаешь моего имени…       — Ну, я просто наслышан о прекрасном чертёжнике, вообще, я даже думал, что это парень, — хмыкнул Бин, осматривая девичью комнату.       — Семестр только начался, а я уже так прославилась, — усмехнулась девушка, поставив стул перед гостем. — Люди как-то обо мне узнают и прут со своими работами, а я только начала учиться.       — Ну, видимо, ты действительно так хороша в своём деле, как все говорят, — пожал он плечами, рассматривая девушку поначалу, но тут же отводя взгляд, едва встретился с её тёмными глазами.       — Я Ку Юна, — протянула она руку, слабо улыбаясь, из-за чего на чуть пухловатых щёчках проскользнули милые еле заметные ямочки.       — Ким Ханбин, — улыбнулся во все тридцать два БиАй, пожимая маленькую девичью ручку.       — Так что тебе там надо? — спросила она, смотря на папку в руках парня.       Он лишь тяжело вздохнул, расчехляя все свои принадлежности, бумаги и многое другое, начиная длинный рассказ.       — Всего лишь сделать от руки таблицу? Серьёзно? — усмехнулась она, смотря на чужие иероглифы. — А, я знаю эту таблицу. Хорошо, я быстро тебе её сделаю, можешь завтра прийти и забрать свою работу, — проговорила девушка, уже представляя в своей голове чертёж.       — Серьёзно? Я так благодарен тебе, спасибо огромное, — обрадовался парень, чуть ли не готовясь обнять девушку.       — Ещё рано благодарить, — смущённо улыбнулась шатенка, отворачиваясь к столу. — Нет, всё же приди завтра после пар или вечером, будешь заполнять таблицу. Я буду показывать, где что писать.       — Хорошо, в 6 вечера я зайду? — спросил он, улыбаясь, на что получил кивок.       Опомнившись, Юна встала со стула, чтобы проводить нового знакомого. Можно подумать, что она не помнила и вовсе этого Ким Ханбина, но увы, у этой девушки была феноменальная память. Она помнила, как столкнулась с ним в коридоре университета, помнила его запах кофе, который не любила. Но почему-то он так въелся ей, что сейчас, кажется, её лёгкие полностью заполнились этим ароматом. Она просто задыхалась оттого, что этот парень находился рядом, в её комнате, так близко. Странно…       — До завтра, — помахал парень, увидев в ответ лишь кивок и смущённую улыбку, перед тем как дверь закрылась.       Он стоял перед этой дверью такой довольный, что, казалось, ещё немного и лицо бы треснуло от улыбки. Бин развернулся на пятках и пошёл к выходу из общежития, не удержавшись и припрыгнув один раз.       — Ес! — счастливо прикрикнул парень, рассмеявшись.       Да, сегодняшний день был весьма насыщенным и полным знакомств. И вёл он себя крайне странно, словно девчонка, но почему-то эти трепещущие счастье и радость никак не могли уняться в нём. Наверное, он даже не сможет заснуть. Кажется, ничего и никто не сможет испортить ему настроение. Нет, так и есть. Он лишь сел в свою машину, включая любимый хип-хоп и выдавливая газ. Вот она, сладость студенческой жизни. Чем дальше, тем больше приключений и веселья. Сегодня Ханбину навсегда врезался этот чарующий запах какао. Кажется, он начинает любить этот запах. Возможно, полюбит и сам напиток. Как ребёнок…