Клятва о вечной любви — самое худшее, что существует в этом мире. Все эти «я обещаю быть с тобой всегда, я буду любить тебя вечно, я…я…». Но, а после, спустя какое-то время, благодаря одному клику и этот человек уже не в ваших друзьях в социальной страничке фейсбука, общие фотографии теряются, а парные кулоны в виде половинок сердечка опустятся на дно шкатулки. Его Вещи, которые были тебе на несколько размеров больше, которые ты так сильно любила надевать, чтобы ощущать его присутствие рядом, в конечном итоге куда-то пропадут с полок. Общие шутки, планы, разногласия, любимые места, песни, группы… все это уйдёт вместе с воспоминаниями об этом человеке.
Ты попробуешь жить дальше, а потом снова встретишь человека, который так сладко обещает тебе
Всегда Быть рядом,
Никогда Не отпускать. Но, к сожалению, это самый большой обман в твоей жизни. Самая прекрасная ложь, которую можно где-нибудь услышать.
Нужно прекращать верить людям, ведь, если не перестанешь — дальше будет только хуже. Зачем терзать себя несколькими неделями, месяцами, а может быть и годами, вспоминая только одного человека, вспоминая его обещания «всегда быть рядом» и «вечно любить». И сколько бы ты не уверяла себя
, что больше не поведёшься на эти пустые слова, ты все равно в душе надеешься, что это правда. Что он — действительно тот человек, который не бросит, который будет любить тебя вечно.
— Мишель, я не люблю тебя, я влюбился в другую, — эти слова камнем упали из бесчувственных губ блондина Энтони, заставляя темно-русую девушку с бледной кожей опустить голову вниз.
Эта фраза, будто ножом ударила по сердцу голубоглазой О’Берлин. Словно она умерла. Даже дышать не могла, ей было сложно. Она, может, и хотела бы что-то ответить, но противный ком застрял в горле и не двигался ни вперёд, ни назад, лишая девушку способности говорить. Мишель Понимала, что эти слова — были звоночком, что больше ничего вернуть нельзя. Она хотела расплакаться, слыша эти самые болезненные слова за ее ещё короткую жизнь, но не могла, потому что, ну, знаете, гордость не позволяет. Мишель знала, что после ей будет стыдно за слезы, за эти унижения.
«Быть сильной, всегда улыбаться» — так гласят подарочные магнитики на холодильник в магазине «все по одному фунту»? Вроде не сложно. Она должна справиться.
Подняв голову, О’Берлин зачесала свои передние пряди назад одной рукой и грустно улыбнулась. С пухлых губ голубоглазой, низкорослой девушки сорвалось тихое, едва заметное «прощай», после чего девушка развернулась и ушла. То же самое повторил ее уже бывший парень.
Энтони самому было грустно это признавать, понимая, что он ломает эту низкую девчонку, которая раньше для него была всем. Жаль только, что Энтони — человек, отличающийся непостоянноством и его «долго и счастливо» на единственной девушке не заканчивается. А ведь знает же, что Мишель в этом будет винить себя. В целом, как всегда. Вот ведь козел.
Нет, ему правда жаль, что так получилось. Но что сделаешь, если сердце — та ещё проститутка, которое ещё не определилось, с кем ему будет лучше и готово прыгать от одного к другому, пока не начнёт стучать молотком в твоей груди и кричать «Это тот человек, слышишь? Это он!».
С каждым шагом Мишель становилось все труднее идти, а ее глаза вот-вот наполнялись слезами. Сердце прибывало в бешеном ритме и, казалось бы, вот-вот взорвется от своего быстрого биения. О’Берлин готова была поклясться, что чувствовала, как ее главный внутренний орган, который должен гонять кровь, скоро вырвется из груди, а свой пульс девушка чувствала уже везде. Ужасное чувство. Просто ужасное.
Низкорослая девушка не могла больше быстро ходить по лондонскому парку — ее любимому парку. Обычно, О’Берлин готова была часами залипать на знакомые, так сильно полюбившиеся ею места, и просто не о чем не думать. Она не очень восхищалась природой и этими искусственными деревьями, что растут везде, она вообще не особо понимала людей, которые влюбляются в каждую травинку, каждый кустик не своём пути. «Ненормальные» — думала она. Хотя какое ей вообще дело до прохожих? В конце концов не любит природу — пусть не смотри. Но Скорее же, эти места О’Берлин полюбила из-за тёплых воспоминаний: два года назад она именно в этом парке, возле большой, пушистой ивы, научилась кататься на велосипеде, после чего долго не могла надеть платье или шорты, ведь ссадины на коленках привлекали все внимание. Ну, знаете, когда тебе шесть или, к примеру, десять лет и все видят твои поцарапанные колени — сразу понятно, что ты, бедненький, где-то упал. А когда тебе шестнадцать? Мишель вообще стыдно признавать, что на велосипеде она научилась кататься за две недели до своего семнадцати летия. А с этими ссадинами в школе могли пойти нехорошие слухи, чего Мишель всячески пыталась избегать.
А На скамейке, что была покрашенна в красный цвет, она Познакомилась с Крис, которая после стала лучшей-давай переночуем у тебя- подругой. Где-то в центре, у огромного фонтана О’Берлин впервые поцеловалась.
Но сейчас же она готова была отдать все, лишь бы завалиться на какую-нибудь ближайшую деревянную скамейку, ведь ноги девушки уже отказывались ее куда-то вести. Не потому что устали, а потому что Мишель не могла и не хотела больше идти. Она вообще ничего не хотела.
Девушке хотелось верить, что вот-вот из куста выпрыгнет тот самый блондин с криком «Это был розыгрыш! Это все не правда!».
Жаль только, что она понимала, что это все правда.
И вот уже, сидя на холодной бордовой скамейке, О’Берлин обняла себя руками, дабы хоть немного согреться от сильного ветра, который с таким азартом играл с пепельными волосами девушки, от чего они лезли в рот, в нос, куда угодно, но ее это не сильно волновало. Правда смысла пытаться согреть себя руками не было никакого, ведь холод, как бы это банально не звучало, был внутри. Точнее, не холод, а сама пустота, которую нечем было заполнить, кроме как, гребанному холоду.
Тот самый ком, который ещё минут десять назад засел в ее горле и не позволял ей что-то произнести, до сих пор остался там. Эта такая тупая, ноющая боль внутри.
Нет, в жизни расставание и следующая за ним грусть, медленно превращающая в депрессию сильно отличается от экранов самого милого Романтического фильма. Главная героиня не сидит на подоконнике, обернувшись в большой, тёплый плед в компании сериалов и горячего чая, или ее горячие слезы не стекают медленно по холодным щекам, как только девушка вспоминает милую прогулку или тёплые объятия с человеком, который уже стал ей никем. Это все сказка, красивые фантазии каких-то там режиссёров и сценаристов, которые снимают этот фильм. В жизни есть только ты и самое страшное в этом мире — твои мысли, которые так и пытаются убить все самое хорошее, что осталось в тебе. Вдобавок ты чувствуешь, как желудок противно скручивается, заставляя все прошлые обиды и боли выходить наружу, ведь то, что случилось сейчас — просто там не помещается.
Мишель, как это положено фильмам, ни о чем не думала, она просто плакала. Это все, что она могла — таким образом выводить из себя всю боль.
Так она могла просидеть в этом тупом парке ещё целую вечность, но, сука, погода не позволяла, а О’Берлин все же нашла в себе силы доползти до дома, прекрасно понимая, что идти ей не меньше двадцати минут. Идти через большие, многолюдные улицы, которые находились в неком мраке. Не от того, что темно, а от того, что девушка не находила уже ничего привлекательного и волшебного в вечернем, дождливом Лондоне.
Именно в тот момент, О’Берлин чувствовала боль, которая прожигала ее всю: от макушки, до кончиков пальцев на ноге. А мозг будто твердил:
— «слезы + холод = одиночество или держись, девочка, держись».
И как бы в этот момент хочется перестать плакать, но ты не можешь остановиться; недостаточно; не получится. Легче умереть, честно. Умереть и ничего не чувствовать больше.
***
— Абонент сейчас не может ответить по каким-либо причинам. После короткого сигнала оставьте своё сообщение, чтобы он прослушал его позже, — слышал каждый, кто хоть раз пытался дозвониться до Мишель эти два дня.
Некоторые даже и оставляли. Но Мишель все равно бы их не послушала — зачем?
Нет, девушка не выбрасывала телефон и не отключала. Просто она не хотела ни с кем разговаривать, потому что афишировать свои «проблемки» почти незнакомым людям Никто не любил. Хотя, на О’Берлин это было не похоже. Она, скорее всего, жила по принципу «доколочусь к каждому проходимцу! Пусть каждый знает о том, что у меня случилось!». Как только в ее скучной жизни происходит какая-то херня — об этом сразу знает большее население Британии, ведь эта девушка никогда не умела держать язык за зубами. Ее список дел на сегодня в вымышленном ежедневнике выглядел так:
— проснуться, позавтракать, собраться в школу, вернуться домой, рассказать всем о какой-то неважной фигне, пойти спать.
А самая ненавистная цитата для Мишель была «Счастье любит тишину». Она случайно прочитала это в книге у какой-то старушки, которая рядом сидела с О’Берлин в метро и читала какую-то скучную книгу.
-» И кто это вообще придумал? Разве это плохо, рассказывать о чем-то хорошем в своей жизни людям? Если рассказывать о своём дерьме, умалчивая о том, что совсем недавно с тобой случилось что-то хорошее — так это вообще можно остаться без друзей. Ну, знаете, никто не любит, когда люди ноют. А если твоя жизнь состоит исключительно из счастливых моментов, то это что, никому ничего не рассказывать? Бред какой-то», — Часто размышляла об этом Мишель.
За эти два дня, прибывая с ног до головы в грусти и недодепрессии, О’Берлин только и делала, что пила свой зелёный чай с мятой и спала.
Сон. Сон — это хорошо. Это почти как смерть, только ты не огорчаешь своих друзей и родных. Сначала Мишель долго лежала с открытыми глазами и смотрела в бездонный потолок, а в ее голове не было ничего, кроме как огромной порции выпитого чая. Если бы от чая можно получить передозировку — то Мишель давно бы умерла.
Девушка не ела ничего уже третий день. Да и вообще сама не помнит, когда она в последний раз что-то ела. В эти два с половиной дня она просто выпала из этой реальности, лишь иногда заходя в Инстаграм, в сотый раз убеждаясь, что от ее безделия ничего хорошего не получится. И лишь под вечер пятницы она поняла, что последняя пачка ее ментоловых сигарет закончилась, а это значит, что пора прекращать утопать в белом потолке с головной болью и опухшими, от огромного количества сна и слез глазами, и нужно сходить проветриться, купить новую пачку Мальборо.
Неряшливо надев свой большой белый свитер на себя, Мишель пропустила тот привычный обряд «посмотри в зеркало», решив, что не хочет себя лишний раз расстраивать. Девушка поспешила побыстрее покинуть свою квартиру. Закрыв дверь на ключ, она зачем-то вызвала лифт,
Но спуститься решила по лестнице. Ноги сами понесли ее с шестого этажа . И, выпорхнув на улицу, девушка буквально замерла от резкого потока свежего, холодного воздуха, что ударил ей в лицо. Хорошо. Очень хорошо.
О’Берлин понимала, что в одиннадцать вечера люди не настолько отбитые, чтобы сидеть в своём киоске у остановки и выжидать, когда к ним подойдёт какой-нибудь жалкий подросток,
Как Мишель, который попросит сигарет и, пожалуйста, новый смысл жизни, ведь прежний потерял,
Снова же, как Мишель. Шансы найти какой-нибудь круглосуточный магазин или киоск ровнялись к нулю, поэтому девушка пошла по длинной дороге, не думая отступать от своей цели.
Голубоглазая не столько хотела курить, сколько хотела просто пройтись по знакомым улицам вечернего Лондона, как всегда не замечая их красоту. Мишель вообще ничего сейчас не замечала. Она шла, будто убитая: медленно, без косметики, с опухшими, красными глазами и парой фунтов, что смятыми лежали в заднем кармане чёрных джинс — ей, на сигареты.
Мишель вот-вот получилось побороть свою зависимость к социальным сетям, хоть в чем-то она прогрессирует за эти два дня. Ей до сих пор не хотелось достать свой чёрный айфон, зайти в Инстаграм и посмотреть на то, как веселяться ее подружки. Она даже немножко усмехнулась, когда представила, сколько тысяч сообщений сейчас накопились в беседе с Крис Дрейк за эти два дня в Директе инстаграмм. Девушка готова поспорить, что начало безумного монолога подруги будет примерно такое:
«Боже мой какое я увидела платье оно просто шикарное
!!!!!!
Черт
Если я умру, похороните меня в нем!!!
Даже умереть захотелось, если это будет так!!!»
Какая-то банальная девичья херня, но такая родная херня. Подруга О’Берлин часто исключала запятые в своих сообщениях, потому что было лень, хоть девушка и знала, что Мишель часто бесилась и блокировала свою подругу, ведь она просто выходила из себя при отсутствии знаков препинания. Чертова истеричка Мишель О’Берлин.
Ну, а после же подруга должна была понять, что что-то с ее любимой психопаткой случилось, и сообщения бы выглядели примерно так:
«Твою мать.
О’Берлин?
Где тебя, черт возьми носит?! Как это понимать?
Ты не отвечаешь на моих уже четырнадцать звонков, ты жива?
Если ты мертва — я убью тебя, О’Берлин!
Мне приехать?"
И ещё огромная туча продолжений этих сообщений обеспокоенной Крис. Вспоминая это все, О’Берлин дала себе обещание, что встретиться с Дрейк нужно обязательно. В конце концов людям нужна хоть какая-то поддержка.
Мишель прошла уже двое супермаркетов, которые были закрыты. Девушка уже начинала беситься то ли от, что возникает большее желание покурить, то ли оттого, что ее поставленная цель на сегодняшний вечер «найти открытый магазин» идёт коту под хвост, то ли просто оттого, что Мишель считает себя ходячим мертвецом уже третий день и ей ничего не поможет.
Именно сейчас, как никогда ранее, низкорослая девушка чувствала, что никому не нужна. Она шла по оживленной улице рядом с сильно освещённой фонарями дорогой, где одна за одной ездили машины, от чего было давольно шумно, что О’Берлин иногда не слышала своих мыслей. Что, кстати, очень хорошо. Она чувствовала себя маленькой в этом городе. Маленькой, жалкой, никому не нужной, такой одинокой.
Кстати, среди всех своих подруг, в каждой компании Мишель была низкой. Компенсировала она это своими любимыми каблуками, но жаль, что на простой прогулке она ненавидит каблуки больше всего на свете - уж сильно устаёт. А вот на учебу в школу О’Берлин обожала их обувать. Она как раз смахивала на старшеклассницу, а без каблуков была со стороны похожа на пятнадцатилетнюю девчушку.
И вот, спустя ещё двадцать пять минут долгого скитания по городу, молитвы Мишель были кем-то услышаны. Она нашла магазин. Может быть, с этого момента жизнь ее начинает постепенно улучшаться? А может быть это просто обманчивое чувство, ну, знаете, только подумаешь, что все хорошо, как БАЦ! И снова все плохо и ты прокленаешь все, что тебя окружает.
Автоматические двери разъехались в разные стороны, как только к ним подошла Мишель. Сделав шаг, она зашла в этот супермаркет, после чего сразу начала жалеть. Яркие цвета, которые заставляли жариться ее глаза и после кричать ноющей болью, были везде: белые лампы, белые стены, которые отражали свет от ламп и такого же белого пола. А может быть пол был не белым, но от этого яркого света и уставших глаз Мишель ей уже все дальше своего носа казалось белым, ведь она провела эти два дня в тёмной квартире, завесив шторами свою спальню. Так же глаза кололи яркие, вызывающие упаковки чипсов, батончкиов, холопьев и ещё какой-то не нужной вредной ерунды, от которой О’Берлин сейчас воротило.
Немного Прищурив глаза, и, зачесав левой рукой передние пряди своих пепельно-русых волос назад, девушка не спеша потопала к кассе, после чего поняла, что она единственная находится в этом богом забытом магазине.
— Мальборо с ментолом, пожалуйста, — устало протянула Мишель, почти не взглянув на женщину, сидевшую за кассой.
— Вам есть восемнадцать? — недоверчиво спросила она, окутав низкую девушку взглядом с головы до ног.
Растрёпанные волосы, которые, казалось бы, жили своей жизнью. Бледное лицо, а глаза опущенные. Чёрная Майка, на вид совсем лёгкая. Далее свитер, который был надет очень неряшливо. То ли девушка спешила куда-то, то ли она просто не следит за собой, то ли у неё сейчас нет настроения и ей совершенно все равно как она сейчас выглядит. Черные джинсы, которые, как бы, должны обтягивать ноги, но вместо этого они немного на ней висели. Не сильно, но все же заметно. Возможно, не питаясь эти два дня Мишель похудела. А может быть просто, они растянуты, кто знает? Ну, и наконец ее белые кроссовки, покупка которых была большой ошибкой. Лондон — город не самый солнечный. Уже как целую неделю идёт дождь. И выходить в них сегодня вечером, где на каждом шагу лужи и грязь — было не самой лучшей идеей.
Черт. Как О’Берлин могла так облажаться? Как она могла забыть, что при ее росте сто шестьдесят три сантиметра, без косметики она не тянет и на двенадцатилетнюю. А паспорт, как назло, дома. Да и в планах Мишель брать его и выносить куда-то за пределы комнаты не было. Что ж, игра на жизнь начинается.
— А вы сомневаетесь? — проговорила сквозь зубы Мишель, и вот только тогда. Только тогда она взглянула своими красными глазами на женщину, что вела с ней диалог.
Явно опухшую от слез мордашку О’Берлин женщина лет тридцати пяти сейчас не особо ожидала увидеть. Весь внешний вид Мишель буквально кричал и звал на помощь " я Мишель О’Берлин! И я самая неудачная неудачница в Британии! Мне пиздец плохо, у меня что-то случилось! Укутайте меня в тёплое одеяло, дайте мне поесть и включите подборку сериалов от какой-нибудь студии Нетфликс, и просто любите меня и будьте рядом! Помогите мне или убейте, что бы я не мучалась, разве это так сложно?»
Мишель и не надеялась сегодня на второе чудо и уже почти смирилась с тем, что сигареты сегодня она не купит. Да и черт с ними! Она уже хотела развернуться и уйти, ведь спорить с женщиной не было не сил, не желания, как вдруг услышала, как аппарат, что был рядом с кассой, запищал, а это значит, что ей пробили покупку.
Отдав женщине названную сумму денег, О’Берлин уже второй раз охуела от того, что сегодняшний вечер идёт как-то слишком уж хорошо. Она своей тощей, дрожащей рукой потянулась за сигаретами, после чего услышала:
— Курение убивает.
— Люди тоже, — тихо проговорила Мишель, уже разворачиваясь через левое плечо.
Мишель не понимала, от чего ее трясёт. Может быть от того, что на улице дикий холод и она просто-напросто замёрзла, а может быть от того, что в ее организм скоро как третий день не поступает еда, а может быть просто она выплакала вместе со своими слезами все силы, что скоро не Хватит и на ходьбу.
Покинув этот магазин, снова же через механические двери, О’Берлин снова почувствовала противный, до скрежета зубов ужасный холод, но ее это не сильно волновало.
Мишель выбрала долгую дорогу домой. Почему? Ей не хотелось идти в то место, что так сильно нагоняет тоску. Она только-только его покинула.
По дороге обратно Мишель так и не отважилась закурить эти сигареты, которые стали причиной покинуть тёплую кровать и унылую атмосферу. Ей просто не хотелось. Сейчас же она просто думала:
— «Черт, какая же я наивная. Почему, если мне кто-то скажет, что будет со мной вечно, что будет любить меня всю жизнь — я ведусь. Я ведусь, как последняя сука. Что со мной не так? И как Энтони мог так поступить? Мудак. Самый настоящий мудак. Всем мудакам мудак. Ненавижу».
Уже подходя к своему дому О’Берлин решила, что домой она пока не спешит. Да и вообще она слишком устала, чтобы ждать лифт или просто подниматься по лестнице. Она хочет отдохнуть — уж слишком много движений за сегодня: пройти несколько кварталов в поисках магазина и обратно — слишком усердное занятие, как посчитала Мишель. Она хочет упасть на ближайшую скамейку и растечься по ней, как масло на утренних блинчиках, или кто там ещё растекается. Она измотанна морально и находиться на грани быть измотанной и физически, ведь бездействовать два с хвостиком дня, а после шагать по улицам, будто бы ни в чем не бывало — не совсем удачная идея. Маленькая ладошка Мишель все эти гребанные двадцать, а может и все тридцать с чем-то минут сжимала в руках не открытую пачку сигарет.
Девушка не хотела сейчас курить по четырём простым причинам:
А) она просто не хочет.
Б) она вообще ничего не хочет.
В) ее тошнит от запаха сигарет.
Г) если она начнёт курить, ей крышу снесет настолько, что до дома она точно не дойдёт.
Вообще, Мишель не злоупотребляла курением, это все С ней сделала ее подружка Кристина. В первый раз они обе пробывали спиртное вместе — зрелище было ещё то. В первый раз они сбегали с уроков тоже вместе, ну, и, конечно, в первый раз они попробовали курить. Это противное чувсвто Мишель запомнит навсегда. Какая-то непонятная херня пробирается через твоё горло прямо в лёгкие и там остаётся. Планирует устроить громкую вечеринку и как следует зависнуть там, от чего О’Берлин стало как-то не хорошо. После она залилась кашлем, что свойственно для первой попытки. И все. Она больше не хотела. А вот ее подружка напротив, ей все понравилось. А полноценно курить она начала, как только ее родителей затронула такая тема как «развод». Единственный выход, в чем Дрейк находила моральную поддержку — это сигареты.
— " Когда тебе будет херово», — говорила Крис, -"попробуй. Сразу станет лучше».
Ну, а после, девушка естественно подсела. Плохая штука — эта зависимость. Сама же Мишель убедилась в том, что сигареты по-настоящему затуманивают разум и помогают хоть как-то отвлечься от всего этого дерьма, спасибо за наставления, Крис Дрейк, спасибо за испорченное здоровье. О’Берлин знала и сама понимала, что никакой зависимости у неё нет, если она захочет бросить — она бросит, но сейчас она не хочет. Даже не то, что не хочет. Просто, ну, ей, видите ли скучно, вот и курит. Все просто.
Как Мишель и обещала, она хорошенько завалилась на скамейку у соседнего дома и положив пачку Мальборо рядом, она достала свой телефон в нежно-розовом чехле. Нажав на кнопку блокировки, глаза Мишель вновь почувствовали тот самый дискомфорт от яркого света, такой же, как и в том долбанном супермаркете. Зачем-то ещё Мишель поставила на блокировку картинку с цитатой «love yourself» на белом фоне. Но больше всего О’Берлин охуела, когда увидела время.
0:47 a.m.
Какого хуя, спрашивается. Она же появилась на улице ровно в 11:20. Мишель усмехнулась от сравнения себя любимой и улитки, и поняла, что улитка по-любому бы победила, добравшись до дома быстрее. Девушка ещё два дня назад выключила доступ к вай фаю и, что б уж наверняка до неё никто не смог дозвониться — включила авиарежим. У неё получилось. Ее никто не трогал эти два дня, когда Мишель, только и делала, что плакала, а когда закрывала глаза вспоминала ярко-голубые глаза Энтони. И в сотый раз ругала себя за то, что повелась на его пустые обещания; да, наивная; да, дура; да, сама себя в могилу ведёт, ну и что?
В конце концов, разве нужно отказываться от полёта, Лишь оттого, что в конце будет неизбежное падение? Конечно, в маленькую головушку Мишель это пришло только спустя пару недель, но факт остаётся фактом: она хотя бы с этим смирилась и все поняла, ура-ура!
Разблокировав свой обожаемый гаджет, первым делом Мишель хотела узнать «жива ли ее подруга?». Она зашла в Инстаграм и увидев, что ей действительно писало в Директ человек так семь, даже немного обрадовалась, мол «вау, я кому-то нужна». Было предсказуемо, но первым по счёту был диалог с Кристиной Дрейк. Сообщений там действительно было много. Целых сто девяносто семь.
Сто.
Девяносто.
Семь.
В основном, все эти сообщения были написаны капсом и делились на несколько типов:
Первый: «Ты, блять, Где? Ты не постишь ничего уже несколько часов/дней.»
Второй: «Ты жива? Нет, клянусь, если я узнаю, что ты умерла, а никто не позвал меня на твои похороны — учти, я тебя убью!»
Третий: «Мишель О’Берлин, ты — сука, которая заставляет меня волноваться уже второй час. Ответь!»
Ну, и наконец самый любимый:
Четвёртый: ты ебанулась, как и все живое на этом свете. Если бы мы оказались на Титанике, я бы, не дожидаясь столкновения с этим проклятым айсбергом, скинула тебя бы за борт сразу же, как мы только начали бы отплывать!!! А если бы ты была Белоснежкой, я бы вместо той старухи сама бы заставила сожрать тебя то тупое яблоко! "
Ой-ой, это что? На лице Мишель появилась улыбка? Искренняя? Настоящая? Не фальшивая? Вау. Крис Дрейк действительно творит чудеса.
@Oberlin.mi6:
не спишь?
Девушка знала, что ее подруга очень часто беситься, да и вообще она давольно-таки истеричка. Как и Мишель, но та, хотя бы, умеет держать себя в руках.
Проверяя оставшиеся социальные сети, да и вообще список счастливчиков, пытающихся дозвониться до Мишель, О’Берлин нехило так охуела, ведь обычно, телефон существовал для того, что бы написать какой-нибудь комментарий под фотографией Крис и отписать маме или папе «я жива, здорова, спасибо, что спросили (а они не спрашивают)» и все. А тут, казалось бы, вся Англия вычислила номер Мишель и решила позвонить, дабы убедиться, не отбросила ли она свои копыта.
От @Lady_Drake:
по тебе скорблю: (
</right>
Крис не заводила скандал, что бывало всегда. Значит, она просекла фишку: что-то явно случилось.
От @Lady_Drake:
почему тебя это интересует в первом часу ночи?
Ты только что вышла из тюрьмы или из комы?
Просто других оправданий на то, что тебя не было слышно двое суток я не могу придумать.
Учти.
Если нет,
Ты сама попадёшь в кому, а я
Собственно
Отправлюсь в тюрьму :)
@Oberlin.mi6:
мы можем встретиться?
ответ пришёл сразу:
От: Lady_Drake:
Уже иду к тебе, солнце ☀️.
