Любимец твоих дьяволов

Его глаза распахиваются шире, пока я, наконец-то взяв себя в руки, отталкиваю Мэла от себя. — Что? — спрашивает он в недоумении, как вдруг дверь в помещение немного приоткрывается. — Вик, ты там уснула что ли? — Нет, у меня закружилась голова просто. Жди там, я сейчас поднимусь, — оборачиваюсь в сторону, где темно и явно прячется Мэл. Беру ящик с коньяком, громко выдыхаю и направляюсь в сторону лестницы. Поднявшись вверх, понимаю, что не должна была этого говорить, но, задержавшись на последней ступеньке, передаю Владу ящик и, когда он отходит чуть дальше, поворачиваю голову и шепчу в темноту, зная, что он поймёт. — Контракт, — затем выключаю свет и выхожу, не закрывая за собой дверь. — Что ты там говоришь? — переспрашивает Влад, когда я догоняю его. — Говорю «спасибо», — и даю ему легкий подзатыльник. — Уши надо чистить. — Эй, — фыркает он. — Завтра у тебя выходной, может сходим в кино? — немного запинаясь, продолжил он. — Да, сходим, если я не усну, — растягиваю улыбку пошире, взяв его под руку. С моей души словно сваливалась груда камней, которые стремительно сыпались вниз, ведь теперь я приоткрыла ему занавес правды, которая тащила меня грузом на дно столько дней и ночей. Прошло ещё два часа прежде чем все обнаружили отсутствие Кости, но банкет затянулся до часу ночи даже без него. Влад заказал мне такси, чтобы быстрее доехала домой и успела вздремнуть, но я знала, что сегодня этому не дано произойти. Сегодня ночью я плачу от любви. Это чувство разрывало меня пополам, но я из последних сил цеплялась за край себя, не отпуская последнюю связывающую нить. Сворачиваюсь в клубок, чтобы хоть как-то почувствовать себя целой, хотя это не поможет, я уверена. Мама всегда говорила мне: «наши воспоминания — это дом, в который всегда можно вернуться». Кто бы знал, как мне хочется сбежать из дома, где всё до единого напоминает о нём. Где всё будто было пропитано только его запахом. Сжимаю одеяло в руках до боли в суставах, ведь дурацкое сердце так больно стучит в грудной клетке. Дышать становится просто невыносимо. Эта духота заставляла меня задыхаться. Переворачиваюсь на спину и смотрю на потолок, понимая, что сегодня он появлялся так часто не спроста. Кто-то хочет опять делать мне больно, сухо повторяя «больше не люблю», словно эти слова оправдывают все его поступки. Слёзы, одна за одной бегут по моим щекам, ведь каждую минуту я повторяла эти слова самой себе, уверяя, что так оно и есть. «Ненавижу!» — кричала ему каждый раз вслед, когда он, вдоволь насладившись моими криками из-за боли, разворачивался и уходил, оставляя меня среди развалин моей такой хрупкой брони. Самое ужасное — это связать душу с человеком, с которым ты не сможешь быть. Смотреть на его улыбки, понимая, что это больше не ты вызываешь их. Знать и понимать, что больше не сможешь к нему прикасаться. «Не открывай своё сердце кому попало», — вновь говорила мне моя мама перед отъездом в институт. А я лишь отмахивалась руками, потому что она не знала о том, что моё сердце уже принадлежало не мне, и даже не ему. Осколки моего сердца заледенели, находясь под глыбами льда. Иначе я бы просто не выжила. Одиночество стало моим верным другом вместе с тишиной. Это то, что помогло мне пережить и выработать со временем иммунитет. Как-то раз я проснулась утром, ничего не почувствовав. Это и стало началом моей ненависти. Закрываю глаза и переворачиваюсь на левый бок, на часах четыре утра. «Просто замечательно», — думаю я, не отрывая взгляда от окна. Даже сквозь плотные шторы прорезался свет. Через пару часов вставать, чтобы пойти на пары, а кто-то до сих пор не смог уснуть. — Чёрт, — фыркаю я и тут же вздрагиваю, так как в мою дверь кто-то постучал. Приподнимаюсь и не могу сообразить: мне это послышалось или нет. Снова раздаётся стук, более напористый, но такой тихий. Встаю и на цыпочках подхожу к двери, как снова кто-то стучится. Заглядываю в дверной глазок и опешив, делаю пару быстрых шагов назад, из-за чего врезаюсь в тумбочку, на которой стоял мой рюкзак. Он с грохотом падает на пол, отчего я замираю. Кажется, что всё вокруг остановилось, и я затаиваю дыхание. — У тебя нет кошки. Я знаю, что это ты. Шум в ушах из-за собственного сердца, заменяется таким знакомым голосом. Подхожу к двери и снова смотрю в глазок: — Уходи. Здесь тебе не рады, — громко отвечаю я, пытаясь сдержать дрожь в голосе. — Пожалуйста, объясни мне свои слова. Обещаю, и пальцем не трону тебя. — Если ты не понял моих слов, это не мои проблемы. Уходи, — отхожу от двери и в ту же секунду громкий удар по дереву бьёт мне по барабанным перепонкам. Закрываю рот рукой, чтобы не закричать. — За это я ненавижу тебя ещё больше, слышишь меня? — кричит он. — Ты всё равно виновна. Ты не имела права решать за меня, за нас. Если то, что было сказано тобой правда, то будь ты проклята вдвойне. — Слышу, — шепчу я в ответ удаляющимся шагам. Сжимаю руки в кулак, ложусь на кровать и думаю о том, что завтра никуда не пойду. Выключаю будильник, разворачиваюсь в противоположную сторону от него, чтобы попытаться уснуть. Но спать не хотелось. Хотелось умереть.