Любимец твоих дьяволов

Мои ноги сами по себе несли меня к чёрному выходу. Воздух. Мне нужен был воздух. Хотя бы глоток. Дрожь пробирала под самые кости, отбивая ознобом. Тело становилось ватным, пока разум находился в состоянии тумана. Придерживаясь за стены, я вывалилась наружу, укутываясь в пальто поплотнее. Прижавшись спиной к стене, не перестаю быстро вдыхать и выдыхать, словно скоро не останется воздуха. Меня тянет вниз. Никто не знает меня настоящую. Каждый видит лишь ту часть, которую я позволяю видеть. Кто-то считает меня хорошенькой, кто-то сукой, но никто не знает меня настоящую. Всё это лишь мнимость. Стать хорошей или плохой для того или иного человека всегда становилось для меня проблемой до тех пор, пока я не научилась различать характер одним только взглядом. Определить, какой по натуре человек стоит передо мной, не составляло мне труда. Но потом я вовсе перестала стараться открывать лишь какую-то часть себя для кого-то определённого. Никто не знал, какая я, но я и сама не знала себя до конца. Во мне боролось так много всего, что кажется будто всё перемешалось и спуталось. Кем я стала? Никем, как по мне. От крайности в крайность, от ангела к дьяволу. Дьявол с открытой душой. Кажется, эти слова точно описывают меня. Я всегда приду на помощь, но сожгу всё до тла, если кто-то причинит боль. Мне никогда не стать хорошим человеком до конца. Уже произошла точка невозврата, и я не могу ничего с этим поделать. Либо отдам всю себя, либо заберу часть вашей души. Либо люблю, либо ненавижу. Но даже у самого дьявола есть своя огромная слабость. Сжечь всех, кроме одного единственного. Того, который и сделал меня этим дьяволом, забрав с собой моё сердце, душу и тело, оставив лишь холодный разум. Этот человек отравлял мою жизнь. Его власть надо мной очень сильна. Это не описать словами, но возможно представить, что по щелчку пальца он может спасти меня, решив любую проблему, при этом оберегая и лелея. Но и по тому самому же щелчку он может уничтожить меня или омрачить жизнь до чернейшей черноты. — Ты сейчас превратишься во льдину, если не зайдешь во внутрь. Ох, это тот самый голос, который хочется слышать каждую секунду, но который убивает меня, проникая ядом в кровь. — Тебе должно быть плевать, — выговариваю с трудом, так как губы занемели из-за холода. — Та ты достала меня, — рявкает он, хватая меня за ворот моего пальто, рывком поднимая вверх. Снова пересечение взглядов. Снова меня бьёт током. Снова, снова и снова. — Отвали, придурок, — выплюнула я, пытаясь прийти в себя. — Хватит таскаться за мной. — Что? Да если бы не я, ты сейчас бы сдохла здесь. Одна. На морозе. — Тебя это не должно волновать. Лучше бы я сдохла. — Какая же ты тупая, — выкрикивает он, а затем его кулак летит в стену рядом с моей головой. — Ты сдохнешь только тогда, когда я разрешу тебе это сделать, — окровавленной рукой он хватает меня за подбородок. — Усекла? — Ты мне никто. И слушаться тебя я не стану, — из последних сил, с рыком, отталкиваю его от себя. — Зря. Он говорит это устало, словно смирившись, но в тот же момент его руки цепляются за моё пальто, отшвыривая в помещение. Я охаю, пытаясь удержать равновесие. Дверь захлопывается, и в коридоре, как назло, перегорает лампочка. Закрываю рот рукой в надежде, что он не услышит меня и пройдёт мимо, но как глупо и наивно, ведь эти руки швыряют меня ещё раз, от чего я всем телом врезаюсь в стену. — Прекрати, прошу, — выдавливаю из себя. — Что ты хочешь от меня? — Не будь дурой, — его горячее дыхание обжигает мою щёку, прижимая меня к стене всем своим телом. — Ты пытаешься ввести правила не в свою игру, это жутко раздражает. Скажи, это какой-то твой план? Решила подобраться ко мне через Артёма? — Что? — фыркаю я, выпучивая глаза по самое не хочу. — Хочешь сказать, что тебе просто захотелось потрахаться со смазливым пареньком? — хмыкает он. — Боже, какой ты мерзкий, — говорю так, чтобы он почувствовал всю омерзительность, на которую я только способна. — Тебе лечиться нужно, придурок, — фыркаю, а затем немного отталкиваю его назад, чтобы успеть присесть и отползти. — В прятки надумала играть со мной, сука? — его крик эхом разлетается по всему коридору. Тихими шагами я прошла немного вперёд, приподнявшись. Желая, чтобы кто-то вышел, или чтобы я добралась к залу. Сзади появляется свет. Соображаю в ту же секунду, что это от фонарика. — Ты меня очень разозлила. Лучше беги. И я бегу. Срываюсь с места, отталкиваясь от стены. До конца не осознавая, что это бесполезно, ведь кто-то сильнее и быстрее. Хватая меня за руку, он закручивает меня к себе, заламывая так, чтобы я не смогла пошевелиться. Молча, без лишних слов, прижимает к стене. Его телефон падает вниз, между нами. Я вижу, как его глаза сверкают из-за черноты в них. Мой личный ад во плоти. Барахтаться нет смысла, он снова победил. Зажмуриваю глаза и мысленно молюсь, чтобы было не очень больно, чувствуя, как его лицо постепенно приближается к моему. Затаив дыхание, я ожидала чего угодно, только не этого. Мои губы ударили сотни молний за одну секунду. Казалось, нужно было сопротивляться, попросить его прекратить, но вместо этого я плавно освобождаюсь от его цепких рук и позволяю себе обхватить его шею, постепенно зарывая пальцы в волосы. Этот поцелуй — дикий. Утоление жажды и боли. Его язык проникает в мой рот, пока из него вырывается громкий стон. Крепкие руки сминают мои ягодицы и скользят по бёдрам, талии, поднимаясь всё выше. Я осознаю, что опять поддаюсь ему. Снова. Опускаю руки вниз, упираясь в его грудь, а затем рывок, который отбрасывает Костю от меня. Его глаза горят. Грудь вздымается вверх-вниз. Я теряю последние силы и начинаю сползать по стене вниз. Цепкие пальцы подхватывают меня, вжимая мою кожу. Хочется завопить, от того, как это больно, и как жжёт, но он бьёт моё тело об стену. Я приподнимаю подбородок. Удар, вскрик, губы. Его зубы разрывают мою плоть на губах. Он отстраняется, наблюдая, как я сползаю вниз, прижимая руку к лицу. Костя громко хмыкает. Самодовольная улыбка расползается по его лицу. А мне хочется плакать, кричать, колотить его кулаками. Но вместо всего этого с моих уст вырывается правда наших отношений: — Почему ты снимаешь с меня белье, не снимая с меня ту боль, которую причиняешь мне? Поднимаю голову вверх и любуюсь его потерянностью. Я вижу, как его кулаки сжимаются, а скулы на лице заметно выступают. Темнота всегда делала его краше. Костя молча хватает свой телефон и скрывается в темноте коридора. Прижимаюсь к стене и позволяю себе выпустить слёзы наружу, пока с губ стекает кровь. — Вика? Вика ты здесь? — голос Влада звучит где-то рядом. — Да, — на всхлипе кричу я. Свет фонарика, топот ног, и вот он уже стоит на коленях передо мной. — Вика, что такое? — он рукой пытается отодвинуть мою руку от лица. — Почему ты прячешь своё лицо? Вика! — выкрикивает он, дёрнув мою руку на себя, и замирает. Я выдёргиваю руку, прижимая её снова к лицу. — Кто это сделал? — рычит он. — Лампочка потухла, я шла на ощупь, так как телефон забыла в сумке. Споткнулась и разбила себе лицо. — Что? Зачем ты врёшь мне? — выпаливает он со всей злости, поднимаясь на ноги. — Хватит обвинять меня во лжи! — выкрикиваю я, опираясь о стену, чтобы приподняться. — Ты прекрасно знаешь, что каждый второй косяк — мой. — Господи боже, Вика, да неужели так сложно ходить нормально? По-человечески. — Неужели так сложно не заёбывать? — рявкнула я, не понимая, почему злюсь на него. — Зачем ты так? Я помочь хочу, — протягивая ко мне свои руки, отвечает он. — Не трожь меня. Я очень тебя ценю, но сейчас мне нужно побыть одной. Разворачиваюсь и твёрдыми шагами иду вперёд, пока свет фонаря позволяет идти. Выхожу в зал, нахожу Карину, хватаю её за руку и вытаскиваю нас на улицу. — Что с твоим лицом? — обеспокоенно спросила она. — Потом расскажу, не сейчас, — отмахнулась я, оглядываясь в поиске такси. — Нет, объясни мне всё сейчас же, — дёргает меня за руку, разворачивая к себе. — Вика. Услышав это, я закатила глаза. Да что за день-то такой? Обернувшись, прислоняю руку к лицу и смотрю на приближающегося брюнета. — Я же обещал провести тебя. Отлучился на пару минут, вернулся, а след Карины и тебя простыл. Вот выбежал сразу на улицу. Что-то случилось? Почему-то его голос подействовал на меня успокоительно. Я взглянула на недовольную Карину и её кислую гримасу, оповещающую о том, что ей не нравится, что нас перебили. — Я ушиблась и решила отправиться домой, — протараторила я в рукав пальто. — Что-то серьёзное? В больницу не нужно? — его рука коснулась моего локтя. — Нет, я просто разбила губу. Отвожу немного руку в сторону, Артем удивленно вскидывает брови вверх, сжимая мой локоть. — Давай я отвезу вас домой? — Да, давай, — встряла Карина. — Что ж, — Артем посмотрел на меня, — пойдём. Через полчаса мы стояли у моего подъезда. Карина выхватила ключи и рванула без слов в квартиру. Я стояла у двери подъезда, переминаясь с ноги на ногу. Почему-то рядом с Артёмом мне было неловко. Очень. — Ой, погоди, — суетясь, роюсь в рюкзаке, достаю ручку с блокнотом. Быстро пишу свой номер, отрываю листик и отдаю его Артему. — Спасибо. — Не прощаюсь, — подмигивая, отвечает он. Я смущённо улыбаюсь, смотря ему вслед. И ухожу только тогда, когда его машины скрывается из виду. Медленно плетусь к квартире, чувствуя, как усталость падает мне на плечи гирей. Меня ждёт серьёзный разговор с Кариной. Завтра с Владом. Чего мне ждать от знакомства с Артёмом? Что со мной сделает Костя? Мысли роились в моей голове. Я хлопнула дверью, и передо мной тут же возникла Карина. — Пойдём, я обработаю рану, пока какао немного остынет. Возникшая на моём лице улыбка отзывается болью на губах. Я хнычу, сбрасывая с себя пальто и обувь. — Карин, я просто в темноте не увидела поставленную коробку и шмякнулась ударившись об дверь, а потом — пол, — не без стыда соврала я, пытаясь выглядеть как можно равнодушней. Мы присели на мою кровать, рядом с которым стояли две чашки с ароматным какао. Карина взяла бутылочку с перекисью. — Да уж, ты ещё та растяпа, но мне мало верится, — фыркнула она, проводя ватным диском по моей губе. — Не злись, — промурлыкала я, как можно милее, несмотря на покалывания. — Уф, ну и задница же ты, — хихикнула она. — А что у тебя с теми двумя? — А что с ними? — сглотнула я. — Мало того, что Влад на тебе залипает, так ты знакома с красавчиком Артемом и всё ещё одна? Ты издеваешься? — возмутилась она. — Карин, Влад для меня родной человек, но не более. С Артёмом я познакомилась сегодня днём, перед твоим приездом, — тяжело вздохнув, я поблагодарила бога, что она ничего не узнала о нас с Костей. — О май гад, Викинг, когда ты научишься в людях замечать то, что они люди и их можно и нужно любить? Что нужно дарить часть своего сердца другим. Я закатила глаза и потянулась за чашкой с какао, не желая думать о том, что сердце сейчас предательски пропустило удар. Костя.