К вопросу о везении.

Жизнь менялась, Дорн это чувствовал каждой клеткой своего тела, каждым нейроном. Жизнь не просто менялась: она стремглав неслась вперёд, оставляя людей и нелюдей далеко позади. Крестовый Поход практически завершился, теперь Дорн решил попробовать себя в мирной архитектуре. Получалось неплохо. Не так давно он виделся с Конрадом и его...язык не поворачивался назвать Илию служанкой, потому что их взаимоотношения явно перерастали в самый настоящий симбиоз. Она получила привилегии, немыслимые не то, что для простых служащих Легиона - для капитанов! За время разговора, длившегося не более часа, она дважды подходила к нему и легко обнимала, гладила по непривычно чистым и потому пышным волосам и шептала что-то доброе - доброе! Конраду! Возможно, Рогал Дорн и в самом деле немного категоричен в своих суждениях, но не может маньяк-психопат вдруг стать добрым и милым хоть для кого-нибудь! Или может? Проклятье, Дорн не понимает, что происходит. А понять хочется, хотя бы для разнообразия. Конрад, правда, оставил подсказку: катализатор перемен находится у Ангрона, и это очень милая девочка. Женщины. Казалось бы, примархам должны быть чужды низменные потребности, но на практике это было делом сугубо индивидуальным. Леман Русс любит выпить, хорошо поесть и, судя по необузданным слухам, нравится женщинам. Ягатай тоже не отказывается от простых человеческих радостей. Пертурабо, консерва Имперская, выхолостил себя до состояния чистого интеллекта, во всяком случае, он так утверждает - на деле Дорн сомневается, что чистый интеллект включает в себя раздражительность, изумительное незнание основ цивилизованного общения и почти маниакальную страсть к спорам с самим Дорном. Про желания самого Дорна сказать можно много, и как минимум треть сказанного будет правдой. Иногда ему хотелось вафель. Иногда, но немного чаще, ему хотелось поколотить кое-кого из братьев, чтобы хоть так вбить в их незамутнённые разумом головы хоть что-то. А иногда - только не говорите никому - в его мыслях смутно мелькало нечто вроде кнута, но подобные мысли он давил в зародыше: зачем ему кнут, когда есть Перчатка Боли? Дорн принял решение, о котором чуть позже наверняка пожалеет, но в данный момент оно кажется ему самым верным: просто пригласить Ангрона к себе и спросить в лоб. Принято - выполнено, и вот Дорн смотрит на приземляющийся шаттл Пожирателей Миров и судорожно думает, нахрена он это затеял. Но вот из шаттла выходит Ангрон, возмутительно спокойный и относительно адекватный, а рядом с ним...да, стоит признать: рядом с ним была молодая девушка в белом платье с кроваво-красными цветами. Казалось бы, ничего особенного: ну, девица, коротко острижена, бледна как Мортарион и улыбается, как...как...вот тут Дорн немного забеспокоился. Она улыбалась не так, как должна улыбаться юная девица в компании примархов, один из которых ей незнаком. Она улыбалась так, словно совершенно его, Дорна, не боялась. Обидно. Спутница Конрада прониклась, а эта - нет. Имперские Кулаки стойко переносили присутствие молодой особы женского пола. Молодцы. Астартес и должны стойко переносить искушения, что в великом множестве подбрасывает им жизнь. Сам Дорн принял решение расспросить её о методах воздействия на примархов. Предупреждён - значит, вооружён, а то мало ли, попадёт конфиденциальная информация об этих методах кому не надо, и можно будет на Империуме ставить размашистый такой крест. А потому, когда сервитор принёс ей поллитровый стакан какого-то сока, Дорн собрал в кулак всю свою волю и спросил в лоб: - Кто ты? - Меня зовут Екатерина, - ничуть не удивилась девица, попивая сок, - Но все называют меня Риной. - Твоё имя меня интересует в последнюю очередь! Я спрашиваю: откуда у тебя силы, способные подчинить примарха? Наверное, Дорн спросил что-то не то. Наверное, будь сейчас здесь Пертурабо, он бы свалился под стол от хохота. Но здесь был только Ангрон, так что Дорна смерили искренне недоумевающим взглядом и, должно быть, хотели что-то сказать, а то и сделать, но кроткая улыбка, быстрый кивок - и Ангрон со вздохом возвращается к своему бифштексу. - Я бы не назвала это подчинением, - с улыбкой покачала головой Рина, - Я просто умею заботиться о людях. Это не так сложно, как кажется. Всему, что я умею, я научилась у своей лучшей подруги, которую мне пришлось оставить, чтобы получить работу у Пожирателей Миров. Подруга. Зацепка. - Какая ещё подруга? - Замечательная! - взгляд у девушки расфокусировался, воспоминания явно были очень приятными, - Мы познакомились в трудный для неё период, она оказалась одна в незнакомой обстановке. Я помогла ей устроиться. Мы несколько лет прожили вместе, а потом на Носенту-5 прибыл господин Кхарн, я поняла, что это - мой единственный шанс, и нам пришлось расстаться. - Расстаться с лучшей подругой ради призрачной мечты? - Дорн очень удивился. Большинство людей предпочтут дружбу. - Да. Но мы расстались не навсегда, вы не думайте. И она мне иногда снится. Я точно знаю, что у неё всё хорошо, поэтому беспокоиться незачем. Дорн не считал себя таким уж искусным в чтении чужих мыслей и устремлений, но сейчас видел даже Ангрон: Рина очень скучает по своей давно оставленной подруге. Они, видимо, и впрямь были лучшими друзьями. Дорн пару раз видел нечто подобное на лице Ферруса, когда кто-то при нём упоминал о Детях Императора и Фулгриме в частности. У него тогда тоже лицо на секунду каменело, а зрачки расширялись. А Рина, видя интерес примархов, немного рассказала о своей прошлой жизни. О том, как они с подругой залезали в библиотеку соседа и брали оттуда книги без спросу. О том, как учились готовить, как утратили всякое чувство стыда в банях без разделения по половому признаку, как мастерили умопомрачительные одеяния из пары штор и верёвочки и как однажды открыли секрет ласкового почёсывания спины... У неё была жизнь, счастливая и полноценная, и она променяла её на сомнительные радости Крестового Похода. Нет, Дорн определённо не понимает женщин. И всё-таки в его голове подлый голосок, имеющий сходство с голосом извечного соперника, осмелился возразить и заявить, что всё-то он понимает. Но Пертурабо, как всегда, ошибается: Рогал ничего не понимает в женщинах, ни капельки, их поступки для него непостижимы, как и их логика. И нет, голос, упорно твердящий что-то о жажде приключений и подростковом нонконформизме, явно ошибается, Рогал даже слов таких не знает. Но он увидел: Ангрон спокоен, он незаметно улыбается при виде Рины, она старается далеко не отходить от него, они понимают друг друга без слов. Дорн не делает пока никаких выводов, но...но. Просто "но". Чуть позже, вечером, когда Ангрон с прислужницей направились в выделенные им покои, Дорн позвал к себе своего Первого Капитана и, собрав всю свою волю в кулак, отдал страшный приказ: - Отправляйся на Инвит с группой самых верных и милосердных к людям десантников. Найди молодую девушку, которая согласится стать моей личной служанкой, - и, подумав, добавил, - без интима. - Мой примарх, люди пугливы. Такая девушка может не найтись, - проявил похвальное здравомыслие Сигизмунд. - Объяви конкурс на эту должность. Скажи что-нибудь о льготах для семьи, оплате высшего образования, курсах повышения квалификации и ещё что-то подобное. Не поможет - скажи, что тебе отдан приказ лично мной. Должно сработать. - Должно. Но...зачем вам служанка? - Я должен проверить кое-что, - осторожно начал было Дорн, но природная честность вновь взяла верх, - Хорошо, каюсь: я должен проверить, как наличие служанки влияет на работу Легиона и примарха в частности. Когда несколько ошарашенный Сигизмунд ушёл, Дорн не меньше получаса провёл в Перчатке Боли, собственноручно прибрался в спальне и остаток ночи просидел за столом, судорожно осознавая, как сильно меняется мир. Как говорил иногда покойный дедушка, "Когда жизнь меняется и идёт на взлёт, необходимо быть первым в ней. Или, если не получилось быть первым, то хотя бы вторым или третьим". Но у Рогала, в отличие от братьев, есть представление о чести. Поэтому спать его служанка будет в отдельной постели, в соседней комнате, и на ночь Дорн лично будет запирать дверь к себе. По крайней мере, первые полгода.