К вопросу о везении.

В погожий летний день, после обеда, мисс Алисия Эстергази попала в затруднительное положение. Она, незамужняя особа двадцати двух лет, совершенно неожиданно для себя оказалась без компаньонки в незнакомом месте. Возможно, для какой-нибудь простолюдинки это не было бы проблемой, но Алисия была родом с Вентриллии, её родословная прослеживалась с двадцать восьмого тысячелетия, и находилась она сейчас на родине, а это означало позор в случае обнаружения мужчиной. Но оставаться в карете она больше не могла. Юные дамы, считающиеся достойной компанией для графини, подняли её на смех только потому, что в свои двадцать два Алисия ещё не была замужем, даже на бал выезжала впервые в жизни. А всё потому, что не должна младшая дочь выходить замуж раньше старшей. Поэтому, когда Сесиль всё-таки вышла замуж за герцога, пришла пора выводить в свет Алисию, и её вывезли в столицу, и начали готовить к балу. А до него устроили совместный выезд нескольких девиц на выданье в парк. Алисия уже понимала, что поступила крайне неосмотрительно. Она, в модном платье с турнюром, не смогла бы оказать достойного сопротивления мужчинам из низших слоёв общества. Очень зря, потому что два пролетария уже стояли перед ней и с нехорошим интересом на неё поглядывали. - Леди кого-то ждёт? - Настоятельно рекомендую вам уйти, - холодно проговорила Алисия, сама же судорожно ища пути к отступлению. Оных не было, она начала нервничать. - Да не бойся ты, крошка, мы тебя не обидим. И что же такая леди делает здесь? - Прошу прощения, но это не ваше дело. - Очень даже наше! Пошли с нами, малышка, - тут один из них схватил её за руку и потянул на себя, на что леди Алисия отреагировала так, как любая аристократка на её месте - взвизгнула и пырнула негодяя острым концом зонтика в ногу. Хватка ослабла, и она даже почти вырвалась, как вдруг... - Что здесь происходит? - спросил глубокий, громкий бас, что мог принадлежать только значительных размеров космодесантнику. Буквально через пару секунд в радиусе метров этак двадцати остались только Алисия и её спаситель, который действительно оказался космодесантником. Пожалуй, даже больше, чем космодесантником, ростом он был за три метра, а плечами едва не задевал соседние дома. И ведь это он был без доспехов, разве что руки из стали. Так или иначе, он её спас. Алисия отряхнула подол и искренне поблагодарила мужчину за спасение. Он в несколько грубой форме ответил, что не пристало женщине в таком неудобном наряде ходить по промышленным кварталам. Она, подумав, объяснила ему ситуацию, в которой оказалась, на что он велел следовать за ним. Поймав на улице значительных размеров такси и вытолкав из него пассажира (вышел тот абсолютно добровольно, но с ужасом на лице), он помог сесть в машину юной Эстергази и сел сам. В пути они разговорились, и Алисия с удивлением узнала, что спас её от потери чести не просто космодесантник, а примарх, прибывший по делам на Вентриллию и решивший пройтись по той части города, куда ему настоятельно рекомендовали не ходить. Звали благородного сына Императора Феррусом Манусом, а руки его были не стальными, а лишь покрытыми особым сплавом. Разумеется, это не имело ни малейшего значения, Алисия была бы рада и простому рабочему, но уж примарха-то она точно должна пригласить на чай. Скажем, завтра, к обеду. Он несколько удивился, но пообещал прийти. Тем временем перепуганный таксист привёз её домой, ей помогли выйти и пожелали всего наилучшего. И домой она пришла в приподнятом настроении, как пережившая опасное, но благополучно закончившееся приключение. Родители, услышав её рассказ, передумали ругать её. А узнав, что завтра к ним на обед приедет сам примарх, только обрадовались и пообещали непременно вернуться к обеду. Правда, почему-то они назвали его в разговоре безупречно воспитанным, но Алисия не стала это оспаривать. Примархам дозволены определённые вольности в общении. Опять же, другая культура есть другая культура. На следующий день Алисия была весьма удивлена, увидев в холле особняка вчерашнего спасителя часам этак к двенадцати дня. Её можно понять - обед на Вентриллии начинался часа на три позже. Но она была хорошо воспитана, потому пригласила гостя на чай. Правда, зрелище это было...непередаваемое. Ему принесли самую большую чайную чашку, какую только смогли найти. И всё равно, он держал её за ручку самым кончиками своих железных пальцев, дабы ни в коем случае не сломать, и осушил всего за один глоток, хоть туда и налили почти кипяток. Но они поговорили. Говорил, правда, в основном примарх, и почти за час Алисия узнала столько о металлургии, легионе Мануса и используемой ими тактике, что смогла бы защитить небольшую диссертацию. Ближе к концу разговора она даже начала поддерживать разговор, как и положено благородной леди. И было видно, что ему нравится такое внимание - он так разошёлся, что начал активно жестикулировать и едва не сломал стол. Но, к сожалению, всё хорошее когда-нибудь заканчивается, закончился и чай - примарху срочно нужно было куда-то уехать. Но он дал слово сына Императора, что приедет завтра на обед, и на сей раз приедет вовремя. На прощание он, собравшись с силами, поцеловал ей руку. Странное то было ощущение, будто руку тебе целует работающий паровоз. Родители несколько огорчились, что дорогой гость уехал за час до их прибытия, но с ещё большим воодушевлением начали ждать завтрашний обед, благо назавтра никаких дел они решили не оставлять. Вдруг снова пропустят? На следующий день, ровно в половину третьего, в особняк семьи Эстергази прибыл долгожданный гость с далёкой Медузы. Сегодня внешний вид Ферруса Мануса нёс явные следы ухода за собой - волосы расчёсаны, одежда выглажена, и пахнет от него не железом и паром, а дорогим кемосским парфюмом. Не сказать, чтобы Алисии не понравились изменения, но она вдруг с удивлением осознала, что вчерашний примарх, нечёсаный и неопрятный, был в гармонии с собой. А сегодня над ним явно поработали. Впрочем, все неприятные мысли испарились, когда тот, отчего-то покраснев, вручил ей подарок, а именно набор инструментов под дамскую руку. Алисии никогда не дарили инструменты, но радость, что она показала, отчего-то была искренней. И приободрённый такой реакцией примарх сделал ей изысканный комплимент: - Ваши глаза горят ярче ацетилена, а волосы цветом затмевают расплавленную медь. Её родители, с самого его прибытия чем-то удивлённые, теперь удивились ещё больше. А ей было приятно услышать такие странные, но явно приятные слова, хотя она и не знала, что такое ацетилен. Должно быть, что-то яркое. Обед прошёл...скажем так: когда Алисию тем вечером начала расспрашивать старая её няня, Эстергази ответила ей так: - Что ж...по крайней мере, он умеет пользоваться ножом и вилкой. Няня была умной женщиной, потому всё поняла и прекратила расспросы. Прошло несколько дней, и вот настал день её, Алисии, выхода в свет. Её родители с самого прихода примарха были в дурном настроении - как оказалось, они полагали, что от позора их дочь спас не Феррус Манус, а благородный и прекрасно воспитанный брат его, Фулгрим Фениксиец, что прибыл на Вентриллию вместе с ним. Но Алисии было не до них. Ей уже понравился железнорукий примарх. Такой естественный! Дикарь, настоящий дикарь, едва владеющий столовыми приборами, но какой мужественный! Инструменты подарил...даром они Алисии не нужны, но это уже не его вина. А потом случилось маленькое чудо. - Позвольте пригласить вас на танец, - неуверенно протянул явно заученную фразу примарх, зачем-то поглядывая Алисии за спину. - Не имею ничего против, - улыбнулась Эстергази и лишь внутренне сжалась, когда огромная стальная ладонь накрыла её крохотную ручку. Но сжалась не от ужаса, а, скорее, в предвкушении. И лорд Феррус не разочаровал её. Тут нужно отметить вот что: даже в самом медленном танце примарх двигается быстрее человека, даже когда соизмеряет свой шаг и подстраивается под партнёра. Ещё нужно отметить, что Феррус Манус танцевал второй раз в жизни - причём первый происходил всего за три часа до второго. И ноги Фулгрима до сих пор ныли. Но главная проблема была даже не в этом. Главное - Феррусу очень понравилось танцевать. Настолько, что он перестал контролировать свою скорость. И когда Алисия начала отставать, он просто поднял её до своего уровня и начал кружиться сам, за двоих. Алисия была в ужасе и в восторге одновременно. В ужасе - потому что весь зал видел её лодыжки, что для благородной незамужней леди (замужней, впрочем, тоже) есть великий позор. А в восторге она потому, что пока её кружит в дикой пляске примарх Железных Рук, гори синим пламенем общественное мнение. Даже если во время особо крутого виража с её ноги слетела туфелька и, судя по вскрику, даже в кого-то попала. Когда вальс (хотя для Алисии это была, как минимум, тарантелла) закончился, опомнившийся Феррус очень смутился и нашёл для неё целое кресло. Его не смутило, что до сего момента в этом кресле кто-то сидел. Усадив Эстергази и попросив подождать минутку, он направился прямо на гостей. В самом деле: едва Алисия успела перевести дыхание, как Манус уже стоял перед ней с её утерянной туфелькой в руках. Вид у него был донельзя торжественный. Прочие гости старательно смотрели в другие стороны, но всё равно не могли скрыть свой шок. А уж когда примарх опустился на оба колена пред креслом Алисии, чтобы зашнуровать туфельку...словом, от толпы быстро отделились знакомые фигуры родителей, воодушевлённые и настроенные решительно. Брат Ферруса тоже стоял совсем рядом, вид у него был вполне довольный собой и ситуацией в целом. Не успел лорд Эстергази открыть рот, как Феррус Манус спросил со всем возможным для него тактом: - Могу ли я попросить у вас руки вашей дочери? - И вы ещё спрашиваете? Вы должны! В общем, так Алисия Эстергази и стала прислужницей в Десятом Легионе. Как позже не раз говорил Феррус, когда его невеста, а позже жена пыталась облагородить суровых космодесантников и собственного примарха: "Нет, ну и что же я в вас нахожу?". Как правило, в такие минуты его самый близкий друг и, по совместительству, тот самый благородный примарх Фулгрим Фениксиец, вдруг начинал неудержимо и крайне заразительно хохотать, но смех был добрым: ведь его собственная прислужница, начинавшая своё восхождение у Космических Волков, была столь же далека от изящества, сколь далёк был от оного сам Феррус. Но они всё равно друг друга любили. Ведь вкусы странные были у всех четверых.