Совместное проживание

*** - Утро перестало быть для меня добрым, когда мне было три, - ответил я на Сашкино утреннее пожелание, выходя в кухню. Легко приобнял его за талию и занялся приготовлением кофе. - Почему в три? - поинтересовался Сашка, медленно помешивая овсянку. Обязательный атрибут завтрака. - Потому что в три года я пошел в детский сад, - не без отвращения пояснил я. Ирка смотрела утренние мультики и пила чай. Чай был не самым любимым напитком в рационе, поэтому она цедила его через зубы, медленно и с несчастным видом. Потом оторвалась от кружки и, не смотря в телевизор, спросила с детской любознательностью: - А почему вы спите вместе? Я от неожиданности едва не подавился кофе, к тому же, накапал на чистую рубашку. Сашка слегка покраснел, посмотрел на меня, четко ответил: - Потому что Дэн боится спать один. Думает, под кроватью монстры. - Да, это уж точно, - пробормотал я, замывая пятно на рубашке. - Страшилишь не существует, - изобрел новое словечко ребенок, с презрением взглянул на меня, - я знаю. А ты почему не знаешь? - Потому что у меня нет такого заботливого старшего брата, как у тебя, - язвительно откликнулся я. Ирка задумчиво нахмурила лоб. Потом сказала: - А нам в детском саду говорили, что вместе спят только мама с папой. Я усмехнулся. Звание "Олеси" мне уже присвоили, может и "мамой" назовут? Сашка развернулся с кастрюлей в руках, выложил на тарелку кашу, пододвинул к сестре и сказал: - Тебе когда было страшно, ты тоже со мной спала, а мы - брат и сестра. А Денис почти наш брат. Так что, все правильно. Только никому об этом не говори, Денис этого стесняется, он такой взрослый, а спать один боится. - Заткнись, - возмутился я, - нифига я не боюсь. - Еще как боишься, - шикнул Сашка и толкнул меня коленом. Склонился к младшей сестре, шепотом произнес: - Только не забудь - это тайна. Секретная. Никому не расскажешь? Ирка старательно замотала головой в разные стороны. - Может, все же будем спать в разных комнатах, - спросил нервно Сашка, когда я собирался на работу. Я придирчиво осмотрел еще одну рубашку и отложил её к остальным неподходящим. Отмахнулся: - Да ладно тебе. Что в этом такого? - Ирка спрашивает, вот что, - напомнил друг, - а если проболтается кому-то в садике? И потом, это не слишком хороший пример, чтобы учить её здоровым отношениям. - В смысле? - не понял я. Нашел наконец нормальную рубашку. - В смысле, это ненормально, когда два друга спят в одной постели, - покачал он головой, глядя как я переодеваюсь, - у нее может сложиться неверное впечатление об отношениях. - Что, - хмыкнул я, - думаешь, из нее лесбиянка вырастет? Да она даже слова такого не знает. Успокойся. - Да, но она может прийти к определенным выводам, - привел еще один нелепый довод друг, - Дэн. Дети в этом возрасте любознательны. - Успокойся, она не знает про секс, - устало вздохнул я. Сашкина неуверенность начинала меня злить. Навыдумывал тоже. - Я в пять лет знал про секс, - скривил он губы. Я застегнул рубашку и, подавшись к нему, легко поцеловал. - Да, - кивнул согласно, - потому что я тебе рассказал. Твоей сестре я рассказывать не собираюсь. Заканчивай паниковать. - Дэн, - начал Сашка мрачно, за что тут же получил затрещину: - Хорош, - отрезал я, - как же я спать-то буду, со страшилищами под кроватью, ты сам подумал? Вдруг они меня ночью сожрут? - Да, а я типа помогу, - криво улыбнулся Сашка, потирая затылок. - Конечно, поможешь, - улыбнулся я мягко в ответ, - увидят они в моей постели горячего парня, похожего на труп и решат не мешать. Любовь и так далее. Провожай меня на работу. - Ты наглеешь с каждым днем, - усмехнулся Сашка, одарил меня поцелуем в щеку и велел валить из квартиры, прихватив Ирку. Ребенка нужно было отвезти в детский сад. Первый день рабочей недели обещал быть трудным. И волнительным. Потому что я все же волновался за него, вроде и по пустякам, но имеющим влияние на его жизнь. Например, как он чувствует себя после приема новых таблеток. Не стало ли ему плохо в ванной или после очередного поднятия тяжестей. Он мог держать Ирку на руках, чувствуя себя нормально, или наклониться за игрушкой и рухнуть в обморок. Врачи толком не могли объяснить такое поведение болезни, запрещали стрессы и физическую нагрузку, да разве может человек не ходить вообще? Он же с руками и ногами, и на свежий воздух тоже хочется, но перед этим нужно преодолеть больше полусотни ступеней, которые становятся огромнейшим препятствием. Лучше бы он не высовывался из дома без меня. Я набрал домашний номер, выслушал длинные гудки, предшествующие его привычному, мягкому голосу. Спросил: - Сань, привет. Ну как ты там? Живой? - Да, - в его голосе послышалась улыбка, - не волнуйся. Все в порядке. Я заберу сегодня Ирку пораньше, не заезжай за ней. - Мне не трудно, - заволновался я, - я могу пораньше приехать, сходим вместе. А то вдруг тебе станет плохо по дороге. - Не парься, - отозвался Сашка с усмешкой, - мне нужно к шести в больницу, за снимками УЗИ. Так что, если хочешь, подваливай туда. - Идет, - машинально кивнул я. Сашка привычно попрощался и отсоединился. Я вернул трубку на базу. Наши разговоры не изменились, да и отношения-то особо не поменялись. Мы точно так же разговаривали по телефону и ужинали. Разве что мимолетом дарили друг другу редкие поцелуи, да спали в одной постели. Обнимали друг друга во сне. Позволяли пошлые взгляды. И касания. Это не было полноценной любовью, но мне хватало. Мне просто хотелось, чтобы он был рядом, ближе, чем раньше, дольше, чем раньше. Чтобы отвечал, и он отвечал. Я уже представить не мог, как раньше уходил на работу, не обняв его на прощание, как засыпал без ощущения его присутствия рядом. Как я мог отстраниться от него тогда? Сашка выглядел расстроенным. Нервным, рассеянным. Я крикнул ему от машины: - Сань! Друг поднял голову и улыбнулся. Потащил за собой Ирку, поспешив ко мне. - Ну, что врач сказал? - спросил я, когда мы садились в машину. Сашка усадил сестру на заднее сиденье в детское кресло, подергал крепления, удостоверился, что девочка крепко пристегнута и сел рядом со мной, на переднее. Вздохнул, отмахнувшись, сказал: - Да все нормально. Так же. Хотя, даже немного лучше от этих таблеток, которые ты выкупил. Спасибо. - Это отлично, - улыбнулся я в ответ, потрепал его по руке. Он легко ухватил ладонью кончики моих пальцев в ответ. Такой мимолетный, простой жест, так о многом говорящий. Сашка кивнул: - Да. Поехали домой, я жрать хочу. Сегодня ты готовишь ужин. - Да ладно, - возмутился я, заводя машину, - ты не будешь так рисковать. Не будешь же? Он явно был чем-то расстроен, хотя делал вид, что все в порядке. Пытался искренне улыбаться и у него это даже иногда получалось. Я обнял его со спины, когда мы готовили ужин. Ирка играла в своей комнате, болтала что-то сама с собой. Я тихо спросил: - Уверен, что все хорошо? - Да, Дэн, - у него дрожали руки. Он и сам был напряжен до предела. - Ладно, - кивнул я. Поцеловал его плечо, - ты лекарства пил? У тебя руки трясутся, как у алкаша. Сашка усмехнулся, положил свои холодные ладони на мои, покоящиеся на его животе. Сказал: - Ты меня раскрыл. Я тут бухаю без тебя целыми днями и пишу стихи. Может, дашь мне доделать ужин? Твою еду я есть не рискну, ты даже макароны пожарить не смог, чуть не сжег кухню. - Я предупреждал, - пожал я плечами. То ли из-за серого дневного света, или, может, из-за занавесок, отбрасывающих зеленоватую тень на кухню, Сашкино лицо казалось серым и осунувшимся. Он неохотно ел, по большей части раскидывая еду по тарелке и не отрывая от нее взгляда. Нервно перехватывал вилку в пальцах. - Ты же вроде есть хотел, - напомнил я, глядя, как картофель его стараниями превращается в неудобоваримое комковатое пюре, непонятного цвета. - Я поел, мамочка, - огрызнулся он раздраженно. Потом спохватился и миролюбиво сказал: - не парься, я нахватался всего, пока готовил. Уже не особо хочется. - А еще рожа у тебя зеленого цвета, - ласково дополнил я. Меня слегка разозлил его сердитый тон. Ничего такого я не спросил, а он огрызается. Да и вообще, какой-то он сам не свой после этого врача. Хотя, сказал ведь, что все в порядке, чего тогда бесится? Фиг его знает. - Если это не пройдет до октября, буду изображать ведьму на Хеллоуин, - фыркнул он. Поднялся из-за стола, сказал, поморщившись, - я - в душ. Свали грязную посуду в раковину, потом вымою. - Я вымою, без проблем, - качнул я головой. Сашка подернул плечом, сгреб остатки ужина в мусорку и, отправив тарелку в мойку, вышел. Мы с Иркой остались один на один. - Ну, - жестко поинтересовался я у девочки, - что Саше сказал врач? - Это тайна, - заявил ребенок и вновь уткнулся в тарелку. Выпытывать информацию придется у Сашки. Хотя и он ничего не скажет, скорее всего. Из-за этого его вечного нежелания меня беспокоить, идиотской упертости, уверенности, что он справится сам. Удивительно рациональный человек в жизни, на тему своей болезни он вел себя по-идиотски, умалчивая о своем состоянии, словно это ничего не значит и никак не хотел понимать, что лучше говорить, когда ему херово, а не строить из себя героя, пытаясь справиться самому. Все эти его старания делали лишь хуже, но доказать ему это, кажется, было нереально. Я уже успел помыть посуду, а он не выходил из ванной. Тихо шумела вода. Я постучался, открыл дверь и заглянул к нему. Поинтересовался: - Ты как? - Как всегда, - заторможенно отозвался он. Он всегда долго торчал в ванной, потому что возникало две существенные проблемы: в ванной было жарко, и он просто не мог стоять под теплой водой. Буквально сразу валился с ног. Почему? Неизвестно. Сердце не выдерживало резкого поднятия температуры, а мыться в холодной воде было не особо приятно. Вторая заключалась в том, что в жаре он уставал и вообще не мог долго держать руки поднятыми вверх, что желательно при мытье головы, иначе приходилось бы свешиваться башкой вниз, от чего ему тоже становилось плохо. Замкнутый круг. Я прошел в ванную, присел рядом с ним на корточки. Заглянул в бледное лицо: - Сань. Замерз? Давай помогу. - Я сам, - качнул он головой. Поморщился. Взгляд у него был мутный, блуждающий, словно он не мог сфокусироваться на мне. Я засучил рукава, вытащил за шланг душ, полил его голову теплой водой. Сказал: - Давай, споласкивайся и вылезай. Держись за меня. Он проигнорировал, ухватился рукой за край ванны. Мокрая ладонь соскользнула. - Ну, убейся еще тут, - пробурчал я, подхватывая его под руку. Еще чуть-чуть и он приложился бы ребрами о край ванны. Так и перелом заработать не долго. - Теперь будем мыться в два приема, - сообщил я с улыбкой, чуть ли не под руки вытаскивая его из мыльной воды, - вечером - голову, утром - все остальное. А то "смерть во время мытья головы" как-то не звучит. Он нервно усмехнулся в ответ. - Давай, стой прямо, - скомандовал я, закинув его руки на свои плечи. У него подкашивались ноги. Я без лишних мыслей обмотал вокруг его бедер полотенце, обнял, прижимая к себе. Сашка тяжело дышал. - Нормально, - прошептал он, позволяя мне перекинуть одну его руку через свое плечо. Второй рукой я поддерживал его за спину. Заставил шагнуть к выходу из ванной. В коридоре между ванной и гостиной он неловко подвернул ногу. С болью застонал. Повис на мне. - Эй, что? - потормошил я его, придерживая на весу. Он едва не падал, уткнулся мне в шею лбом, проскулил: - Судорога. - Где? - уточнил я. Он стонал сквозь сжатые губы. - Ноги, мать твою, - в его голосе едва не было всхлипов, - черт, мать твою, ноги, черт, черт, черт... Я потащил его в спальню, уложил на кровать. Он матерился, вскрикивал и плакал, зажимая в кулаках одеяло. Я растирал его окаменевшие до колена ноги, которыми друг пытался двигать. Потом он внезапно успокоился. Глубоко вздохнул. Сказал: - Все прошло. Я забрался на постель рядом с ним. Рубашка на мне промокла, потому что Сашка был мокрый, а я обнимал его. Мне было прохладно, но я решил переодеться потом. Сейчас главное привести его в норму. Выглядел он ужасно. - Принести воды? - спросил я, вытирая с уголков его глаз слезы. У него не было сил. Он лежал на постели, неловко выгнувшись и не двигался. Потом слабо кивнул: - Да. И шорты. Надо переодеться. - Я принесу все, лежи, - поджал я с жалостью губы. Поцеловал его в лоб, - попробуй уснуть. - Дэн, - его непослушные пальцы вцепились в воротник моей рубашки, - спасибо. Прости за это. Вскоре он забылся тяжелым, беспокойным сном.