Совместное проживание

*** Я ждал его у дверей больницы. Завтра утром будет наш самолет, а сегодня оставалась возможность погулять по Москве. Он вышел из дверей больницы в сопровождении медсестры, худой, усталый, с небольшой сумкой в руке и стерильной повязке на лице. Ирка, взвизгнув, бросилась к брату, он присел на корточки, чтобы обнять её. Потом распрямился, взглянул на меня. - Ну, как ты? - спросил я смущенно, потому что больше ничего не пришло на ум. - Хорошо, - отозвался он с улыбкой в голосе. Он улыбался, но за маской этого было не видно. Я отвык от его голоса, сейчас почему-то чуть хрипловатого и более грубого, чем обычно. Улыбнулся ему в ответ. Сказал: - Ну что, возьмем такси и в гостиницу? - Нет, - качнул головой Сашка, - давай прогуляемся пешком. Я ни разу не видел Москвы. Мы двинулись вперед по тротуару. Все, что было до этого, теперь казалось кошмарным сном. Притупились воспоминания о, казалось, бесконечной операции, месяце общения через стекло, волнения. Сашка теперь был рядом, живой и вполне здоровый. Мы вернулись в гостиницу. - Извини, номер на двоих, - пожал я плечами, - если честно, я даже не подумал, что нужен трехместный. В голову не пришло. - Я могу спать с Иркой, - отмахнулся он легко. Я обнял его со спины, поцеловал в плечо. Наконец-то, спустя больше месяца, я смог это сделать. - Думал, ляжешь со мной, - прошептал ему на ухо. Сашка развернулся в моих объятиях. Ответил: - Ладно. Мы лежали на узкой кровати, лицом друг к другу, как когда-то дома. Он снял маску с лица. - Разве тебе можно её снимать? - спросил на всякий случай я. Он кивнул: - Дома - да. Нужно носить на улице и в общественных местах. Просто, чтобы не заболеть. Я целовал его бледные, сухие губы. Мы наконец-то были вместе, спустя столько дней ожидания. Спустя столько дней молитв, волнения, отчаяния. Мы были вместе уже надолго. И уснули мы на одной постели. Потом был перелет домой. В уютную, родную квартиру, где мебель и полы покрылись слоем пыли. Конечно, квартира была блеклой и опустевшей без людей. И вновь наполнилась жизнью, голосами, детским смехом. Словно стала ярче, больше, свежее. Как и родной, привычный город стал внезапно ярче. Занимал свое место жаркий июль. Мы потратили целый день на уборку. - Эй, хватит брызгаться, - смеялся Сашка, когда мы обтирали пыль. Впервые за долгое время на его щеках, наконец, появился здоровый румянец. - Это не я, это рука моя, - процитировал я дурацкую фразу из детства. - Что, инопланетный контроль над человеческими конечностями? - фыркнул друг. Я привлек его к себе, гадко улыбнулся: - Именно, и сейчас мне приказывают трогать тебя где только можно. - Это явно озабоченные пришельцы, - цокнул языком друг. Я расстегнул его рубашку, пробежал пальцами по почти бордового цвета шраму на груди. - Так и должно быть, - сказал Сашка, - он побледнеет через месяц. Это от крови. - Уже не нужно бинтовать? - Нет, он сросся. Можно, конечно, для собственного спокойствия, или во время какой-то физической работы. - Например, - во время секса? - Да. Например, - во время секса. - Врач так и сказал? - Да, - улыбнулся Сашка, - так и сказал. А что, проверить хочешь? Я обнял его за талию, под рубашкой. Легко поцеловал, ответил: - Ну, гей-порно меня многому научило, пора практиковаться, как-никак. Друг замолк на минуту. Сказал, касаясь ладонями моих плеч: - Прошел только месяц после операции. Я немного не уверен. Я не стал на него наседать. У нас было много времени впереди. Много совместных вечеров и пробуждений в одной постели. Я просыпался от ощущения его тяжелой руки на моей груди. Мы шли в душ, потом завтракать, он, как обычно, собирал Ирку в садик, мы выходили на улицу и Сашка, наконец-то, без усилий спускался по лестнице. Часами гуляли по городу и возвращались домой, в тишину квартиры. Я любил его. Он любил меня - это было самым естественным в жизни. Самым дорогим. Самым важным... Его прикосновения к моей коже. Он целовал меня. - Все хорошо? - спросил я, перекрыв голосом его возбужденное дыхание. Он сжимал коленями мои бедра. - Все хорошо. Его ответ прервался поцелуем, перешедшим в легкие покусывания губ, когда я касался его обнаженного тела своими руками. В окно било яркое летнее солнце, мы лежали в постели, даря друг другу пошлые прикосновения. Он касался моих волос, когда я целовал его ключицы, грудь и живот и возвращался обратно к губам. - Подожди, мне нужно в душ, - его голос был хриплым. - Зачем? - нахмурился я, присаживаясь в постели. Сашка замялся: - Ну... Это же, в общем, нетрадиционный секс. Мне нужно в душ. Я рассмеялся и поспешил за ним. В коридор, через который когда-то носил его на руках. Теперь мы шли в обнимку, и он крепко держал мою руку в своей. - Откуда ты столько подробностей узнал? - с улыбкой спросил я, становясь рядом с ним под теплые струи воды. Внутри у меня все дрожало от волнения. - У какого-то парня там была книга про двух мужиков. Мне же не разрешали пользоваться интернетом и теликом. Пришлось читать. Целый месяц один в палате, думаешь, весело? Мы улыбались друг другу в губы, пока эти улыбки не переходили в поцелуи. Пока он не прижимался ко мне под душем, смахивая с лица капли воды. Я касался его бедер, ягодиц, он скользил пальцами по моей груди, мы молчали, потому что не нужно было ничего говорить. Он до боли сжимал мои плечи, когда я проник в него пальцами. Застонал прямо мне в ухо. - Прости, - шептал я, прижимая его к себе. Он прощал и позволял больше, спуская с губ сдержанные стоны и матерился. Я целовал его плечи, шептал: - Прости, прости. - Блять, Дэн, - очередной мучительный стон. - Успокойся и расслабься, иначе мне тоже будет потом больно. - Так же, как мне? Вместо ответа я поцеловал его в шею. Мы вернулись в постель, я прильнул губами к его влажной коже, слизывая капельки воды. Он целовал меня, я целовал его - это было естественно для нас. Он вскрикивал, не удержавшись, когда я проник в него. Тело сводило едва ли не судорога, от волнения. Я не мог отстраниться от него, когда он, изгибаясь в очередном стоне, прижимался животом к моему животу. Когда сжимал ладонью мою руку при каждом новом моем толчке и каждом новом прикосновении к его телу. Мы занимались любовью, балансируя на грани боли и удовольствия, ловя губами густой, тягучий воздух, полный пыли, оставляя красные отметины будущих синяков на телах друг у друга. И прижимались друг к другу, когда кончили. И тяжело дышали. Он целовал меня, я целовал его - это было естественно для нас. Все это было естественным для нас. Он обнимал меня за бедра ослабевшими ногами. Я лежал на нем, упираясь подбородком в ключицу. Потом поднял голову, упираясь локтями в постель, легко поцеловал его в щеку. - Нам явно придется практиковаться больше, - сказал с улыбкой покрасневший Сашка. Я улыбнулся в ответ: - Ну что же... Значит, будем практиковаться. Конец.