Работа твоей мечты

Маркус был не то чтобы бездарным. Он мог многое: рисовал, играл на гитаре и фортепиано, брался даже как-то вязать (что получалось весьма и весьма неплохо!). Более того, комплекция позволяла, например, напроситься в грузчики на ночную смену или пойти в модели (Карл частенько смеха ради предлагал ему такой вариант). Маркус не был и близко тупым или грубым, так что должен был сгодиться чуть ли не для любой работы. Но кто возьмет умного и вежливого, достаточно сильного или симпатичного человека на работу с незаконченным высшим, тем более, в самый разгар учебы? Правильно, никто. Всем нужно было, чтобы Маркус подстраивал под них свой график, не наоборот. Но оно понятно и вполне справедливо, считал Маркус. А творческие занятия парень работой вообще не мог считать; нельзя на заказ делать то, что ты делаешь исключительно для души. И это касалось любого вида творчества, даже вязания. С работой в сфере обслуживания — самым очевидным выбором при поиске работы — Маркус облажался примерно на второй неделе. Подумал, что это просто опыта нет, пошел на следующее место. Если не вдаваться в подробности, он сменил этих мест штук десять. В основном, из-за отношения к таким, как он, и к его работе. Ну, не мог он продолжать обслуживать человека, когда тот не поздоровался и не сказал «пожалуйста»! Вот тебе и недостатки хорошего воспитания. Хотя работа все равно была паршивой, и достаточно денег собрать не удавалось. Маркус иногда очень хотел бросить все. На самом деле, бросить все, уехать куда-то очень далеко и там, вдалеке, уснуть или впасть в кому, чтобы никто не подумал беспокоить в принципе. Но на его плечах лежало очень много ответственности, и это было, пожалуй, единственной причиной, по которой он все еще не был в коме. Первым, что лежало на его плечах (по утрам — буквально), был Карл. Он принял его в семью так давно, что Маркус даже не помнит прежнюю. Посему считает, что ее не было. Карл всегда заботился о нем, даже тогда, когда вместе с женой приехал домой с голубым мягким плюшевым свертком. Оттуда кто-то очень громко орал. Как выяснилось позже, это то, что станет вторым грузом на плечах Маркуса, — засранец-Лео, проказник и хулиган, из-за которого Маркус будет возвращаться в ненавистную школу почти каждый день и после выпуска. Первым ударом была смерть миссис Манфред. Это был первый день, когда у Карла от волнения, а может от горя или переживаний, отнялись ноги. Маркус очень перепугался, но не стал явно показывать беспокойство: у него на руках был трехлетний Лео, который вертелся, ничего не понимал и требовал маму назад. Что ж, Маркус стал его матерью на следующие пятнадцать лет. Хотя, конечно, Лео тоже пришлось повзрослеть слишком рано: это ему приходится сидеть с Карлом, пока старший брат пытается куда-то пробиться. Маркус очень часто жалел парня, который с таким живым характером вынужден был сидеть в квартире после школы и почти не выбираться из дома. Лео же говорил, что это их долг, и, в сущности, был прав. Как только Маркусу исполнилось восемнадцать, он выпустился из школы и оказался абсолютно свободен. Первым, что сказал Карл, было: «Ты обязан получить образование. Моя болезнь не должна загубить твою жизнь». Что ж, поступить в институт не составило никаких проблем. Но затраты только выросли, и на пенсию инвалида уже нельзя было прожить им троим. Тогда-то Маркусу и пришлось напрячься как следует. Однако сейчас он сидел на лавочке около подъезда у своего дома и прочесывал объявления в городской газете, в надежде, что что-нибудь ему все-таки попадется. После очередного увольнения из-за того, что «студенты всегда ненадежные и непостоянные работники, Маркус», он был очень подавлен, но показывать этого дома был не намерен. Сидел во дворе и хмуро листал газету, держа старый разбитый мобильник на коленях. За шиворотом неприятно покалывало; начинался дождь и пока невесомым облаком ложился на усталое лицо парня и газету из тонкой второсортной бумаги. Более тяжелые и холодные капли заставили Маркуса поднять голову вверх, оценить масштаб катастрофы и то, как скоро придется бежать домой, сверкая пятками. Реальность его не порадовала: над городом висели свинцовые тучи, такие темные, что город погрузился в искусственные сумерки, хотя был полдень. Но, естественно, Манфред этого не заметил, когда начинал штудировать ненавистный кусок макулатуры. На глаза ему внезапно попался отрывок объявления — одна строка в самом конце страницы шириной в спичечный коробок, переходящая на самую последнюю страницу газеты. Маркус нахмурился потому, что не заметил этого сразу, блуждая расстроенным взглядом по страницам газеты с отвратительными должностями, которые он занимать не хотел.

Требуется няня, опыт работы не важен, оплата посуточна-

Маркус крупно вздрогнул от раскатистого грома, казалось, над самой головой, и вскочил с места. Ливень начался внезапно, Маркус даже мог ощущать, что звук стены воды появился раньше, чем оглушающие капли над его головой. Парень со всей дури понесся в подъезд, понимая, что объявление стоит спасти и дочитать. Естественно, внутри света не было, даже окошко у самого выхода не спасало: снаружи стало так же темно, как и ночью. Пришлось воспользоваться фонариком в телефоне. Буквы размыло, и газета разваливалась прямо в руках, но Маркус перевернул страницу на последнюю и вытаращил глаза на цифры, которые, по всей видимости, обозначали то, сколько он получит за сутки работы. Разобрать номер, к сожалению, получилось далеко не с первого раза. Так он по ошибке попал в какую-то закусочную, где ему пытались впарить три тако по цене двух с бесплатной доставкой, потом нечаянно позвонил на номер чьей-то жены, а поднял ее муж, по всей видимости, очень ревнивый… потому что слова, которыми его обложили на том конце, Маркус вряд ли когда-то слышал в свой адрес прежде. Только на третий раз трубку поднял какой-то мужчина, который представился Джошем. Сказал, что он дворецкий, и что ему, Маркусу, повезло: сегодня последний день, когда они отбирают людей на пост няни-гувернера. Маркус обомлел, пока разговаривал. Во-первых, он не привык к вежливому обращению и был восторжен этим, а во-вторых, он понятия не имел, где ему найти «все ваши сертификаты и награды, подтверждающие пригодность». Решил идти с тем, что есть, — аттестат особого отличия и хорошие манеры. Что ж, завтра в два часа дня он должен быть по абсолютно неизвестному ему адресу, который на гугл-картах был на противоположной стороне города. Он попытает удачу.

***

Погода со вчерашнего дня не улучшилась, а парадоксально ухудшилась. Если всю ночь были хоть малюсенькие передышки от грозы, то днем гроза набрала обороты и раскаты грома вперемешку с ослепляющими вспышками молнии не прекращались ни на час, ни даже на пятнадцать минут. Удивительно, что любое транспортное сообщение по городу не отменили, и Маркус смог спокойно добраться до нужного адреса сперва на двух автобусах, а потом на метро. Однако, за деньги, указанные в объявлении, он готов был кататься по этому маршруту по пятнадцать раз на дню, как бы утомительно это ни было. Перед ним предстала довольно длинная подъездная дорога, вымощенная бордовой кладкой, с аккуратными кустиками шиповника по бокам. Их сладкий цветущий запах дурманил голову, поэтому происходящее виделось словно во сне. Нереальности добавляло то, как стойко малиновые цветы держались под тяжелыми каплями дождя, словно были из пластмассы. Звонить в звонок или что-то такое даже не пришлось, черные кованные ворота перед Маркусом расползлись сами, а после уже он обнаружил внутри каморку с охраной. Или сторожем, что, в общем-то, роли особой не играло. От черной махины замка отделился такой же черный кусочек и со временем превратился в человека под большим черным зонтом, тоже всего в черном. Кроме перчаток — те были безукоризненно белыми — Маркус решил, что это Джош. Его предположение подтвердилось, когда его провожатый представился и промолвил тихое: «Пройдемте в дом, мистер». Внутри обнаружилась небольшая очередь, человек восемь или, может, десять. Однако надолго они Маркуса не заинтересовали, его взгляд приковала картина, висевшая прямо напротив входа, в конце небольшого коридорчика. Он неуютно поежился, глядя на змеиные глаза, которые смотрели на него с этой картины. Женщина, изображенная на полотне, была прекрасна, но одновременно с этим вгоняла в ужас и заставляла плечи Маркуса неуютно подергиваться. Увидев любопытный взгляд маркусовых глаз, Джош с некоторой любовью пояснил: — Это Анна, прапрабабушка вашего возможного подопечного. Она была инициатором постройки этого дома и основательницей семейного бизнеса, так что ее здесь почитают. Манфред вдумчиво кивнул, благодаря Джоша за информацию, и развернулся, слыша звонкий стук чьих-то каблуков. Это оказалась женщина, и, честно говоря, она выглядела слишком пугающе похожей на женщину с картины, хотя и не могла ею являться. — А это Фрэнсис, — шепнул Джош совсем тихо, чтобы услышал один лишь Маркус. Кажется, он пришелся дворецкому по душе своей немногословностью и не показной вежливостью, — она правнучка Анны, так что не удивляйтесь их внешнему сходству. Сейчас она с мужем заправляет всем. Но его здесь нет, так что кандидатов рассмотрит она и тот, с кем вам предстоит работать. Маркус снова качнул головой, проходясь по женщине осторожным, беглым, оценивающим взглядом и вежливо кивая, когда получил ответный взгляд. При долгом рассмотрении, конечно, можно было найти различия и даже крупные, но при первом взгляде сходство поражало. Надо же… Маркус впервые сталкивался с тем, что можно было бы назвать пугающей красотой. Коридор пустел довольно стремительно, но не это настораживало Маркуса. А то, с каким выражением лица выскальзывали все именитые сиделки, няньки и гувернеры: они были в абсолютном шоке. Он с любопытством готовился увидеть то, что находится за дверьми, и гадал, как же он отреагирует на все вопросы, а главное — выйдет ли он сам с точно таким же потерянным лицом оттуда. Спросить он не мог, Джош куда-то отлучился. Да и Маркус очень сомневался в том, что ему кто-то что-то расскажет раньше времени. Когда прозвучала его фамилия из-за дверей, он был уже морально готов ко всему, что может случиться, поэтому с непроницаемым, но вежливым выражением лица, поспешил на зов. Большой и неповоротливый стул стоял напротив раскладного стола и трех других стульев. Так как стулья эти были заняты, он медленно, изучая обстановку, присел на большой и неповоротливый предмет мебели. На удивление, он оказался удобным. Не размахивая сильно головой из стороны в сторону, Манфред все же смог разглядеть комнату немного. Глаза ласкало обилие бордового и черного, мозг отдыхал и от серости окраины, где он жил, и от зубодробительных красок центра, от которых он устал, работая. — Здравствуйте, мистер Манфред, мы очень рады приветствовать вас в нашем доме, — первой заговорила Фрэнсис, устало улыбаясь краешками бордовых губ. — Здравствуйте, миссис. Спасибо за то, что приняли меня сегодня, — в подтверждение своей благодарности Маркус чуть кивнул головой и приподнял губы в улыбке. Сейчас нельзя позволить себе лишнего, но и слишком холодным казаться ни в коем случае нельзя. — Мам, почему мы тратим время на этого… — дальнейшее слово Маркус не смог разобрать. Либо это было иностранным словом, либо ругательством, для понимания которого ему нужно было взрослеть и набираться опыта еще как минимум десять лет. Либо и тем, и тем. Однако, ответ слишком рано сорвался с языка. — Мистер, неужели вам нужно обращаться к маме, чтобы иметь хоть какой-то вес? — он серьезно посмотрел в васильковые глаза и по спине во второй раз пробежали мурашки. Маркус невесело подумал о том, что, кажется, это фишка всей семьи — смотреть так, что сердце в пятки уходит. — Действительно, Саймон, — недовольно подала голос Фрэнсис, поворачиваясь на сына, — ты выпроводил девять человек, неужели, ты самоутверждаешься за их счет? — Ничего подобного, просто мне не нужен в доме человек, который будет мешаться под ногами и… — Саймон не нашелся, что сказать, но от этого спесивости не поубавилось. Он все еще выглядел самым уверенным человеком на планете, его бледные скулы даже намека не подали на смущение, и Маркус этому немного подивился. — Что ты знаешь о динозаврах? — ноги того, кто сидел на третьем стуле вовсе не доставали до пола, но, кажется, его голос здесь был решающим. И критерий знания динозавров, разумеется, был очень важным. — Я знаю о динозаврах все, что известно о динозаврах на данный момент, — деловито сообщил Маркус, дружелюбно глядя на мальца, — и, если в мире открывают новый вид динозавра, я узнаю об этом первым! — Боже, как ты смотришь на моего брата, засранец? — послышалось от крайнего левого стула. Кажется, причина, по которой он уволится с этой работы, будет носить имя Саймон. — Мам, кажется он педофил! Или того хуже, его привлекают диноза… — Довольно, Саймон! — Фрэнсис выглядела раздраженной. Однако ее лицо быстро изменилось, когда она взглянула на младшего. — Что скажешь, Дэнни? — Я за! — важно провозгласил Дэнни, сверкнув такими же синими глазами, как и его старший брат. Кстати, о старшем брате. Саймон, подобно урагану, сорвался с места, и поздравления Фрэнсис с принятием на работу были заглушены громогласным грохотом двери.