***
— Джош? Привет, — Маркус привалился к спинке кресла в гардеробной персонала и с хрустом потянулся, — как день? Дворецкий махнул рукой, стаскивая перчатки, плюхаясь в кресло рядом. — Как и обычно, собственно, скучно, но утомительно. Хамящие гости, вредные члены семьи, — он махнул рукой, та безвольно свисла с мягкого подлокотника, — рутина. Маркус медленно кивнул. Потом нахмурился. Реальность уже расплывалась перед глазами от недостатка сна, под веки словно засыпали песка, и теперь каждое движение глазами доставляло адский дискомфорт, а некоторые даже боль. Голова гудела и болела, а способность соображать медленно улетучивалась. Парень зевнул, чуть не вывихнув себе челюсть. — Шел бы ты поспать, — обеспокоенно посоветовал Джош, почесав затылок. — У тебя белки глаз красные и зрачок широкий, ты меня прямо пугаешь. Маркус безмолвно согласился, кивнув, и тяжело поднялся с места, оставляя в стирке одежду, которая была изрядно потрепана сегодняшними приключениями в мастерской и саду. Уже бросив в корзину с номером пятнадцать рубашку, Маркус остановился и замер. — Слушай, Джош… — соображалось несколько труднее, чем обычно. — Почему у Саймона такое отношение к мелкому? Кажется, тот переживает, хоть и не хочет вида подавать. Маленьких детей все равно насквозь видно, мне жаль его. — История очень простая, — Джош пожал плечами, аккуратно вешая свой костюм и переодеваясь, на ходу рассказывая. — Юнец был единственным ребенком в семье очень долго. Естественно, все внимание уделялось ему. Но тут появился второй. Конечно, вся большая ветвистая семья разом приехала посмотреть на Дэнни, мать была счастлива, отец поотменял все дела, чтобы увидеть младшего впервые. С тех пор Саймон обиду и затаил. И, поразительно, четыре года уже ходит и дуется. И мелкому жизни не дает. Манфред вздохнул с сожалением. Ему самому было интересно с ребенком, но это, возможно, оттого, что его никто не забывал после рождения Лео. Однако, все ведь допускают ошибки, а обижаться вечно невозможно. Надо придумать что-нибудь. Маркус опустился на узкую кровать в своей новой комнате. Он не привык спать один, теплый Лео всегда обычно сопел за спиной, время от времени звучно подбирая слюни, Карл храпел, издавая абсолютно удивительные звуки, а тут полная тишина. Звенящая. Кажется, парень мог услышать шум собственной крови. Чертыхнувшись, Маркус схватил телефон и быстро набрал Лео. Послышались гудки. — Да? — голос был заспанный, но слышно было, что парень старается звучать бодро. — Маркус? Почему ты еще не спишь? Уже поздно. Услышав нотки заботы в голосе брата, Маркус улыбнулся и потер переносицу. — Просто убедиться, что все хорошо и вы живые. Оба, — на том конце нервно усмехнулись. — Не каркай, Маркус, — вздохнул Лео, но слышно было, что он улыбается. — Все у нас хорошо. Справляемся. Спать только холодно, а так нормально. Маркус улыбнулся, перебирая одеяло. — Даниэль, мальчик, с которым я работаю, очень похож на тебя, — старший хихикнул. — Такой же вредный. — Ты знаешь, что мне не нравится формулировка. — Прости, у него сложный характер, — исправился с тихим смешком Маркус. — Ладно, ты тоже спи, тебе стоит набраться сил. Доброй ночи. — Отдохни там от меня. — Что за… — смешок на той стороне и короткие гудки не дали ему закончить, так что «бред, Лео?» он шепнул уже в никуда. Цокнув языком, Маркус погасил прикроватную лампу и отвернулся к стене, будто бы проваливаясь в кроличью нору. Саймон за дверью горько вздохнул. Донна рассказала ему за чашкой чая, что им интересовался новый нянь, так что он хотел поскандалить, но духу не хватило, когда он увидел, с каким теплом Маркус общается со своей семьей. Это было бы просто подло, да и неловко. Ни с чем парень вернулся к себе в комнату.***
Лео положил трубку и вздохнул. Дальше не спалось. Да и уснул он прямо в одежде, стоило переодеться и продолжить спать дальше. Парень поднялся, стаскивая школьную пыльную одежду с затекших конечностей. В глазах поначалу посинело, но потом все снова стало нормально. Лео вышел на кухню, намереваясь согреть пустой желудок сладким горячим чаем, чтобы уснуть хотя бы с призрачным ощущением сытости. За окном небо было насыщенно синего цвета, а в стекло лениво стучался дождь, шурша, как крылья невидимых стрекоз. Форточка была открыта, много дождевой воды натекло на подоконник, все это уже капало на пол. Схватив первую попавшуюся тряпку, Лео вытер все, тряпку кинув на подоконник, но окно не закрыв. Карлу нужен был постоянный свежий воздух — это раз, и прохладная водяная пыль приятно ложилась на лицо — это два. Сегодня он подрался в школе. Как и обычно, впрочем, но сегодня Маркус не залепил пластырем его бровь и губу, не дул на костяшки, когда их касалась вата с перекисью. Это сделал сам Лео, сделал плохо и криво, жестко касаясь ран и причиняя себе еще больше неудобств и боли. Потому что он чувствовал себя виноватым перед братом. Он ведь обещал, что будет просто ходить в школу, уделять все время Карлу и учебе, но вместо этого сцепился на добрые полчаса после школы с засранцем на пару лет старше его, который посмел сказать плохие вещи про его семью. Вернее, говорил он сугубо правду: что они бедные, оборванцы, но Лео не понравилось слышать правду, так что он снова эгоистично полез в драку, не сумев просто промолчать и пройти мимо. Маркус всегда говорил, что игнорирование — самое действенное оружие против таких ублюдков, но Лео все никак не мог его применить. Руки задрожали, а глаза наполнились солеными слезами. Лео сдавленно всхлипнул, памятуя, что сон у отца очень чуткий. В окно подул ветер, и на кухне невероятно запахло цветами со двора — ни о каком газоне и речи не шло, зато прямо под окнами было целое поле непонятных цветов с очень сладким запахом. Сердце, зашедшееся в сумасшедшем ритме от тоски, немного притихло, но из глаз продолжали литься слезы, и их нельзя было никак остановить. Ссадины на лице начало жечь, нос забился, и голова заболела, но Лео не смог успокоить себя. В голове было пусто, вся агрессия, все горе и вся грязь просто выливалась из него, как из большой тучи. Он вдруг подумал, что дожди в Детройте частое явление исключительно потому, что в этом городе слишком много грязи. И он часть ее. Но он хотел бы быть лучше, хотя бы, ради семьи. Чтобы, может, брат гордился им. Маркус всегда говорил, что гордится, но Лео видел, как поджимаются губы и хмурятся брови Манфреда-старшего, когда он видит очередной синяк или выслушивает замечания завуча. Он хотел бы прекратить это. В горячий чай капнуло несколько слезинок, и Лео вытер подбородок, садясь обратно за стол. Он любил сидеть так и думать, что когда-нибудь все будет хорошо. И завтра он постарается сделать все, чтобы точно вовремя попасть домой и наконец-то провести время с Карлом. Он будет достойной заменой Маркусу, пока того нет.***
Маркус проснулся в холодном поту посреди ночи и схватился за телефонную трубку. Ему приснился его самый частый кошмар, и, честно говоря, он понятия не имел, что с этим делать. Еще лет в пятнадцать ему стало сниться, что кто-то бьет его братишку, а он ничего не может сделать. Всегда, когда он просыпался от очередного такого кошмара, Лео обнимал его и ерошил кудрявые волосы. А потом говорил, что все в порядке. Сейчас ему этого очень не хватало, а звук дождя, стучащегося в окно, только добавлял тяжести на сердце. «Я надеюсь, ты в порядке» — такого содержания сообщение он отправил брату. Подумав, приписал еще: «Я люблю тебя, не волнуйся». И адресат на залитой оранжевым светом маленькой кухне, и отправитель в абсолютной темноте улыбнулись, перечитывая эти слова, а после каждому из них стало чуть легче дышать.