Kill all of creepypasta (KAOC)

Джеффу было тошно просыпаться… В какой конкретно раз? В зеркале вроде бы было 7 число. Выходит из комнаты сохранения с неким подобием дубинки. Место было уж больно знакомым, потому-что где-то он уже видел фразу “Спасите наши души”. Он сразу смекнул, что впереди, и пошёл в обход. Его трупа, с пробитым затылком от кола, не наблюдалось, а значит, есть надежда, что это просто совпадение, просто идентичная локация. Спустя ещё какое-то время скитаний он видит и знакомую дыру в ржавой стенке, уже заплесневевшую, и плесень напоминала ту же консистенцию, что после четвёртой смерти…. Или пятой…. Когда Джеффа обвило простынями и насильно потянуло в дебри комплекса. Можно заметить, что проход вперёд, дальше дыры, был завален металлическим мусором, поверх которого ютилась плющевая растительность. Делать было нечего, пришлось пробиваться через плесень, размахивая дубинкой, усеянной гвоздями. Да, плесень действительно напомнила о деготи, о засохшем меде, который трескался, как необожженная глина. “Черт.”- скривился Вудс при виде трупа. Знакомого даже после стольких часов в клаустрофобных коридорах трупа, с разорванными рёбрами и животом. С отвисающей челюстью. С часами в левом глазе, когда правый был приятного, но уже тусклого изумрудного цвета. Уже были признаки разложения, непонятные фиолетовые наросты. Гематомы скорее всего. Вудс уже понял, что происходит. - Нет… - ужаснулся он, но не от разодранного чужеродными когтями тела. - Нет… Нет! Нет! Нет!- кричал Вудс, пытаясь убедить себя в обратном, но факты жестко и беспощадно смотрели в лицо. Он сделал круг. Монолаз отправила его в начальную точку. - Нет!- хватается за голову и громко топает ногой. - Нет! Монолаз! Монолаз!!! Что ты, блять, сделала, зачем?! Зачем ты вернула меня обратно, какого хрена! Что ты наделала?! Зачем?!- в воспаленном рту уже были признаки пены, складки лица деформировались страшно и отвратительно, никто бы не захотел увидеть его лицо таким. - Блять!!! - протяжно заорал Джефф, швырнув дубинку в голову трупа, а сам начал пинать стену голыми кулаками. Пинал её очень и очень долго, до крови на ребрах кистей. Бил поочерёдно, по манере “лево-право”. Орал не своим голосом, изрыгая, как рвоту, все, что накопилось за время злоключений. Он практически стёр руки в мясо, пока бил стену. Плевать он хотел, что привлекает лишнее внимание, искренне плевать хотел. Пока в дверном разъёме не показался силуэт девушки. Это она же. Это все та же Клокворк, только целая и невредимая. Другими словами - живая. Она не шевелилась. Рука была на рукояти ножа в кожаной кобуре на поясе. Вудс не мог не обратить на нее внимание. И они смотрели друг другу в глаза, как животные, и никто не мог понять намерения другого. Часы в левой глазнице отсутствовали на сей раз - девушка перевязала себе левую часть лица, пряча признаки нагноения. Невзначай, мельком глянула на свой же труп ошарашенным взглядом, но быстро вернулась к психопату, который медленно выпрямил спину и развернулся к ней. Он выглядел, как оскотинившийся бомж, но Клокворк никаких попыток убежать не предпринимала, даже медленных шажков назад не сделала. Настолько девушку шокировало присутствие трупа с ее обезображенным лицом и непонимание ситуации. Она не помнит. Она ничего об этом не помнит и видит Джеффа впервые. Вместе с этим ее сковывал страх и незнание того, как правильно поступить. И при этом оба все еще молчат. Стоят. Пялятся друг другу в глаза на расстоянии трех-четырех метров. И потом уставшее и безразличное от безнадеги лицо Джеффри снова приобретает гневные черты с собачьим оскалом, и в глазах читается четкое желание убить (и, возможно, ************) Клокворк. Он бешенным галопом надвигается в сторону женской плоти, ловко вытащив из головы трупа дубинку. Девка рефлексами не уступила и даже побежала быстрее убийцы Безусловно, с выкриками и паникой. Что Клокворк - существо хрупкое, не блещущее ростом и мускулатурой - с затупленным ножиком против мужика, пускай и тощего, но неуравновешенного и первобытно дикого в данный миг. Слонялись по коридору двое сумасшедших, и Вудс победно потянул грязную руку к ржаво-каштановым волосам. С двух сторон бетонных стен прорезаются два пресса, заполняя собой два-три кубических метра в коридоре. Само собой, девушка сбежала, пользуясь такой удачей. По идее Вудса должно было спрессовать в фарш. Боли не было, и он не чувствовал, что умирал, что бы его жизнь угасала. Такое же туманное чувство смерти было и во время трансформации. Резко включается свет. Локальный, освещающий только белую ковровую дорожку. В конце этой дорожки стояло два молодожена. Снова пластиковые куклы ростом с человека. Нет, не пластиковые - восковые. Молодые Джеффри Алан Вудс и Джейн Аркенсоу в своём нормализированном облике. Никаких криков на фоне, только тишина с призрачными нотками мерцающей лампочки. Казалось, в такие моменты сердце маньяка сжималось сильнее. Оба были в свадебных костюмах. Джеффа никак не смущала эта аллегорическая драма, он не придавал этому значения, поэтому спокойно шёл вперёд, пока фигуры не стали двигаться. Это очень сильно напоминало игровой глюк, что не могло не напомнить слова Хезер о том, что половина всего может оказаться бредовым сном, а еще хуже - насильственной симуляцией. Они не шагали на своих ногах, под ними не было колёс - беспрепятственно перемещались вперед, нарушая законы физики, и их как-будто ничего не могло остановить, кроме выстрела из револьвера. Обе статуи падают на бок, ковёр окрашивается в оранжево-красный. Гаснет свет. Джефф никак не комментировал ситуацию в своей голове, даже зловещий голос притих. Да и появляется он тогда, когда рядом кто-то живой, кого надо в срочном порядке прирезать, просто потому-что он хочет. И сколько бы Вудс не противился, он и по сей день продолжает потакать. Себе. За темнотой следует песня, проигрываемая через патефон. То была, ясно дело, старая классика, которую Джеффри отродясь не слушал, поэтому и вырос никчёмным невеждой. Возобновляется свет прожектора. За ним же сменяются и декорации. Теперь четыре манекена, но лица…. Деформированные и гротескные рожи с улыбками, вылепленные глиной в рванной спешке, неуклюже и непрофессионально. Это навевает о творчестве Оливье де Сагазан. Интуитивно Вудс видел аллегорию на свою ненавистную семью. Уродливая мать, уродливый и бесформенный отец, обезличенный брат. У статуи Вудса, что сидела за маленьким столиком с марципановым тортиком, отсутствовала голова, а корпус был вскрыт, выпячивая внутренности. Вудс и это воспринял на свой счёт. Он порой желал, чтобы люди о нем забыли. Все забыли. Не в том плане, чтобы он остался в том же склепе в слезах, а в том плане чтобы никто не искал его, если он захочет все оборвать. Но всегда что-то держало. Что в психушке, что в той конторе. И даже на воле он, вопреки своему положению в социальной ступени, находил причину жить. Среди этих уродливых рож была не менее мерзкая. Черно-белый клоун стоял рядом с семейкой Вудсов, ухмыляюсь во все острые зубы и держа в чёрных лапах хлопушку. Он казался…. Живым. Он выглядел так, словно был достаточно хорошим мимиком, чтобы имитировать неодушевленный объект. Джефф поздновато среагировал на малозаметный горящий динамит вместо свечки, и что от тортика шёл шнур для хлопушки. Он пытался пристрелить клоуна, но в оружии случилась осечка. Убежать Вудс никуда не мог, ибо вокруг всей этой клоунады столпилась армия манекенов. Это были Джеффы, много манекенов с лицом Джеффа, но в совершенно разных репрезентациях. У кого-то была плоскость вместо носа, у кого был целый нос, у кого-то глаза совсем другого цвета. Стояли в самых разнообразных позах. Намертво приклеены, поэтому настоящий Джефф никак не мог их сдвинуть, а фитиль уже догорал, и хлопушка пришла в действие. Никакого взрыва не было, игрушка просто выпустила конфетти. Лишь звук был, как от гранаты, с пронизывающим барабанные перепонки звоном. Полосатая клоунская рука без костей хватает оглушенного Джеффа за талию и швыряет куда-то в сторону. Окружение меняется на приевшийся парню коридор. Вернее это были две тюремные решётки друг напротив друга, все в красных и душных тонах. Из них торчали руки, лиц не видно. Конечности охватили шею, и началась давка. - Кто вы?! - изрыгает Джефф, задыхаясь от душных запахов немытых тел.- Что вам надо?! - А ты нас не помнишь?- сквозь тюремные ограды не видно лиц, только такие же кипельно белые руки. И Вудс это замечает, вглядываясь в побитую кожу чужой руки вокруг его шеи. И смотрит на другие конечности. Да - белые и покалеченные. Тянутся из темницы, убийцу пытаются затащить к себе. - Я… - парень перестаёт брыкаться и лишь смиренно стоит, надеясь на чудо. - Вы тоже… Вы его… Рабы… Вы тоже, как и я… Вы подопытные.- заключил он.- Куперсон вас тоже мучал. Он прокашлялся и застыл в оцепенении, когда руки по змеиному вдавили его тело в решётки крепче и жёстче. Не взирая на это, грудь Вудса свободно приподнималась в прерывистом дыхании. - Да… - проговорили узник к в унисон, желая вырвать волосы маньяка со скальпом.- Он похищал нас. Он покупал нас. Он использовал нас и разрушил наши жизни… Ради… Фиолетовых пробирок… 20 с лишним загубленных душ ради его больных идей… - Прямо, как я мучаюсь ради Мон… - Джеффа опять придушили, чтобы тот заткнулся. - Но ты выжил. Ты выжил, а мы все умерли. Ты стал его прислугой, ты…. - в голосах читался гнев, отчаяние, недоумение. Обида. - Почему? Почему ты остался в живых, а мы нет? Что такого особенного в тебе, что…. Ты все равно не заслуживаешь этой привилегии. Руки душат Джеффа сильнее. - С.. Стойте… Стойте… - из последних сил сжимает чужую руку, заламывая пальцы.- Я ни в чем не виноват…. Я здесь не виноват! Не надо меня убивать! Мне жаль вас…. Мне жаль, что так оно происходит, но я ничего… Не могу… Сделать…. Я не виноват.- Джефф сдавленно прохрипел это, сжимая бледные холодные руки в ответ, пытаясь оторвать от своей шеи.- Уж перед вами я ни в чем не виноват - перед родными и близкими - да, перед вами - нет. Я не виноват в том, что вы мертвы. Ничего вам не сделал. Это Куперсон вам угробил жизнь а не я. Руки ослабили хватку, но продолжали обвивать туловище. - Мне жаль… - Джефф истекал потом.- Но я ничем не могу помочь… Я никого и никогда не просил об этом… Я просто хочу домой… - Поймите - я такая же жертва, как вы…. Пожалуйста, я вас прошу - отпустите меня, дайте выбраться отсюда… Мне здесь плохо…. Я напуган и просто хочу сбежать отсюда. Зубы Вудса стучали, ему жарко и холодно. Стоит на цыпочках. Руки начали поднимать его вверх, цепляясь и за волосы, и за конечности, и за части одежды. Джеффри терпел, пока его не дотащили до верхнего уровня. Новый медно-ржавый тоннель. Вудсу нужно оправиться и оклематься после той давящей сцены и боли, которую испытал его хрупкий скальп. Не дают - за Джеффом захлопывается механическая дверь с двух сторон. Он отскакивает, чтобы не прищемило. Нет пути назад, и плохо это из-за неизбежности нового безумия впереди. Не хочется идти вперёд. Потому-что там нечто. Целый бассейн неизвестной субстанции длиной в несколько метров. Она оранжевая и напоминает собой то ли рвоту или оранжевое желе, то ли первичный бульон. Запах больше склонял к первому и третьему - пахнет желудочной вонью изо рта и вареным мясом с требухой. Не каша из всего подряд пугала. Улочки между потолком и боковыми стенами забиты и облеплены той же плотью, что и мясной тоннель вместе с тем местом, где Вудс пересекся с Хорасом Ужасным и рейком. Та плоть над бульоном была особенной. Не опасной. Не до тошноты вульгарной. Больше, как декор в этом латуниево-оловянном проходе. Плоть обрастала вокруг труб подобно плесени и даже ютилась внутри, а часть зажевало в шестернях в углу… “Шестерни чего - нового механизма где-то по ту сторону глухих стен? Новой ловушки?” - Смешно. Смешно искать в комплексе логику и с жалкими умственными способностями. Мысли о механизмах, о возможности вмешаться в их работоспособность, кинув дерьмо в пробел между шестеренками, улетучились, когда латуниевые вращающиеся детали разжевали и раздавили мясо между ними, а оно издало больной писк. Вот так - нельзя даже хоть как-то помешать функционированию комплекса. К тому же, если бы это было возможно - то уже бы ничего не работало. Но работает. Ох, эти сгустки, липкие и дырчатые сгустки кровавых соплей. Вторят Джеффу (как по Фрейду) о пульсирующей девственной плевре одной из его жертв, о месячных, ведь он не брезговал. Или о застывшей слюде малиново-розового цвета. - Нет.- прошипел маньяк своей севшей гортанью.- Этого не может быть. Это нереально. Это не со мной. У Вудса зубы стучали перед зрелищем не только над “первичным бульоном” и под мембранной плотью с глазами и ртами. Были вращающиеся в воздухе чёрные и безупречно ограненные кубы, из которых прорезались колья, бивни и новые глаза. На самом деле они покачивались в невесомости, подобно кукле-неваляшке. Но также они перемещались по орбитальной траектории в несколько этапов. И при каждом производился звук сердцебиения. Вместе с этим резонировала и плоть, вибрируя, как совокупность перепонок. - Этого… Не может быть…. Ну не… Не может ж… Же… - Джеффа пробирал хохот. Он скорчил такую гримасу ртом, при которой по подбородку прошлись слюни. Переносица начала сопливиться. Смеялся так, как будто задыхается и вот вот начнёт блевать лёгкими, но уже своими. Но пока что вываливался только язык, а жёлтые зубы по лошадиному выпячивались. Вудс смеялся громко, упиваясь душным рвотным запахом от бульона. И прыгнул, продолжая гоготать. Оранжевая масса была густой и горячей, но Джеффу в момент истерики не до этого было. Когда он почувствовал, что кожа на ногах (он был в бульоне по пояс) стала жжечься, то специально просунул руку под штаны. Нащупал волдыри. Эти пузырьки лопались, и на их месте образовывались ямки, кластеры. Из них белой слизью сочилась жировая прослойка нашего недоумка. Вудс успокаивается в одночасье, чтобы продвигаться по колено в оранжевой субстанции молча. Иногда всхлипывает, потому-что от излишнего смеха ему заложило нос. От “бассейна с бульоном” обдавало жарой. Вообще это душное место напоминало о свиной скотобойне. А Джефф смеялся. - Хей… - вышел глухой звук детского голоса из стен. Краткий и абсолютно непринужденный. Тон достаточно приказной, словно хозяйка подзывает пса. Джеффри замирает, обнимая свои мокрые от пота плечи сквозь толстовку. Медленно поднимает голову кверху, находясь прямо под парящими кубами (что продолжают производить звук биения, что настораживает не меньше). Он её помнит. Так то, по задумке демоницы, маньяк всё помнит. Даже то, как его подбрасывало в воздух и ломало ноги, когда рядом был этот безликий. “Ты.” - его вонючее от рвотной массы тело подрагивает. - Как ты тут, Джеффри Алан Вудс?- любезно и язвительно спрашивает Монолаз. Она дальше не говорит ни слова - дожидается ответа конкретно этого игрока. Вудс мог бы её материть. Достаточно долго и со скрежетом в зубах. Снова. Но не желает этого больше. Он смеется: - Прекрасно! - орёт, размахивая руками, разбрызгивая капли бульона. - Настолько, что удыхаюсь этой духотой и срачем! Настолько, что готов убить себя за факт того, что дышу… Или за то, что общаюсь с тобой до сих пор - ведь только прокаженные идиоты будут говорить с такой мразью! Но я то не такой - я нормальный! Но у меня, бляха нахрен, нет выбора… Ты единственный способ не дать ебу… И.. - он делает вялое “рука-лицо”, обмазывая лоб и губы бульоном. - выбраться… Я должен выбраться… - Куда? К кому… - К кому угодно! Я сдамся любому там… На земле… Человеческой земле… - он стал кашлять, при этом пытается не отрыгнуть ничего. Этот запах его убивает. - Джефф… Земля эта больше не… Ну как сказать… Мы скоро, ммм…. - вздыхает Лазари.- Ты же понятия не имеешь, что тут происходит и для чего, так ведь? И рвешься же к знанию, да? Джефф прослушал её. Его нервировали дырки на ногах. Их стало больше. Он подумал… Он подумал, что нужно бы как-то взаимодействовать с кубами. Он поднял руки, чтобы дотянуться…. - Не трогай. - приказала Монолаз.- Не трогай это. Я скажу по секрету… Но это ловушка. Тронешь - и неясно, что случится. Иными совами - это ящики пандоры, и трогать их нельзя. Видишь ли - игроки думают, что нельзя заходить в бассейн с тем, что осталось от моих родичей. Поэтому считают, что нужно как-то в обход. Поэтому чаще всего пытаются переправиться с помощью кубов. Не зная, что это аномальные объекты, даже не ловушки. Говоря короче - я не знаю, что будет, если их коснуться, но знаю, что лучше идти напрямую через остаточные смеси моих сородичей. - Но… - Вудс все же продолжил идти вперёд, уже по живот, послушавшись Монолаз опять.- Мои ноги… - Да, процесс щелочного распада не самый приятный. Ну все таки - тебя не заставляют идти по колено через цемент без комбинезона. Да, твои ноги покрываются дырками, как воздушный шоколад. А я, кстати, обожаю воздушный шоколад очень сильно! - На кой хрен мне вся эта информация?! Нельзя как-то быстрее проплыть?! - Нет, увы. Просто шевели ногами быстрее. Процесс разъедания плоти посредством ферментов и телесных соков моих собратьев идёт очень медленно, но только потому, что это буквально их жидкие трупы - в живом виде мои родичи переварят тебя целиком. В лучшем случае все дыры сами затянутся потом. Если ты не занесешь инфекцию…. - Я одного не могу понять - ты зачем это все говоришь? Ты не говорила ничего об этом месте кроме того, что я игрок и во что-то там играю… Да ты меня газлайтила в конце концов! - Вудс остановился и вновь устремил взор вверх. - Да, ты прав. Нет смысла рассказывать тебе так много. Само про сородичей вышло, прости. Если что - те кровавые сгустки, похожие на женскую плевру, тоже были моими братьями и сестрами. - Что за чушь ты несёшь, Господи… - Вот видишь? Ты даже сам не веришь в мои важные заметки, поэтому даже не попытаешься использовать всю эту инфу против меня. Поэтому я могу безнаказанно говорить и вещать тебе о любом аспекте этого чудного мирка труб, меди и паровых механизмов. Да и то, что ты помнишь все свои злоключения от начала до конца - просто “игровой баг”. Когда я сочту, что уже пора - тебе в мозге все почистят, уж поверь мне. Да хоть сейчас. Джефф её не слушал. Наконец-то прошёл через оранжевое болото и вылез. Из под штанин всё полилось, и он сел на колени ребристого пола, а его бедра расплылись, как у упитанной девушки. С двух сторон обдували огромные вентиляторы за решетками, издавая гул, погружающий в транс. Если поглядеть на потолок - там, похоже, разбитое пыльное окно в деревянной полусгнившей раме, и колени Вудса упираются сейчас в мелкие осколки. Либо кто-то упал оттуда, безоговорочно сломав шею на месте, либо наоборот кто-то из игроков отчаянно забирался туда, обцарапав кожу. Джеффри обдувал холодный пыльный ветерок. Избавлял от душности, так сказать. - Хотя знаешь… - Монолаз задумалась.- Я думаю… Да, ты уже достаточно натерпелся на сегодня… - Сегодня? - Да, сегодня, Джефф. Время для меня всё ещё существует, и у меня его предостаточно. У нас с тобой достаточно. - Я не собираюсь… - Подожди, подожди…. Я предлагаю тебе на сегодня отдохнуть в комнате сохранения. Что об этом думаешь? - Ты же… - Нет. Я вижу, что ты устал. Я бы сказала, что ты мне наскучил. Когда отдохнешь, я подумаю, что мы можем с тобой сделать. А пока иди до ближайшей комнаты. Думаю, ты узнаешь её - дверь похожая на люк корабля с вентилем и прочими штуками. Ступай вперёд. И Вудс, даже сам не задумываясь, идёт послушно. Развилка новая, опять надвое. Сам Джеффри стоит в упор к ещё одному мясу, ограненному железными рамами. Да, мясная инсталляция из зубов и складок (подозрительно похожих на малые губы). Инсталляция шевелится. - Иди вперёд. Ну же, Джефф. - Я не… Мясо затянуло его в себя, выталкивая в другое место. Развилок, лазеек, дорожек - как ни назови - ещё больше. Они уходили в стороны под разными углами, на разной высоте и в разных направлениях и пропорциях. Все были покрыты той мелкой мозаикой, что использовали для душевых общего пользования раньше. Все освещено так, словно с улиц, сквозь стекла старого промышленного здания падал свет дневной. Только в зеленоватых оттенках. Везде медная сетка, сплетенная “ромбиком”, стены из сеток, вынуждающие идти Джеффа боком. И всё для того, чтобы прийти к тупиковой стене, которая была новой дорогой, уходящей вертикально. Вудс то на неё перешёл (нарушив ещё раз законы физики) но свет погас и включился заново. Опять всё в грязно жёлтом. Стены устланы то ли шкафчиками, то ли сейфами. Запах специфический. Не так ужасен, как рвотный, однако всё ещё нечто тревожащее. Что, никто не выскочит из этих железных ящиков, вбитых в железные панели, внутри которых могут быть замурованы трупы? Ладно. Тогда что тут делает роза? Почему она так светится красно-розовым, а на неё будто падают блёстки? - Монолаз? Так где же… - Возьми розу. Понюхай её. Тогда ты и получишь свою комнату отдыха. Дверь сама нарисуется на тупике. - Т… - Точно. Вудс смиренно кивнул. Ему просто нужно поскорее помыться, сменить одежду и поспать. Без кошмаров. Хотя бы раз в жизни. Выглядит, как дрессировка животного. Это значит…. Похоже, что Джефф - не главный герой из “Судьбы человека” - тот хотя бы не ломался. А ты, Вудс? Ты даёшь этой девчонке по ту сторону труб и стен повод видеть в тебе деграднувшее животное. Уже с того момента, как ты надругался над трупом. Или даже ещё раньше. Соль в том, что убийца сам хотел коснуться этого цветка, так что Монолаз по факту не при чем сейчас. Сейчас маньяк готов упиваться видом и существованием растения, растущего в этом аду из ржавой прослойки, питаясь железом и прочими сплавами, всасывая всё если не вековыми, то очень многолетними корнями. Это чудо. Роза, красивая и райски ароматная, а растёт в самом тёмном и грязном уголке. “Она… Такая… Красивая…” - ты плачешь, Джефф? Хотя это уже неудивительно. Конечно, ты будешь плакать и держаться за устланный шипами стебель, как за соломинку. Ты попытаешься вырвать, отломать, но роза сильнее. Поэтому нюхай на четвереньках. Вудс тычется носом в ароматное и влажное от сырости месиво из лепестков, пестиков и тычинок нежно и с любопытством ребенка. С умилением маленькой девочки. Он не может перестать. Запах его затянул. Это были мандарины с примесью хлорки на уже постиранном белье. Приятно по-ностальгически. Дышит, как можно глубже, заглушая вонь ржавчины симфонией ароматов из бутона, прокалывая шипами свою кожу на ладонях до ямок. Зубами начинает поддевать лепестки, потому что голоден. Всерьёз голоден, ему надо поесть хоть это. Вроде съедобно. Даже очень съедобно. Только весь бутон не ешь, бога ради. Ты же не хочешь уничтожить единственную красивую вещь здесь? Или… Хочешь… Знаешь, Джеффри…. Он тебе не позволит этого. Тот, кто реально владеет этой розой - тебе сделать этого надругательства над красивым растением на даст. Он сзади. Он уже знал, что ты будешь здесь. А ты что думал? Что эта розочка росла и стояла здесь около 1000 лет в ожидании тебя одного? Ты идиот. Обернись - хотя нет. Лучше закрой глаза и помолись.