Обме(а)н

Тёмная реальность. Изуку не помнил, как он вернулся к ожидающему его мальчику. Он будто выпал из реальности и держался за неё лишь через ребёнка на своих руках. Подросток едва сумел заставить затихнуть эхо в своей голове. Странно, но голоса и не думали ему вторить. Смолкли, будто тоже испугавшись того, что он сделал. Мидория никак не мог перестать дрожать. Боль в плече быстро стала едва заметной, а после и вовсе ушла, но даже её Деку едва отметил. Спасённый вяло зашевелился лишь когда они оказались прямо перед его старшим братом, мгновенно подскочившим ко взрослому и требовательно протянувшим руки и, не терпящим возражений тоном, потребовавшим — Отдай, — его голос даже не дрогнул, несмотря на то, что сомнительная личность, предложившая помощь, была вся в крови. Пусть и очевидно в своей. Очнувшийся мальчонка уставился сначала на брата, торопливо осматривавшего его, потом — на Изуку. Огромные, тёмные от ужаса глаза, светлые ресницы. Такой маленький и хрупкий. От мысли о том, какая опасность грозила ребёнку у него на руках, подростку стало нехорошо. Он лихорадочно, пусть и запоздало, принялся натягивать перчатки, снятые во время ожидания в засаде. Руки слушались плохо, дрожали, в горле пересохло. Мидория едва ли обращал хоть малейшее внимание на воссоединение двух детей, разворачивающееся прямо перед ним. Братья могли потерять друг друга навсегда, если бы не он. Но даже мысль об этом не приносила облегчения. — Спасибо, — старший из двоих произнёс это хмуро, слегка неохотно, и теперь смотрел с подозрением, словно собирался бежать при любом резком движении. Изо рта Деку невольно вырвался нервный смешок. Будто побег помог бы им, желай он причинить зло. Но, в каком бы Изуку не был состоянии, позволить этим словам просто повиснуть в воздухе, он не мог. — Я р-рад п-помочь, — тихо отозвался Мидория, понимая, что такой дрожащий голос едва ли способен кого-то подбодрить. — Дядь, а нам разве бежать не надо? — едва слышно уточнил до того молчавший маленький пленник. Подросток сфокусировал на нём взгляд и помотал головой, чувствуя, как внутри всё сжимается, а губы, будто против воли шепчут «некому». Дети отшатнулись. Изуку отлично понимал их. Он бы и сам так хотел убраться подальше. Вот только куда бежать от себя самого? **** Этот взрослый был странным. Неправильным. Кио пытался заставить его пообещать помощь, когда он начал бахвалиться, чтобы, когда этот чёртов недогерой увидит, кто был похитителем, не удрал бы, поджав хвост. Но клятву вытрясти не удалось. Мальчик порой ненавидел свою причуду. Абсолютно бесполезная, когда о ней знают, такая сложная в использовании. Совершенно не способная помочь защитить Ёко. Младший брат всегда восхищался его квирком, говорил, что тот будто родом из сказок про нерушимые магические обеты. Вот только магии не было места в этом мире. Сегодняшний день отлично доказал это. Доказывал… Пока не появился этот тип. Старший Курода находился во всепоглощающем отчаянии, когда обратился за помощью. Он пытался сделать хоть что-то, пусть и понимая, что все усилия бесполезны. Его брату не повезло родиться с причудой, заставляющей окружающих говорить правду. Слишком полезной причудой в их век, когда информация была ценнее любых денег. Они потеряли родителей спустя всего пару дней после того, как квирк был зарегистрирован и смогли скрываться эти несколько дней лишь благодаря чистой удаче. Но любая удача рано или поздно заканчивается. Кио был готов пойти за братом куда угодно. Даже в группировку, если потребуется, только бы остаться вместе. Только бы быть рядом, чтобы помочь. Только бы самому не остаться одному. Но никому не был нужен мальчишка с такой бесполезной причудой. В мире, где все лгут, обещания обычно заполучить просто. Но не когда о тебе знают. Эти люди хотели их разлучить. К тому же Ёко спросил, что планируют делать с ним и его даром. И, конечно, как и всегда с рокового дня появления квирка, получил в ответ чистую правду. Правду о том, что будет лишь инструментом. Пленником. Что никогда не увидит ни брата, ни мира вокруг. Ценное приобретение, которое должно быть покорным. Те люди сказали, что по прибытии ему отрежут руки и ноги, чтобы даже не пробовал сбежать. Ещё они упоминали, что «сыворотка правды» должна разговорить какого-то Жнеца, но братья уже не слушали. Курода-старший сделал всё, что мог, чтобы его брат смог сбежать. Этого оказалось недостаточно. И, будто насмехаясь, Судьба пересекла их с этим человеком. Он и близко не походил на героя. Даже на взрослого был не сильно-то похож. Однако… Однако соврать Ёко было невозможно. А это значило, что незнакомец убил тех троих, что уносили его брата. И Кио не был уверен, хорошая ли эта новость. Зато точно знал одно: этот человек сумеет их защитить. Оставалось лишь всеми правдами и неправдами заставить его дать обещание. Тип весь дрожал, совершенно не производя внушительного впечатления. Ещё меньше, чем в начале. Но, пока он не в себе можно было рассчитывать на то, чтобы застать его врасплох. Честная игра — для сильных и безрассудных. А старшему из братьев всё ещё было, что терять. — Дядя, как вас зовут? *** Деку вздрогнул и опустил взгляд на детей, нахохлившихся и прижавшихся друг к другу, как два маленьких зверька. Он понятия не имел, что теперь делать. Не был уверен, что сам не представляет для них опасности. — И-изуку, — голос всё ещё не слушался, грудь будто сжали в тиски: каждый вздох давался с трудом, но Мидория старался взять себя в руки. У него не было времени на то, чтобы просто стоять здесь, пока город прочёсывали злодеи. Он должен был встретиться с Куро у башни, но туда, пожалуй, не стоило даже соваться. А где искать нового знакомого, было непонятно. И дети… Наверное, их стоило передать героям. Или хотя бы полиции. Но ему нельзя было пересекаться ни с теми, ни с другими, иначе домой не добраться. Вот только все эти проблемы были где-то далеко, почти не с ним. Мысли, зацикливаясь, возвращались к одной и той же. Убийца! Он убийца. Первая же попытка спасти кого-то в этом мире, первая геройская миссия, стала… Злодейской. Когда-то давно, ещё дома, Изуку, мечтая о будущем героя, считал, что будет брать даже самых отпетых негодяев живьём и передавать их в руки правосудия. Потому что так правильно. Потому что нельзя отнимать ничью жизнь, пытаясь сделать мир лучше. Это путь в никуда. Дети живы и относительно целы. Это чудесно. Но он только что обеспечил страшную и мучительную смерть троим людям. И так просто не должно было случиться никогда. Подросток страстно желал проснуться и не мог. Старший из братьев взялся за его рукав, заглянул в глаза и неожиданно тихо попросил. — Пообещайте, что защитите нас. Пожалуйста. Мне так страшно. Я сам не смогу спасти брата. А они вернутся. Они найдут нас, как уже однажды нашли, — детский голос дрожал. И Деку отчётливо видел, что дело было вовсе не в страхе. В других обстоятельствах, стремясь поддержать ребёнка, Мидория, конечно, пообещал бы. В своём мире пообещал бы. Но здесь… Он больше не был уверен, что может давать такие обещания, потому лишь слабо покачал головой. — Б-боюсь, я не тот защитник, который вам нужен, — Деку выдохнул и вдохнул, принимая решение, — Я отведу вас в полицию. Там о вас позаботятся. Глаза маленького собеседника вспыхнули болью. — Ты просто хочешь от нас отделаться! — в ярости и отчаянии закричал он, — Думаешь, если я ребёнок, то не знаю, что полиция на побегушках у злодеев? Да, они сразу же сообщат тем, кто пытался забрать Ёко! Ты — чёртов трус! Ненавижу тебя! Кио с чувством пнул Изуку под коленку, понимая, что это абсолютно бесполезно против того, кто разделался с тремя взрослыми злодеями, но не в силах сдержать злости из-за собственной беспомощности. По щекам покатились слёзы. Курода опустил голову и вжал её в плечи, зажмурившись и ощущая, как накатывает страх. Сейчас этот человек его ударит, а потом в лучшем случае уйдёт. Но проходили секунды, однако боли не последовало. Подросток рвано выдохнул. — Послушай… Со мной сейчас очень небезопасно. За мной охотятся. Я за себя толком не смогу постоять. Уже не смог не так давно. Я не могу оставить вас в беде, но… Следовать за мной правда ужасная идея. Братья переглянулись, после чего младший, без слов поняв, чего от него хотят, тихо спросил. — Значит, ты не хочешь просто бросить нас? В этот раз Изуку всё же ощутил что-то странное. Мысли будто звучали, минуя осознание. — Я хочу вас спасти. Я возможно опасен для вас. Даже опаснее этих людей. Я не хочу, чтобы всё обернулось трагедией, — Мидория тряхнул головой. Это воздействие будто повернуло какой-то винтик, заставив его хотя бы временно, но твёрдо взять себя в руки, — Сейчас, лучшее, что я могу для вас сделать, это отвести к героям, если полиция не подходит. Хотя мне самому лучше бы не попадаться на глаза тем, к кому я могу вас отвести. — Почему? — Они снова запрут меня. Возможно, теперь в тюрьму. Не подумай, они хорошие. Это я плохой, — Деку нахмурился, не до конца понимая, зачем говорит это детям. Вначале всё ещё можно было списать на шок, но не сейчас. Подросток чётко понимал, что это не должно было прозвучать, однако прозвучало. Возможно ли, что дело в квирке младшего из братьев? — Не мог бы ты прекратить его использовать? То… То, что я скажу, тоже может быть опасным. Да и неприятно мне об этом говорить. Ёко покивал и внезапно протянул руку и ухватился за пальцы своего спасителя, неуверенно улыбнувшись. — Я согласен пойти к героям, если Изуку-сан им верит. Кио передёрнуло от того, как легко и быстро его маленький братишка проникся доверием к этому типу, однако… Однако и у старшего Куроды в груди что-то ёкнуло, когда он осознал, что этот человек готов рискнуть не только своей жизнью, но и свободой ради их безопасности. Мальчик последовал примеру брата и взялся на другую руку их неожиданного спасителя, чувствуя, как начинает таять ледяной ком в груди. Может, в этом мире ещё остались герои, даже если они злодеи? *** Киру уже в доме ухитрился встретиться с обеспокоенной соседкой, настолько рьяно взявшейся за его воспитание, увидев в одежде с чужого плеча в такое время, что уже подумывал спеть ей колыбельную, чего обычно предпочитал избегать. Однако, когда его терпение уже было на исходе, у женщины внезапно зазвонил телефон, что позволило бессмертному скрыться в доме и закрыть за собой дверь. Конечно, удачное стечение обстоятельств было не таким уж и случайным, но это к делу не относилось. Поиски необходимого девайса и скачивание карты оказались до неприятного долгими. В итоге, спустя почти час оказавшись на вершине башни, спустившись вниз и не обнаружив Мидории, Курута понял, что что-то пошло не так. Вновь поднявшись над мёртвым городом и внимательно осмотревшись, бессмертный обнаружил, что здесь сегодня было как-то неприятно многолюдно. Так себе открытие, которое, впрочем, Киру предпочёл взять на себя. Эти люди не успели толком среагировать на Песню, пока не стало слишком поздно. Киру с долей презрения окинул спящих злодеев высокомерным взглядом. Их было сложно осуждать, но он ожидал хотя бы минимального сопротивления от довольно большой группы, однако дальше одного едва не свалившего вывеску на зазевавшегося певца энергетического шара дело не пошло. Вообще-то эту способность сложно было назвать рассчитанной на сколько-нибудь широкую аудиторию. На одного человека её хватало с головой, а вот с четырёх уже начинались проблемы. В отряде было семеро. Курута презрительно отмахнулся от неприятного предположения, что с годами его квирки становятся сильнее. Говоря откровенно, он и без того придумал себе множество ненужных ограничений, чтобы вечная жизнь не становилась совсем уж пресной. Если ко всему прочему он станет сильнее, придётся исхитриться и придумать ещё, а изобретательностью Жнеца по части всего, что касалось причуд, бессмертный похвастаться не мог. Между тем, птенчика, занимавшего сейчас тело старого товарища, было бы неплохо найти и отвести к башне, пока неудачники, убаюканные его колыбельной, видят сны. Только вот сначала надо найти иголку в стоге сена. Отряд с воздуха увидеть было куда проще, чем одинокую фигурку, которая наверняка ещё и пряталась, чтобы не быть обнаруженной. Вздохнув, Киру закрыл глаза и покрутился на пятках, мурлыкая считалочку. По сути это не было необходимым, но просто взять и пойти наобум слишком сильно палило бы используемую способность, раскрывая одну из любимых личин, которую Курута любил использовать время от времени, а потому старался держать в секрете на виду. В последние полторы сотни лет в основном от Жнеца. Что направление было выбрано правильно бессмертный понял, когда сухой и застывший в мёртвой тишине воздух заражённого города прорезали страшные крики. Говоря откровенно, подобного исхода Киру почти ожидал, оставляя Изу-куна одного в городе, но не думал, что всё произойдёт так быстро. Помянув недобрым словом соседку, Курута взлетел и принялся осматривать местность с высоты. Как раз вовремя, чтобы заметить Мидорию с ребёнком и удивлённо присвистнуть. — А ты никак геройствуешь, птенчик? Не рановато ли ты вылетел из гнезда? *** Меньше всего Деку ожидал увидеть здесь фотовспышку, однако среагировал мгновенно, заводя обоих детей к себе за спину и принимая боевую стойку. Однако это оказался всего лишь негромко посмеивающийся Киру. — Как ты сумел меня найти? — Изуку ощутил нахлынувшую с новой силой волну паники. Если его сумел найти союзник, то и врагам это не составит проблем. Если те уже не последовали за внезапно появившимся летающим мальчиком. — Нет за мной хвоста, — пригрозил пальцем Курута, видимо, считав беспокойство, — За кого ты меня принимаешь? Детки видят десятый сон и спать им ещё несколько часов. Братья Курода робко выглянули из-за спины Мидории, осознав, что прилетевший ребёнок им не враг, несмотря на молниеносную реакцию защитника. Подросток горько усмехнулся. — Ну, конечно. Вот почему нас так никто и не нашёл, — спазм сжал его горло. А ведь подожди он ещё совсем чуть-чуть… Всего несколько десятков минут… И тогда никто бы не умер. — Ты потом расскажешь мне свою замечательную историю, Изу-кун, а пока не хочешь познакомить со своими спутниками? — Ну, — у Деку не возникало особого желания представлять этих троих друг другу, зато появилась отличная идея, — Киру! А ты сможешь отвести их в место, которое я назову? — Воу-воу! Снизь темп, дружочек! — явно позабавленный Курута выставил перед собой руки, широко улыбаясь, — Я тебе не курьер. К тому же тебя оставь одного на час: вон, уже двоих детей где-то добыл. — Я не добывал их, — жизнерадостность союзника сейчас казалась такой неуместной, что его улыбка ужасно резала глаз, — Их пытались похитить для шефа тех ребят, которым ты спел колыбельную. Я вмешался. Успешно. Наверное… Но теперь их нужно доставить в безопасное место. А мне самому соваться к героям было бы ну… несколько неразумно, пожалуй. Для тебя ведь не будет это проблемой? — Дядь, — Ёко всем своим видом выражал сомнение, а Кио и вовсе презрительно смотрел на мальчишку, который был едва ли старше него самого, — А вы уверены, что этот мальчик сможет нам чем-то помочь? Вновь почувствовав непреодолимое желание озвучивать напрямую свои мысли, Мидория ощутил себя не в своей тарелке, даже учитывая, что не собирался лукавить. — Поверь, от него будет толку куда больше, чем от меня. — Ого! — задумчиво протянул Курута. Изуку запоздало вспомнил, что у того есть способность видеть чужие квирки, а сейчас он ещё и пронаблюдал эту причуду в действии. — Знаешь, дело, пожалуй, и правда срочное. Мне стоит прерваться и подвезти их. Вот только будет куда проще, если ты нас телепортируешь. Подросток смерил Киру безмерно усталым взглядом, заставив союзника тоскливо вздохнуть. — Да-а, точно. Всё никак к этому не привыкну, извини, птенчик. У него уже не осталось сил реагировать на дурацкое прозвище. Он едва ли вообще заметил проскочивший сочувственно-ехидный комментарий. Скользнув взглядом по лицам вокруг: измученному Изуку и настороженным детям, бессмертный решил, что пришла пора слегка облегчить себе жизнь. Деку ещё успел удивлённо дёрнуться, услышав первые звуки колыбельной, а вот его подопечные уснули сразу же. — Так-то лучше, — довольно протянул Курута, поднимаясь вверх вместе с тремя попутчиками. Дар, названный Жнецом «Полётом» на самом деле был весьма развитым телекинезом, однако использовался достаточно редко, как и почти все прочие силы. Сказать по правде, древний на самом деле тщательно скрывал собственные способности ото всех, особенно от помешанного на их описании старого товарища. Не то, чтобы у этого была какая-то особо важная причина, но это помогало ощущать себя в безопасности, всегда имея козырь в рукаве. Пролетая мимо телебашни, Киру заботливо устроил Изу-куна на одном из верхних этажей, избавив от необходимости тащиться сюда пешком или телепортироваться, рискуя оказаться какой-нибудь частью тела в стене или вроде того. Конечно, с его-то регенерацией, это не станет большой проблемой, но всё равно неприятно. Дети же… Что ж, Рею и компании придётся оторваться от их охрененно важных дел и вновь попробовать себя в бебиситтинге. Оставалось лишь надеяться, что в этот раз они будут ответственнее. А вот сам Курута был намерен находиться рядом с младшим из братьев как можно меньше с этого момента и до тех пор, пока мальчик не умрёт. А ещё позаботиться о том, чтобы потомства детки не оставили. Киру всегда серьёзно относился к тому, чтобы охранять свои тайны. И оставлять возможность продолжать играть в свои маленькие игры. *** Деку не мог понять, где находится. Он стоял на четвереньках по запястье в тёплой воде. Было темно, в горле першило, а сердце билось так, что удары отдавались в ушах. Мидория почему-то очень чётко осознавал, что одновременно в реальности и не в реальности, как когда имел дело с призраками. — Эй? — неуверенно позвал подросток, осторожно поднимаясь и делая шаг, — Есть здесь кто? Вода будто неохотно позволяла ему шагать, хотя было совсем не глубоко. Кроме её шума не было никаких звуков. Изуку просто шёл в темноте и не мог даже с уверенностью сказать прямо или нет. Пока не споткнулся и не упал. Стоило руки наткнуться на что-то тёплое и относительно твёрдое, как мир вокруг будто расширился. И лучше бы он этого не делал. Прямо перед лицом в нескольких десятках сантиметров, приходящихся на вытянутые руки, на которые и приземлился Деку, находилось одно из тел. Бедолага, затопивший тоннель ценой жидкости в собственном организме. Мгновение Мидория тупо пялился в иссохшее лицо, застывшее искорёженной маской страдания, а потом подскочил и отшатнулся, едва не споткнувшись о два других тела, лежавших друг напротив друга. Дыхание перехватило. Изуку медленно перевёл взгляд на свои руки и осознал, что всё это время стоял не в воде. Пол этого бескрайнего пространства был покрыт кровью. Теперь подросток запоздало учуял и её специфический запах, которым, казалось, пропитался с ног до головы. Взгляд вновь упал на тела, а груди защемило. Эти люди наверняка сломали не одну жизнь даже если не прямо, но… Никто не заслуживал подобного конца. Он даже не попытался решить всё более мирно. Он… — Мне так жаль, — прошептал Деку, ожидая, что ему сейчас ответят и начнут проклинать, как однажды проклинали обокраденные владельцы причуд. Однако вместо этого в ответ прозвучал его собственный голос. — О, брось. Тебе совсем не жаль, дорогой я. Впереди показался невысокий силуэт человека в толстовке. Он будто спускался по странной, искажённое лестнице, с каждым шагом приближаясь на добрый десяток метров, пока не очутился прямо перед Изуку, широко улыбаясь. Мидория неверяще уставился в свои собственные глаза, только светящиеся каким-то инфернальным зелёным огнём. Этот призрак оказался подростком, из-за чего Деку не мог понять, его альтер эго это или же он сам. Однако на всякий случай всё же сделал шаг назад. — От себя не убежишь, — мягко раздалось из-за спины, заставив пленника собственных видений вздрогнуть и обернуться на проходящего мимо Жнеца в его нынешнем возрасте. Иномирянин был готов бежать без оглядки в окружающую черноту, но ноги будто приросли к полу. Или, быть может, это кровь всасывала его, будто зыбучие пески? Взрослый и подросток взялись за руки, устремив на Деку одинаковые хищные взгляды беспощадных чудовищ. Мидория запоздало отметил, что их руки в крови и беспомощно наблюдал, как эти двое медленно разворачивают к нему ладони, будто хвастаясь. И, если на руке младшего чудовища был лишь отпечаток крови, то старшее будто запустило руку в чьи-то внутренности, разыскивая что-то. — Добро пожаловать, Изуку, — их голоса звучали в унисон, отзываясь странной вибрацией самого пространства вокруг, — Добро пожаловать домой. Разделившись, монстры с его лицом обошли застывшего школьника с двух сторон. Каждый из двух наклонился и зачерпнул крови. Подросток положил руку на грудь Деку, прямо рядом с сердцем, оставляя пятно там же, где оно было у Жнеца. Взрослый же коснулся щеки Изуку перепачканными пальцами. Кровь капала с руки злодея, оставляя пятна на футболке и марая кожу. — Ты теперь один из нас, — два голоса слились в один, теперь уже бестелесный, звучащий отовсюду скорее торжественно, чем обвиняюще. Кажется, он кричал, но никакой крик никогда не сможет изгнать из памяти этого ужасного обряда посвящения.