Возвращение.

      Дождь. Что может быть лучше для человека, сидящего дома в кресле близ камина, пьющего некрепкий глёгг и наблюдающего людей в своем окне? Он мог спокойно сидеть и наслаждаться своим положением, глядя на людей, которые с такого высокого этажа кажутся ему мелкими муравьями, пытающимися спастись от дождя. Это было его любимым занятием. Он любил смотреть на людей столько же, сколько их ненавидел и презирал.       Жил он один. Точнее, ему так казалось, или даже он хотел делать вид, что живёт один. На самом же деле с ним жила его няня, которая продолжала ухаживать за ним и после смерти его родителей и после его вступления во взрослые лета, ибо очень сильно привязалась к нему, а также, потому что видела, во что превратился её воспитанник.       Для общества он был абсолютно никем, и он это понимал и осознавал. Более того, он так ненавидел социум, что даже гордился тем, что не приносит ему никакой пользы и что никто даже не знает о его существовании. И правда, многие люди считали, что дом, в котором он жил, был абсолютно пуст, поскольку был не ухожен. Постоянного занятия, от которого ему бы поступал заработок, у него не было. Но было множество увлечений. Он любил наблюдать за звёздами, делать музыкальные инструменты, играть на них и петь, любил рисовать, как ни странно, людей, иногда шил женские платья.       Ничего из того, что он производил, он не продавал, ибо не хотел иметь дела с людьми, так что все его картины, платья, музыкальные инструменты пылились в его мастерской. Живя на обширное наследство родителей, он мог позволить себе тратиться на своё творчество. Няня его была обеспокоена тем, что плоды его труда остаются в тени, о них никто не знает, но все её попытки убедить его продавать их успехом не увенчались.       Он был нигилистом, точнее, считал себя таковым, противопоставляя себя, однако, ценностям молодого поколения своих сверстников. Он ненавидел всё, что связано с внешним миром, с людьми за стенами его дома. Но, ненавидя окружающих, он в глубине души ненавидел себя, за то, что не может претворить в жизнь свои замыслы, и единственное, что ему остаётся – втайне ото всех ненавидеть мир. Впрочем, можно сказать, что он считал себя гораздо выше всех остальных людей, которых отожествлял с животными, но гораздо ниже своего идеала – того, каким должен быть человек.       Он не выходил на улицу неделями, месяцами, порою годами. Иногда он выходил ночью на крыльцо своего дома, чтоб почитать и подышать свежим воздухом в отсутствие людей. Часто ходил в басту в своём дворе, опять же ночами. Всё, что нужно было ему для существования, за пределами своего жилища покупала ему няня.       Его звали Инотвэнд ав Скуггассон.