Джон Хогвартс, Салазар Слизерин, Ровена Райвенкло, Годрик Гриффиндор и Хельга Хафлпафф
Отличный план — ничего не скажешь. Впрочем, на меня как-то недвусмысленно зло поглядывают обведённые мной вокруг пальца подростки. Может, дать им себя избить? И им радость на прощание, и мне польза…***
Основатели оказались правы: дядя и тётя оставили меня одного со сломанной рукой около больницы. Подождав, пока они отъедут, я сел на скамейку неподалёку и достал письмо и конверт. Со сломанной рукой было неудобно, но с горем пополам я смог засунуть его в конверт, а потом достать из него. В тот же момент я испытал не самые лучшие, но знакомые ощущения от перенесения порт-ключом. Немного отойдя после перемещения, я осмотрелся. Это помещение было мне знакомо с двенадцати лет, и я бы предпочёл, чтобы тех событий не происходило вообще. Однако мёртвая туша Василиска валялась недалеко от меня, тем самым давая понять, что события второго курса имели место быть. На ум мне пришла ещё одна мысль: надо извиниться перед Слизерином за смерть его любимца, а то вряд ли ему на это наплевать. Василиск, насколько я помню, был его фамильяром и позже служил — недолго, вообще-то, служил — его наследнику. Может, стоило попробовать с ним договориться? Тогда, на втором курсе… Я ведь тоже говорю на парселтанге. Правда, когда он за мной гнался и что-то шипел, не смог разобрать ни одного слова. То ли он тогда просто «шшшикал». то ли я могу разобрать не всё: непонятно ведь, откуда взялась у меня эта способность, а идей на этот счёт совершенно нет. — Был здесь раньше? — знакомый насмешливый голос раздался позади меня. Я обернулся. На Хогвартсе в этот раз была надета тёмно-синяя рубашка, а штаны остались чёрными. Он кивнул в сторону Василиска и чуть приподнял одну бровь. — Твоя работа? — Да. Как вы догадались? — Попал пальцем в небо: только с тобой в нашем Замке приключается различные ситуации, опасные для жизни. Я почувствовал, что покраснел. По-моему, ещё не вступало в эту школу ни одного студента проблемнее меня: каждый год со мной приключалось что-то из ряда вон, и я еле оставался жив. Волдеморт делает всё, чтобы это больше не было так, но пока у меня получалось отделываться парой ушибов и лёгким испугом. И меня всё ещё беспокоит ужасная некомпетентность Дамблдора, которому, оказывается, выгодно положение раба и игрушки для битья у родственников, если верить написанному Джоном в его письме. — Идём, Гарри. — Куда? — К остальным. На этом наш диалог завершился. Ясно дело, что остальные — это Основатели, но их портреты висят в Вестибюле. Однако глупо, конечно, предполагать, что за всю долгую жизнь этих великих магов было написано только по одному их портрету. Мысленно я уже приготовился молить о прощении Салазара Слизерина, но, как только я зашёл в комнату, где висели ещё одни портреты Основателей, все мои мысли стали крутиться только вокруг одного вопроса: это шутка такая? Передо мной были, несомненно, Основатели, но… Кто же знал, что в молодости Слизерин был немного пухлым, а у Ровены короткие волосы под мальчика?! Я сдерживал смех изо всех сил, но, судя по взгляду Основателя серпентария, получалось у меня плохо. Гриффиндор смотрел на Салазара со смехом — губы его улыбались, а глаза были насмешливо сощурены — и иногда посматривал на хмурую Ровену. — Знаете, мне кажется, хорошо, что нашли именно те портреты, — сказал Джон и тут же засмеялся, падая в кресло, стоящее около него. Мне бы очень хотелось последовать его примеру, но мне ещё перед Слизерином за Василиска извиняться. Поэтому я стоял как истукан посреди уютной комнаты и пытался подавить в себе порыв смеха, который с каждой секундой привыкания к такой внешности магов всё больше сходил на нет. Через минуту я уже был спокоен и готов к гневной тираде. — Кхм… Мистер Слизерин, я тут это… В общем, когда мне было двенадцать, воспоминание Тёмного Лорда, заключённое в его дневник, похитило сестру моего друга, и я кинулся её спасать. Воспоминание высасывало из Джинни жизнь и магию, поэтому мне срочно надо было его остановить. Но Тёмный Лорд владеет парселтангом. Он призвал Василиска и натравил его на меня. Феникс директора принёс Распределяющую Шляпу, в которой находился меч Гриффиндора, которым я убил Василиска, — в порыве своей бессвязной речи я не заметил, как опустил глаза в пол, а когда поднял, увидел ошарашенные лица Основателей. — Извините… — А я ещё не верил Джону, когда он говорил, что ты постоянно влипаешь в какие-то нереальные ситуации, — хрипло сказал Основатель моего факультета. — Теперь я понимаю, что он рассказывал нам ещё не самое странное. — Всё-таки зря я Хашшша в Замке оставил. Он же просил его с собой в путешествие взять. — Да чего уж там, — махнула рукой на реплику Слизерина Основатель факультета «воронов». — Он всё равно был стар даже по меркам своей расы, Зар. — Ладно уж. — Итак, Гарри, — Джон встал с кресла и встал передо мной; все пятеро Основателей смотрели на меня. — Мы будем тебя учить. Вот и кончились мои каникулы…***
Первым делом меня научили залечивать собственные травмы разного уровня тяжести. Я сначала наивно полагал, что мою руку залечит Хогвартс, но тот на мою просьбу только усмехнулся. Преподавать мне медицину стала мисс Хафлпафф, и через два дня я уже сам смог срастить свой перелом без зелий. В первый день моей учёбы она кропотливо объясняла, что единственное различие в лечении простой царапины и перелома в двух вещах: уровне расходуемой магии и концентрации. По сути, и кости, и кожа — это ткани, состоящие из клеток, а лечебная магия работает как раз с этими клетками, из которых состоит, в общем-то, всё тело и органы. Поэтому вылечить психологические травмы намного сложнее. Мой шрам тоже относился к разряду очень сложных травм: мало того, что поставили его очень давно, так он ещё и оказался под магической защитой на ментальном уровне, а не на физическом. Сломать эту защиту сложно, но не невозможно для опытного медика со специальностью на таких проклятиях — в частных клиниках такие как раз и обитают. Однако эта магия, что защищает «молнию» на моём лбу (или то, что он олицетворяет), за много лет стала частью моей, поэтому при удалении шрама и всего с ним связанного пострадает мой магический потенциал. А потому мы на него забили — жить не мешает — и ладно. Через неделю я понял, почему мы начали с медицины. Дальше меня стали учить боевой магии. В тот день я впервые увидел магию Джона Хогвартса. Я больше её не спутаю ни с какой другой: все его заклинания искрились. Даже когда он направлял на меня Левиосой тяжёлые предметы, вокруг его рук появлялись совсем маленькие светло-синие, светло-зелёные, охровые и белые искорки. За день я изучал по несколько чар защиты и нападения, отрабатывал их невербально и без палочки. Ошибок было очень много: из-за большого количества материала и маленького количества времени все изученные мной чары мы повторяли каждый день в бою, а я часто путался в словах и потоках, произнося формулу от одного заклинания и делая пасы для другого. Дело осложнялось ещё и тем, что я часто лишался палочки и мне приходилось колдовать без неё. К тому же, все наши бои (избиения меня любимого) проходили невербально. Короче, я стал скучать по Тому, которому было пофиг — произносил я формулу вслух или нет, а Джон меня потом за это наказывал тремя часами беспрерывного Зельеварения со Слизерином. Кстати, Зельеварение оказалось не таким и сложным, как мне казалось все предыдущие четыре года обучения у Снейпа. Как я и предполагал, в Зельях тоже были свои трюки. Но от этого больше я их любить не стал. Вообще-то, многие из зелий готовились довольно просто: маленькое количество ингредиентов, непринципиальность в форме их нарезания и такие мелочи. Создавать их было интересно, но только недолго. Из-за того, что приходилось всё время стоять на одном месте и концентрироваться на разных мелких, но важных деталях, я начинал скучать и отвлекаться, что в этом кропотливом занятии было недопустимо. Потом Слизерин говорил, что решить не может, плакать ему или смеяться. Зато котлы взрывать и опасные смеси готовить я перестал. Ровена Рейвенкло учила меня, так сказать, всему и понемногу. Оказалось, абсолютно все виды магии связаны друг с другом. Почему бы не пройти ритуал для усиления боевой мощи на некоторое время? Кто сказал, что заклинания лечения и боевые нельзя использовать вместе? Она рассказывала мне, как не ошибаться в комбинациях разных видов боевой магии, объясняла типы совмещения рун в обрядах и тому подобное. В общем, она конкретно и в подробностях описывала основы использования волшебства в целом. О, а ещё Джон вместе с Салазаром Слизерином преподавали мне этикет. Его я невзлюбил ещё больше, чем Зелья. Как вообще можно запомнить, даме какого возраста и положения необходимо кланяться смотря в глаза? Или как говорить за столом с незамужней совершеннолетней колдуньей? А все эти ложки-вилки-ножи в количестве более трёх штук каждые, некоторые из которых используют при нарезании мяса, а некоторые — при еде десерта! Зачем это всё надо, я понял смутно: там что-то было связано с аристократией и чистокровностью. Типа, если наследник какого-то Рода не знает, где что говорят и используют, Род не будет внушать доверия. К концу августа наши небольшие битвы с Джоном перестали походить на избиения младенцев, а все травмы я залечивал себе сам, даже не прибегая к помощи палочки. Я мог спокойно сидеть за столом с семьёй Малфоев и провести парочку ритуалов на Йоль и Самайн. Вот только за месяц многому не научиться — многие вещи всё ещё вызывали у меня вопросы, меня легко можно было загнать в угол во время светской беседы и одновременно с тремя и больше противниками среднего уровня я бы вряд ли мог справиться, тем более без палочки. Но начало было положено, и я уже не был, как выразился мистер Слизерин, «ходячим Экспеллиармусом». Также я узнал, почему Салазара Слизерина все считают предателем, а его учеников — поголовно тёмными «злыми» магами. Оказалось, что, кроме него и Джона, никто из этих великих магов не использовал тёмную магию в открытую. Они не скрывали, что практикуют её, но делали это редко, так как им не приходилось использовать её чаще, чем требовалось. А Салазар Слизерин очень много путешествовал, и в своих странствиях нарывался на разных грабителей или беспринципных искателей знаний, которые хотели выведать его секреты, вот и использовал в основном тёмную магию, так как в ней было намного больше боевых заклинаний — она же воздействует на материю, изменяет её: ранит, уничтожает и так далее. Вот и слыл он злым магом-предателем: когда грязнокровки пришли к власти, он бился с ними до последнего, до своей смерти, в то время, как остальных Основателей устранили тихо: застали врасплох и силой большого количества магов одолели. Слизерин тёмной магией разбил несколько отрядов, направленных на его уничтожение, но и его смогли одолеть. А как известно, историю пишут победители. После наших посиделок тридцатого августа я отправился на Тисовую улицу, чтобы уже оттуда, не вызывая подозрений отправиться на платформу, с которой отбывал поезд до Хогсмида.