The Marrying Type

      Кларк выглядит сногсшибательно. На ней облегающее темно-синее платье с глубоким вырезом и широким декольте спереди, а туфли на каблуках придают ее ногам совершенно божественный вид; свежевымытые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, и она не пожалела косметику. Красные губы и темные тени, почти шокирующие своей интенсивностью, поражают Лексу и заставляют желать только одного — снять с нее платье и трахнуть — но у них запланировано свидание, так что ей приходится отложить свое желание на потом. Лекса не может не смотреть с благоговением на свою жену, когда они выходят из такси и заходят в ресторан, который выбрала Кларк. Она так сосредоточена на блондинке, ведущей ее за собой, что даже не замечает название заведения. Только после того, как они переступают порог и встают рядом с выходом в ожидании, пока официант накроет им на стол, она оглядывается по сторонам и поражается тем, насколько красив этот причудливый ресторанчик. С потолка свисают фонарики и гирлянды, а стены оклеены обоями в цветочек, которые создают впечатление прошлого века; на каждом столе стоят свечи, а некоторые и свисают с потолка.       — Напомни-ка, где мы? — тихо спрашивает она.       — Миленький французский ресторанчик с невероятно сложным названием, — с улыбкой отвечает ей Кларк. — Тут красиво, скажи?       Тогда к ним подходит официант и отводит к их столику. Забрав их пальто и приняв заказ на напитки, он оставляет их наедине решать, что они будут есть.       — Ты здесь уже бывала? — спрашивает Лекса. — Похоже на место, куда ты могла заходить.       — Да, я... я видела этот ресторанчик однажды, но никогда не была внутри. Я просто проходила мимо и подумала, что тут мило.       Лекса улыбается.       — Ты милая.       Кларк возвращает ей улыбку, и какое-то время они просто смотрят друг на друга. Но затем блондинка вспоминает о пустоте в своем желудке и усмехается при виде озорных искорок в глазах Лексы.       — Выбирай еду, я помираю с голоду.       Лекса заказывает себе жареную утку, а Кларк — курицу в вине, и после небольшого обсуждения Кларк позволяет Лексе выбрать вино для них обеих. Обстановка очень уютная, счастливая и романтичная, как не уставала отмечать Лекса.       — Ужин при свечах, — вздыхает она после того, как доедает последний кусочек своего блюда. — Поверить не могу, что ты смеялась над моей романтичной натурой.       — Я привела тебя сюда только потому, что знала, что тебе тут понравится.       Лекса нежно посмеивается, не сводя глаз с Кларк, чей палец медленно водит по краю ее бокала с вином.       — Только поэтому? Так для тебя это что, мучение?       Кларк фыркает.       — Да, в точку. Здесь просто отвратительно банально.       — Но тебе нравится.       Улыбка, растягивающая накрашенные губы Кларк, показывает, что ей тут правда нравится, отчего Лекса снова смеется.       — Ты идиотка, ты это знаешь? — усмехается Кларк. — Милая идиотка, но все же идиотка.       — Ну, я не одна такая. Я не могу быть большей идиоткой, чем ты.       — Я великолепная.       — Да, но это не значит, что ты не идиотка.       К их столику подходит официант и забирает их тарелки, и пара откидывается на спинки своих стульев в ожидании десерта и допивая свое вино. Алкоголь опьяняет, но лишь слегка, и ни одна из них не может сосредоточить свое внимание на чем-либо, кроме друг друга; глаза Кларк мечутся туда-сюда между глазами и губами Лексы, но свеча, так удобно расположенная между ними, мешает ей перегнуться через стол и встретиться с губами своей жены.       — О чем думаешь?       Кларк пожимает плечами.       — О поцелуе с тобой.       И Лекса хихикает. Кларк настолько удивляет этот смешок, что она и сама смеется, некоторое время просто смотря на свою жену с раскрытым ртом.       — Лекса, это было так мило.       Лекса закатывает глаза, слегка смущаясь, но разница между румянцем от смущения и румянцем от алкоголя едва ли заметна.       — Заткнись.       — Это было так...       К ним снова возвращается официант, так что Кларк прикусывает язык, когда перед ней ставят красиво оформленный ломтик французского яблочного пирога. Лекса выбрала крем-брюле, которое тоже выглядит и пахнет просто божественно. Кларк также заказала себе небольшой эспрессо; Лекса слегка качает головой, увидев аккуратную чашечку кофе. Сама она попросила маленький бокал десертного вина.       — Ах, это просто восхитительно, — вздыхает она, взбалтывая янтарно-красную жидкость в маленьком хрустальном бокале.       — Можно попробовать?       Лекса протягивает ей бокал. Кларк делает глоток и морщится.       — Это просто отвратительно, ты вообще о чем?       — Наверное, к нему просто нужно привыкнуть, — улыбается Лекса, забирая свой бокал. — Поверь мне, оно восхитительно.       — На вкус как огонь. Я, пожалуй, буду пить свой кофе, спасибо большое.       Лекса снова отхлебывает из своего бокала, вертя его ножку между пальцами.       — Хочешь сыграть в двадцать вопросов?       Кларк, только что засунувшая в рот кусок пирога, поднимает палец и не торопясь проглатывает, прежде чем ответить:       — Тебе что, пятнадцать?       Лекса пожимает плечами и, наконец, позволяет себе кусочек своего десерта.       — Не знаю, — говорит она. — Я хочу узнать тебя получше.       — А ты знаешь недостаточно?       — Мы женаты, Кларк, но факт остается фактом: мы «встречаемся» всего около месяца. Я бы хотела узнать о тебе всякие мелочи, например, твой любимый цвет и любимую группу.       Кларк только улыбается.       — Это мило.       — Ну?       — Что ну?       — Сыграем?       — Конечно, почему нет. Ты первая.       — Ладно. Любимый цвет?       — Синий. А твой?       — Красный. Кошки или собаки?       — Собаки.       — Хорошо, я тоже собачница.       — Лучшая группа?       Лекса приходится призадуматься на секунду, прежде чем ответить:       — Наверное, Холзи. Хотя это и не группа.       Кларк усмехается.       — Так и знала, что ты фанатка Холзи. Вся эта ностальгия и тоскующие взгляды.       — Заткнись.       — Я не права?       Лекса хмурится и делает большой глоток своего вина.       — Нет, права.       — Ладно, задай мне вопрос. Это весело.       Лекса зачерпывает очередную ложечку своего десерта, заставляя Кларк ждать.       — Он очень хорош.       Даже не спрашивая, Кларк протягивает руку вперед и зачерпывает ложкой большую порцию крем-брюле, прежде чем Лекса успевает высказать свой протест.       — Эй!       Кларк только усмехается и кладет ложку в рот, не прерывая зрительный контакт, облизывая ее дочиста и издавая низкий стон.       — Вкусно.       Лекса смотрит на нее с раскрытым ртом, сильнее чем когда-либо осознавая тот факт, что вокруг них есть и другие люди. То, что Кларк только что сказала и сделала, вызвало прилив тепла между ее бедер, так что она тихонько ругается себе под нос.       — Что-то не так, детка? — спрашивает Кларк, изображая невинность, даже несмотря на то, что она прекрасно понимает, что делает с извивающейся шатенкой напротив нее. Лекса снова краснеет, но не из-за алкоголя; нет, Кларк знает, что она краснеет из-за нее, из-за ее ноги, коснувшейся ноги Лексы.       — Кларк.       Но Кларк только ухмыляется и поднимает свою ногу выше, почти ее не касаясь, но даже это нежное прикосновение более чем способно слегка затемнить румянец на щеках Лексы.       — Кларк, перестань.       Кларк убирает ногу, но застенчивая улыбка и насмешливый взгляд никуда не уходят.       — Ты портишь мне веселье.       — А ты заставляешь меня хотеть то, чего я не могу сделать в переполненном людьми ресторане.       — Именно это я и хотела сделать, Лекса. Тебе нравится дразнить меня, а мне нравится дразнить тебя. Вот так все просто.       Кларк откусывает очередной кусочек пирога и не может сдержать улыбку при виде недовольства Лексы.       — Доедай, — с улыбкой добавляет она. — Если все доешь, я угощу тебя десертом в более уединенном месте.       Они в спешке доедают оставшиеся кусочки своего десерта и оставляют щедрые чаевые официанту, потому что он был очень любезен с ними в этот вечер; уходя, они не забывают поблагодарить владельца заведения, прежде чем, наконец, надеть пальто и шарфы, сменить каблуки на более удобную обувь (они пришли подготовленными) и выйти на улицу в холодный декабрьский вечер. Снаружи слишком холодно, чтобы держаться за руки, поэтому они сцепились локтями и засунули руки в карманы, а затем отправились прогуливаться по улицам, все еще освещенными рождественскими огнями и полными бесцельно бродящих людей, как и сами они.       — Что ты говорила про более уединенное место? — спустя какое-то время спрашивает Лекса. Кларк фыркает, выдыхая в хрустящий зимний воздух.       — Тебе придется подождать до дома.       Лекса вздыхает.       — Ладно.       — Кажешься разочарованной.       — Кларк, ты выглядишь потрясающе. Я хочу тебя прямо сейчас.       — Знаю. Но ты забываешь, что на тебе то же красное платье, которое ты носила в день нашего знакомства. Я бы сказала, что я искушена еще больше твоего, учитывая, что я помню, как задрала это платье и...       — Хватит. Не напоминай, я пытаюсь сохранить самообладание.       Но Кларк останавливается, наклоняется и шепчет ей в ухо:       — Я задрала это платье до твоей талии и прижала твои бедра к стене, и в ту же секунду, как мой язык коснулся тебя, ты застонала так громко, что, наверное, весь Вегас услышал. Ты была такой возбужденной, когда терлась о мой рот... и ты была потрясающей на вкус.       Лекса вздрагивает.       — Ты хоть понимаешь, насколько ты жестокая?       Но Кларк только смеется и снова начинает идти, таща за собой теперь уже чрезвычайно возбужденную Лексу.       — Давай пройдемся. Мы ответили всего на пять вопросов.       Лекса ворчит, но обнаруживает, что ей нравится эта прогулка; они обмениваются вопросами, и она действительно многое узнает о Кларк. Например, то, что ее любимое блюдо — яичные рулетики на пицце, и то, что она не любила петь, потому что ее учитель музыки в первом классе сказал ей, что у нее странный голос; она, в свою очередь, рассказывает Кларк о том, как у нее появился интерес к философии, и как она посещала дополнительные занятия в Гарварде, и как ей жаль, что она не смогла специализироваться именно на философии. Она рассказала Кларк о том, как ее няня научила ее кататься на велосипеде, втайне от родителей, и как сильно ей это понравилось; она рассказала Кларк о своих любимых фильмах, любимых сериалах, своих худших кошмарах, страхах, да и вообще почти обо всем. И Кларк рассказала ей о том же в ответ.       Они решают вернуться домой, успев пройти половину Нью-Йорка, и теперь они идут по хорошо освещенной и оживленной улице Манхэттена; вокруг них суетятся люди, как будто все еще пытаясь купить своим близким подарки на Рождество.       — Ладно, ответь мне на последний вопрос.       — Мы ответили на двадцать вопросов час назад.       — И что?       — Ладно, спрашивай.       — Какое твое любимое воспоминание?       Лекса даже не задумывается над ответом.       — Сегодняшний день.       — Сегодняшний?       — Да, сегодняшний.       — Из всего произошедшего, сегодняшний день — твое лучшее воспоминание?       Лекса усмехается от удивления Кларк.       — Тебя это правда так удивляет?       — Но почему именно сегодняшний?       — Потому что это именно то, чего я так долго хотела, Кларк. Жену (тебя) и дом. И просто покой. Мы счастливы, и это свидание было лучшим в моей жизни, а еще ты такая красивая, что на тебя почти невозможно смотреть, и я просто... я так сильно люблю тебя.       Они останавливаются перед дверью в свой многоквартирный дом. Кларк улыбается, как и Лекса, и никакие слова не нужны, когда их губы встречаются в нежной, любящей и почти целомудренной манере; это поцелуй чистой любви, предназначенный для того, чтобы излить чувства, которые они испытывают друг к другу, без какой-либо скрытой похоти или настойчивости. Это всего лишь поцелуй, и все же именно этот поцелуй значит для них больше всего; этот поцелуй все объединяет, этот поцелуй они разделяли уже множество раз, но он так и не перестает их удивлять.       — Я тоже тебя люблю, — отстраняясь, шепчет Кларк, сцепляя свою руку с рукой Лексы и таща ее за собой к дому. В тот момент, когда они заходят в лифт, ошеломленное выражение любви на ее лице сменяется чистой и необузданной похотью, и она прижимает Лексу к стене, покрывая горячими поцелуями ее шею и шепча:       — Здесь же достаточно уединенно, да?       Лекса стонет и подается навстречу прикосновениям Кларк, но в следующую секунду они доезжают до своего этажа и практически бегом бросаются по коридору к своей квартире.       — Позволь мне взять тебя, — бормочет Кларк, прижимаясь к бедрам шатенки и вжимая ее в стену их спальни. — Я хочу поклоняться тебе. Мне это нужно, я хочу сделать тебе приятно, я хочу позволить тебе откинуться на спину и просто наслаждаться происходящим, я...       Лекса врезается губами в ее губы и затыкает на некоторое время, а затем отстраняется.       — Кларк. Заткнись и трахни меня.       Кларк мычит и сильнее вжимает ее в стену, поднимая рукой ее ногу, чтобы та обвила ее талию, а другой сжимая кудрявые каштановые волосы; напор и голод очевидны в каждом движении ее тела. Лекса хнычет от такого желания удовлетворить ее, не в силах удержаться от такого восхитительного ощущения слабости в руках своей жены; она была возбуждена в течение нескольких часов, а теперь наконец могла расслабиться, так что все, о чем она может думать, — это Кларк, дочиста облизывающая ложку в ресторане и весь вечер одаривающую ее своим робким взглядом.       — Знаешь, — между поцелуев говорит Кларк, — думаю, нам стоит воспользоваться той подарочной картой, которую нам дала Рэйвен.       Лексе требуется некоторое время, чтобы сформулировать внятный ответ.       — Серьезно?       Кларк мычит.       — Да. Мне вроде как нравится идея трахнуть тебя игрушкой.       Разум Лексы проясняется ровно настолько, чтобы спросить:       — Ты думала об этом?       Поцелуй в губы — достаточный ответ, но она слегка отталкивает Кларк, на этот раз сама примеряя на себе застенчивый взгляд.       — Ты фантазируешь обо мне?       Кларк выпускает низкий рык и снова ее целует, переплетает их пальцы и поднимает ее руки над головой.       — Может быть.       Кларк вжимает бедро в центр Лексы, и Лекса не может удержаться от легкого трения. Даже с непреодолимым желанием поддаться удовольствию и позволить свой жене взять себя, она с силой и сквозь всхлипы выдавливает:       — Скажи мне, о чем ты фантазируешь.       Кларк мычит и отстраняется, одной рукой расстегивая платье Лексы, а другой стягивая его с ее плеч и полностью снимая. Когда она замечает, что на Лексе точно такое же нижнее белье, как и в ту ночь в Вегасе, она чуть не умирает; воспоминания смешиваются с реальностью, и она настолько возбуждена этим зрелищем, что готова растаять.       Но она не тает. Вместо этого она берет Лексу за руку и подводит ее к кровати, на которую укладывает и забирается сверху, седлая ее бедра и откидываясь назад, чтобы полюбоваться открывшимся перед ней видом. Лекса лежит на спине, смотря на нее с чистой похотью в глазах; ее рот слегка приоткрыт, а розовые распухшие губы покидает прерывистое дыхание. Кларк с ухмылкой расстегивает собственное платье, стягивая его через голову одним плавным движением, и с радостью слышит благодарный вздох, сорвавшийся с губ Лексы. Если у Лексы и была слабость к чему-то, так это к стриптизу, а Кларк уже разгорячила ее своими застенчивыми взглядами и низким шепотом настолько, что один только взгляд на ее кожу, дюйм за дюймом обнажающуюся только для нее, заставляет все ее тело содрогнуться от желания. Кларк не упускает это из внимания и лукаво улыбается, потираясь бедрами о бедра Лексы. Лекса кладет руки на ее бедра, и на мгновение блондинка замирает, дразня, прекрасно понимая, что этого недостаточно, чтобы доставить физическое удовольствие — только визуальное, но этого и так достаточно.       — Я хочу взять нам страпон, — говорит она Лексе. — И я хочу трахнуть тебя им. Я хочу наклонить тебя и трахнуть, хочу заполнить тебя, хочу слышать твое хныканье и стоны, пока буду тебя брать. Я хочу сделать тебя своей.       Лекса облизывает губы, невероятно возбудившись от слов Кларк.       — Мы это сделаем, — выдыхает она, когда Кларк перемещается ниже, чтобы лечь на нее и начать целовать ее шею. — Я хочу, чтобы ты это сделала.       Кларк прикусывает нежную кожу, зарабатывая тихий вскрик от Лексы, но мгновение спустя боль смягчается языком Кларк, таким теплым и влажным на ее коже.       — Скажи мне, чего ты хочешь, Лекса, и я это сделаю.       Лекса ахает, удивленная таким хриплым голосом у своего уха, и на какое-то время теряет способность говорить.       — Это значит «нет»?       — Нет, боже, Кларк... я просто...       — Скажи мне, чего бы ты хотела, — мычит Кларк, обдавая теплым дыханием кожу Лексы. — Твое желание для меня закон.       У Лексы сбивается дыхание, и ей едва ли удается выдавить свое пожелание:       — Я хочу тебя между своих ног. Твой рот, Кларк. Я хочу его.       Но Кларк еще не закончила дразнить ее. Она резко опускается вниз и обхватывает ее ноги руками, приближаясь к центру ртом, но не прикасаясь, не облизывая; нет, она встречается взглядом со своей женой и поднимает брови.       — И что же мне сделать своим ртом?       Лекса недовольно стонет и опускает ее голову вниз, цепляясь пальцами за светлые локоны Кларк, когда ее губы с жадностью захватывают ее лоно. Кларк только усмехается и проводит языком по складкам, которые ей уже так знакомы, и когда ее губы смыкаются вокруг клитора и слегка его посасывают, Лекса издает протяжный стон, настолько восхитительный, что Кларк еще не скоро его забудет. Лекса крепко удерживает ее голову на месте — хотя Кларк и не захотела бы отстраняться, ни за что. Все, что сейчас имеет для нее значение, — это удовольствие Лексы, и она слишком рада предоставить его своей прекрасной жене.       Когда дело доходит до того, что Лекса бездумно трется о рот Кларк, последняя просовывает внутрь два пальца, удивляя шатенку новой волной удовольствия и получая в награду очередной протяжный стон.       — Блять, Кларк...       Кларк скручивает пальцы и начинает медленно их вводить и выводить, со временем наращивая темп. Она чувствует, как дрожат ноги Лексы на ее плечах, слышит всхлипы, срывающиеся с губ Лексы, и они настолько прекрасны и возбуждающи, что Кларк сама готова кончить от чистого предвкушения и удовольствия, которое доставляло ей удовлетворение Лексы.       — О боже...       И тогда шатенка достигает долгой, прекрасной кульминации, оттаскивая свою жену за волосы, чтобы та наконец отстранилась. Кларк кладет подбородок на живот Лексы; на ее лице сияет победоносная улыбка, а губы и рот блестят от возбуждения Лексы.       — Я хорошо справилась?       Лекса в полном истощении лежит на кровати, такая раслабленная и довольная, что начинает сомневаться, что сможет отплатить Кларк той же монетой.       — Ты справилась потрясающе, и ты это знаешь.       Кларк усмехается и снова забирается на нее сверху, нежно целуя.       — У тебя мой вкус, — бормочет Лекса; легкая улыбка трогает ее губы. — Мне нравится.       — Я рада.       — Я хочу попробовать на вкус тебя, Кларк.       — Так попробуй.       — Но ты лишила меня способности двигаться.       Кларк одаривает ее очередной ухмылкой.       — Ты правда думаешь, что тебе придется двигаться, чтобы попробовать меня на вкус?       Лекса приподнимает бровь.       — Скорее всего, да?       — О, Лекса, — хихикает Кларк. — Ты такая невинная.       А затем она садится и быстро стягивает с себя нижнее белье, прежде чем встать на колени перед лицом Лексы. На лице шатенки вспыхивает забавное удивление, но лишь на долю секунды, потому что уже в следующий момент она резко опускает бедра блондинки ниже и встречается языком с жаром, из-за чего весь остальной мир перестает существовать. Лекса орудует своим языком медленно и неторопливо, так что Кларк начинает тереться бедрами о ее рот, одной рукой почти отчаянно цепляясь за изголовье их кровати, чтобы не упасть, а другой сжимая темные волосы, когда волны удовольствия пробегают по венам от того места, где танцует язык Лексы. Лекса под ней, ее губы в ней и явное удовольствие в ее глазах только добавляют блаженства. Кларк с трудом сохраняет самообладание.       Жар все нарастает и нарастает до тех пор, пока не превращается в жгучее удовольствие, и к этому моменту Кларк хныкает и хватает ртом воздух, уже так близко к концу, но все еще так далеко. Лекса мучительно медленна в своих твердых попытках довести блондинку до финиша, совсем не в той грубой и быстрой манере, о которой сейчас мечтает Кларк.       Лекса знает, чего хочет ее жена, и намеренно этого не делает. В конце концов, Кларк насмехалась над ней на протяжении нескольких часов во время их ужина и прогулки. Так что теперь она вернет ей хотя бы часть этих мук, подарив ей невероятно медленный оргазм.       И когда она, наконец, дарует Кларк ее заслуженное освобождение, та издает такой прекрасный чистый стон, что Лекса чувствует, как в ней снова нарастает возбуждение. Кларк цепляется за ее волосы с такой силой, что чуть было не причиняет боль, елозя бедрами и возбужденным лоном о ее губы с такой интенсивность, что, когда она, наконец, отстранилась, Лексе приходится вытереть свой промокший рот и подбородок простыней. Сделав это, она ложится на одну сторону кровати, а Кларк — на другую, повернувшись к ней лицом с порозовевшими щеками и приоткрытыми губами.       — Это было... — тяжело выдыхает Кларк, не в силах закончить предложение. Лекса проводит пальцем по ее ребрам вверх к подбородку и слегка приподнимает его, чтобы встретиться с ней губами.       — Потрясающе, — бормочет Лекса. — Ты потрясающая.       — Я люблю тебя.       Лекса ухмыляется и снова целует Кларк.       — Я тоже тебя люблю.       Кларк вздыхает и переворачивается на спину.       — А это странно, что меня все еще шокирует тот факт, что мы женаты?       — Смотря как посмотреть. Это хороший шок или шок а-ля «пора мне бежать»?       Кларк смеется.       — Это хороший шок, Лекса. Не думаю, что когда-либо захочу от тебя сбежать.       — Хорошо, потому что я все равно тебя выслежу, — бормочет Лекса, подползая, чтобы лечь на грудь Кларк. Она принимается обводить пальцами круги вокруг идеально круглой и красивой груди блондинки, а затем вздыхает и продолжает: — Меня это тоже иногда шокирует. Просто все произошло так неожиданно.       — А я вообще не верила, что когда-либо вступлю в брак.       — А какие у тебя были планы? — спрашивает Лекса. — Каким ты видела свое будущее до всего произошедшего, до встречи со мной?       Кларк пожимает плечами и утыкается носом в волосы Лексы.       — Не знаю. Я пыталась сосредоточиться на поиске работы. Но я всегда планировала оставаться одной и просто фокусироваться на своем искусстве.       Лекса кивает, и, прежде чем успевает хоть что-нибудь сказать, Кларк спрашивает:       — А ты?       — Кларк, ты же знаешь, у меня вообще не было никакого будущего до встречи с тобой, — вздыхает Лекса.       — Знаю, но я имею ввиду сейчас. Каким ты видишь наше будущее?       Лекса ненадолго призадумывается.       — Я просто хочу быть счастливой. Я хочу быть с тобой, чтобы ты была счастлива со мной, и чтобы у нас был хороший дом. И, наверное, я приму то предложение работы от «Портер и Райдер», но, может, однажды я возьму еще несколько уроков философии. Может, вернусь в университет.       Кларк улыбается.       — Звучит неплохо. Но что насчет остального? Например, где мы будем жить. Ты хочешь жить в Нью-Йорке?       — Я хочу жить там, где живешь ты.       — Но счастлива ли ты в Нью-Йорке? И только не надо своего «я счастлива там, где счастлива ты». Я хочу знать, чего хочешь ты, Лекса.       — Да, Кларк, я счастлива в Нью-Йорке. Но, может, однажды мы могли бы подумать о переезде в Сан-Франциско.       — В Сан-Франциско?       — Индра предложила мне должность в новом офисе, который они там открывают. Должность руководящая, и, честно говоря, я в ней заинтересована.       Кларк улыбается.       — Звучит классно. Мне там понравилось.       — И там сильное сообщество художников. Так что и ты там не заскучаешь.       — Я не против переехать в Сан-Франциско.       — Но я не хочу отрывать тебя от твоих друзей.       — Лекса, если ты хочешь переехать в Сан-Франциско, то мы переедем в Сан-Франциско. В этом мире существует Скайп. И ты видела, с каким рвением Рэйвен проехала через всю страну, чтобы повидаться со мной. Все будет нормально.       — Ты уверена?       Кларк кивает.       — Все, что захочешь. Ты моя жена. Твое счастье — мое счастье.       Лекса удовлетворенно вздыхает и приподнимается, чтобы уткнуться лицом в шею Кларк. Это ее любимое место; положив руку на шею Кларк, она могла чувствовать ее пульс, а прижавшись носом к ее коже, она могла слышать запах ее эссенции, будто он был повсюду. Лекса перекидывает одну ногу через ногу Кларк, что еще сильнее сближает их обнаженные тела, а Кларк обнимает ее за талию, нежно удерживая на месте и даря чувство безопасности.       — Ты просто замечательная жена, — бормочет она, не в силах противостоять накатившей сонливости. — Я правда тебя люблю.       Кларк вздыхает и поудобнее устраивается на кровати. Она закрыла глаза уже некоторое время назад, тоже начав проваливаться в сон.       — И я правда тебя люблю. Ты — лучшая жена на свете.