Bakemonogatari

      — Мадара-а-а-а!!! Помоги-и-и-и!!!       Фигурка Короля из пальцев Мадары выпала, сделала обратное сальто и благополучно плюхнулась на доску. Ему и оборачиваться не надо, знает, кто вламывается к нему в дом посреди ночи, напарываясь на расставленные по периметру ловушки. Взрывы, пламя, сенбоны и кунаи. Хоть бы одну пропустил ради приличия. Нет, все старания смёл. Деревяшка пустоголовая. Повезло Хашираме, что Мадара неделю бессонницей страдает. Страшно представить, как бы встретил нарушителя спокойствия, потревожь он чуткий сон главы Учих.       Хаширама предстал перед ним поджаренным едва ли не до хрустящей корочки. Глаза навыкате, волосы подпалены, торчат во все стороны, напряжение запредельное, дыхание сбитое, рваное — хрипит.       — Чего тебе? — ровно спросил Мадара, догадываясь, что могло послужить причиной.       Хашираме сносит крышу до степени — уравновешенность послала биджуу отлавливать, когда дело касается его дорогих братьев. По всей видимости, младшие вернулись с долгосрочной миссии, вляпавшись по самые гланды — либо войну развязали, либо любопытство-не-порок оставило след в виде заковыристой техники.       — Каварама, Итама… они… о Ками!.. Мадара, помоги!       Информативно, что уж тут. Мадара вздохнул, поднявшись, посмотрел на друга. Трясёт, с глаз вот-вот хлынут слёзы. Говорил же, не поручать им миссии выше ранга «D». Что ты, они же взрослые — одному двадцать, второму восемнадцать! Сильные и умные. Угу, видно.       — Веди.       И Хаширама сорвался в шуншин. Пока прыгали с ветки на ветку Мадара подумал, что неплохо бы Изуну вызвать. Вдруг мощное ментальное воздействие, а с этим ему точно не справиться. Не силён. Когда остановились у новой постройки, Мадара удивлённо посмотрел на Хашираму. Он думал его в госпиталь приведут, ну или в зал для запечатывания, но жилой дом на окраине селения под трёхслойным барьером, увы, не предвидел.       — Будь осторожен, они агрессивные.       Мадара похлопал ресницами. Каварама, хрен с ним, шумный, непоседливый, умудряется вывести Тобираму всего одной фразой из трёх слов, каких — загадка, за что, собственно, спасибо — бесценное зрелище, но Итама и агрессивный? Представить ну никак не получилось. Среди братьев Сенджу он меньше всех выделяется силой. Чакра без цвета и запаха. Ирьёнин по природе, тихий, спокойный и вежливый. Добрый, отзывчивый, и улыбка сияет ярче солнца, дарит тепло и уют. Душка, а не шиноби. Был бы он девушкой, скрутил, влюбил и трахал.       Едва дверь со скрипом приоткрылась, как Каварама белой вспышкой преодолел разделяющее их расстояние и повис на Мадаре, как если бы на его месте был Хаширама. Мадаре с трудом удалось сдержать рефлексы и не отправить в нокаут на несколько месяцев. Вовремя накрыв губы развратника ладонью, окинул помещение беглым взглядом. Итама домогается Хикаку, пока Изуна проводит диагностику. Тобирама пытается удержать братишку на месте, нет-нет отдёргивает бедолагу-Учиху, которого оседлали и стиснули в объятьях, от жестокой расправы.       — Ну что там? — на грани истерики спросил Хаширама.       Со стороны может показаться, что Хаширама сдерживается от истерического смеха, но нет, даже близко. Итама сам на себя не похож. Взгляд безумный, голодный. Мадара активировал шаринган. Горит изнутри, очаг чакры бешеный, каналы скрипят от натуги. Ему больно. Чертовски больно. Обычно, при таком раскладе человек теряет сознание, но его будто удерживают на плаву с одной лишь целью — освежевать.       — Ничего хорошего, — ответил Изуна, поднимаясь, — гендзюцу не работает. Испробовал всё, что имеется в арсенале. Я не знаю, что за свиток они распечатали и каким дурманом надышались.       — И что делать?       Голос Тобирамы ровный, но в глазах страх.       — Могу попробовать закрепить закладки…       — Изуна, — перебил Мадара и, дождавшись, когда отото обернётся, покачал головой.       Закладки — вещь хорошая, если плевать на подопытного. Есть риск превратиться в самый настоящий овощ. Каварама протестующе замычал, когда Мадара обхватил его шею и, выкрутив, зажал под мышкой. Шаринган уловил немой крик, зрачки расширились, дыхание сбилось. Хреново. Такими темпами эти двое до рассвета не доживут.       — Почему вас они изнасиловать не пытаются, а на Учих кидаются, как волки на ягнят? — поинтересовался Мадара, не скрывая недовольства в голосе.       — Есть одна мысль, — протянул Изуна, шаринганом сканируя Итаму, — но Хашираме и Тобираме она не понравится.       — Выкладывай, — потребовал Тобирама, глядя то на Кавараму, то на Итаму.       Хаширама молча осел на пол, обхватил себя руками, унимая дрожь. Вероятно, перед тем, как обратиться за помощью к Учихам, на пару с Тобирамой перепробовали всё, до чего смогли додуматься.       — Может для начала дадите шанс Яманака?       — Нет! — хором запротестовали братья Сенджу.       Изуна изогнул бровь, и Мадара бы не прочь посокрушаться, но Каварама, задыхаясь, повис на руке. Взгляд скользнул по Итаме. Соблазняет Хикаку. Ток чакры замедляется, очаг постепенно, но возвращается к отметке — норма. Мадара сощурился. Неужели?..       — Хо-о… Смотрю, Учихам доверяете больше, чем Яман…       — Изуна, Изао вернулся с миссии?       — Вчера, но состояние его сносным не назовёшь.       — Зови.       — Нии-сан, он нестабилен.       — Может, объясните, что происходит? — влез Тобирама, руки которого дрожат не то от злости, не то от страха.       — Если коротко — огонь выводят огнём.       — Ясно, — кажется, Тобирама понял скудное объяснение Мадары, чего не скажешь о Хашираме, чьи глаза больше походят на мон Учиха. — Что значит — Изао нестабилен?       — Позже объясню. Изуна.       — Понял.       Долго ждать не пришлось. Мадара посмотрел на Изао. Сознание его и правда, на грани. Как долго закладки Изуны продержатся неизвестно. Мадара слышал, что есть шанс стабилизировать психическое состояние, если появится тот, к кому проникнется пострадавший. Выпал шанс проверить теорию на практике.       — Уходим. Дальше они сами.       — Но… — промямлил Хаширама, намереваясь проследить за тем, что будут творить бесстыжие Учихи с его обожаемыми братьями.       — Ани-чан, у нас нет выбора.       Хаширама нехотя поднялся. Шатаясь, направился к выходу. Понять его можно. Оставлять наедине с собой не вариант. Изведёт себя раньше, чем наступит рассвет. Пойдут и нажрутся как следует, пока не закончится персональный кошмар для братьев Сенджу.       Хикаку уже ничего не понимает. Смутно осознаёт где и чем занимается. Помнит только Итаму, шаринган Изуны, а после неистовое пламя бесцветной чакры. Очаг его отозвался на зов, подавляя, подчиняя того, кто цепляется за него вот уже минут двадцать. Или больше? Пальцы скользят по ровной спине, поддевают грубую на ощупь ткань, тянут вверх. Губы касаются скул, плавно перемещаются к ключице. Неровное дыхание опаляет висок, чужие руки судорожно ищут опоры. В глазах пелена, но ощущения острые. Не сказать, что лишают рассудка, но желание зайти дальше вызывает. Итама похож на одичавшего зверька, похотливого и изголодавшегося. Кто бы мог подумать, что всё обернётся так. Хикаку замечал повышенный интерес к собственной персоне со стороны младшего Сенджу, но и не подозревал об истинной природе взглядов украдкой.       — Блять, — выдохнул Хикаку, отстраняясь.       Он никогда не интересовался парнями, какими бы невъебенными они ни были. Что с ним не так? Что сделал Изуна? Генздюцу? Закладки? Его несёт. Здравый смысл волнами разбивается о скалы и растворяется во взгляде напротив. Эти глаза, эти волосы. Ещё пацан, совсем зелёный, едва ли успел распробовать женщин. Слишком не похож на типичного Сенджу, чья чакра пахнет сырой землёй и трупами. Итама снова тянется к его губам, и Хикаку не сопротивляется. В иной раз разбил бы морду о камни, за волосы притащил бы к старшему брату и швырнул к ногам лёгкое тело. Но не сегодня. Итама отчаянно нуждается в подавляющей силе Учих. Его чакра подчиняется огню Хикаку, успокаивается, и очаг мерно горит, не причиняя боли. Ещё немного, стабилизируется. Вот только хватит ли сил Хикаку, чтобы не зайти дальше дозволенного. Ведь трахать его необязательно. Достаточно просто успокоить, подавить технику Огненной Стихией. Шлепки и развратные стоны с противоположного конца помещения резанули по слуху. Издеваетесь? Изао… Он не будет думать о последствиях. Поможет так, что наутро ноги не сойдутся.       — Хочу…       Тихо, на грани срыва. Откажи, и слёз не избежать. Ками, он точно брат Хаширамы и Тобирамы? Ну какого именно он? Итама прильнул к Хикаку, губами коснулся века — сначала правого, затем левого. Для Хикаку подобный жест почти восхищение — шаринганом, которого боятся, способностями, которых избегают, им. Нет, не выдержит, зайдёт дальше, и не только сегодня…       Тобирама опрокинул отёко. Подкладывать братьев под Учих, сродни самой изощрённой пытке. Он знает, что иначе их не спасти, но всё же… Почему? Почему именно Учихи? Почему всегда и везде эти трёклятые Учихи? Ладно, один раз, но Итама… Он любит Хикаку, потому и смотался на долгосрочную миссию, в надежде, что пройдёт, отпустит. Не прошло, не отпустило, более того, усугубится, после этой ночи уж точно.       — Так, что там насчёт Изао? — спросил Тобирама, отмахиваясь от тревожных мыслей.       Мадара отложил отёко, скрестил руки на груди.       — Он нестабилен психически. Сознание его держится только на закладках Изуны. Нет ни одного человека, который хотел бы сблизиться с ним.       — Ты хочешь сказать…       — Дослушай, Тора-кун, — вмешался Изуна, вздыхая.       — Изао не навредит Кавараме, закладка Изуны не позволит, а почему я выбрал его… возможно, твой брат станет для него спасением, как Изао для Каварамы сейчас. Учихи привязываются быстро, особенно, если это впервые.       Тобирама морщится, когда видит Кавараму в компании Изао, бесится, когда Итама уходит с Хикаку домой — к Учихе домой. Его раздражает, когда Хаширама неустанно благодарит небеса, Мадару и Изуну за спасение братьев. Да, они выжили, хоть больше и не могут управляться с чакрой — не слушается, выходит из-под контроля, причиняет боль, но осознание, что его братьев трахают красноглазые выродки выбивает из равновесия, скручивает спазмами, сводит судорогой каждую мышцу. Сенджу прокляты — прокляты Богами, Демонами и кланом Учиха.