Год перестройки

      Райан тихо ругнулся, сражаясь с мокрым бельем, и его голос эхом отразился от стен подвала, где стояла стиральная машинка. Ругательству не хватало огонька — он чувствовал себя слишком довольным жизнью, чтобы злиться. Даже если стиралка Джона была капризным наследием каменного века и заслуживала каждого матерного слова.       Он закопался глубже. Ага, вот в чем дело: как бы аккуратно ты ни загружал эту рухлядь, она все равно теряла устойчивость и одежда сбивалась комком в одном углу. После чего машинка начинала долбиться в стену с таким грохотом, словно хотела ее пробить. Когда Джон был дома, он рано или поздно спускался все наладить. Райан же мчался в подвал, едва заслышав буханье. Джон однажды заметил, как Райан чуть ли не слетает вниз по ступенькам, и на следующий день у лестниц в доме появились перила с обеих сторон.       Райан вытянул из машинки влажный ком. На этот раз один из свитеров Джона как-то ухитрился обмотаться вокруг покрывала, превратив его в спеленутый шар.       Длинные рукава завязались вокруг плотной стеганой ткани. Райан распутывал узел с улыбкой на лице, потому что это из-за него им вообще пришлось стирать покрывало. Прошлой ночью он слишком торопился и даже не сдернул его, перед тем как упереть Джона лицом в матрас.       Он встряхнул свитер и прикинул, что с такими растянутыми рукавами его уже, наверное, не спасти. Хотя, может, руки Джона и правда настолько длинные.       Иногда в этом был самый кайф: когда засыпая Джон притягивал его поближе, и Райан чувствовал ровное биение сердца за спиной и тепло от крепко обнимающих его длинных рук.       Сверху донесся какой-то тихий звук, и он бросил белье обратно в машинку. Звук повторился и оказался дверным звонком. Райан вздохнул, перезапустил стиралку и начал медленно взбираться наверх. Придется неизвестному гостю подождать.       Он добрался до прихожей и открыл входную дверь. Лампочка на крыльце еще не включилась, но в подступающих сумерках он узнал и рюкзак, и гитару, и парнишку.       — Маркус! — Райан распахнул дверь пошире. — Что ты здесь делаешь? Проходи.       Марк опустил глаза в пол и юркнул внутрь. Обе его руки были заняты. Райан забрал рюкзак и пригляделся. Пацан выглядел усталым, помятым и замерзшим.       — Где твоя куртка? Ты же околеешь тут.       — Я был в Калифорнии, — пожал плечами Марк. — Там теплая куртка, по идее, бросается в глаза.       Райан открыл и тут же закрыл рот. «Не докапывайся».       — А Тори с тобой? — Он вгляделся в темнеющий двор.       — Нет. Только я.       — Ну проходи, сейчас чего-нибудь горячего выпьем. Вещи только оставь тут. — Райан первым направился в кухню. — Кофе? Чай? Горячий шоколад?       — Кофе, наверное.       Он достал пачку свежих зерен из морозилки.       — Твой папа знает, что ты приедешь?       — Нет. — Голос Марка был тихим. Райан удивленно моргнул.       — А мама в курсе, где ты?       Почти минуту парнишка молча смотрел в большое кухонное окно.       — Нет, скорее всего.       — Так она там уже с ума сходит!       Марк замотал головой.       — Да она даже не заметила еще, стопудово.       «Так, ладно, ты не вправе в это лезть».       Райану хотелось вытянуть из Марка больше ответов, но это была задача Джона, не его. Он залил молотые зерна водой и достал молоко и сахар.       — Съешь что-нибудь? Может, печенья? Ужинать будем, когда твой папа вернется.       А не настолько по-семейному не мог сказать, что ли? Хотя на лице парнишки ничего не дрогнуло. Ну да, у него-то голова другим занята.       — Нет, спасибо.       Даже не спрашивая, Райан щедро разбавил кофе молоком и подсластил сахаром, а затем передал кружку Марку. Тот взял ее в обе ладони и уставился в коричневые глубины.       У него большие руки, отметил Райан. Пусть пока Марк оставался невысоким, но наверняка скоро резко вытянется. Да и голос у него стал ниже и реже давал петуха.       Но ему всего пятнадцать.       — У тебя ничего не болит, нигде не поранился?       Марк резко поднял глаза.       — А? Нет.       — Ладно. — Райан налил себе кофе и тоже присел. — Ну что, я звоню твоему отцу.       Он дождался, пока Марк кивнет.       На телефоне Джона сразу включился автоответчик. То есть, вероятнее всего, он сейчас за рулем.       — Джон, привет, это Райан. — Из-за Марка пришлось говорить более официально. — Надеюсь, ты не берешь трубку, потому что едешь домой, а если нет, то мне бы надо, чтоб ты вернулся как можно скорее. У нас тут… появилось одно дело, и без тебя никак.       Он закрыл телефон.       — Ты не сказал, что это я.       — Какой смысл его волновать? Чтобы он помчался сюда, превышая скорость? Уверен, что не хочешь печенья? Не бойся, его пекли не мы.       Уголки губ Марка чуть приподнялись.       — Ну давай.       Райан достал из шкафчика «Ореос» и еще какое-то с шоколадом и бросил обе пачки на стол.       — Раз ты член семьи, мне, наверное, не надо выкладывать его на тарелку, да? — Марк выудил печенину и целиком засунул ее в рот. — Ага, похоже, не надо.       Райан сел обратно и глотнул кофе, гадая, что бы сказать.       «Когда не знаешь, лучше молчи».       Он придвинул ближе ноутбук и притворился, что занимается. Марк съел еще одно печенье и наконец-то отпил кофе. Он выглядел чуть лучше, уже не таким изможденным.       Эта мысль заставила Райана тайком присмотреться к пацану. Но в итоге он решил, что нет — тот всего лишь устал. Никакого тремора, зрачки нормальные, взгляд не бегающий. Райан тихонько выдохнул.       От звука открывшейся входной двери оба чуть не подпрыгнули.       — Рай? Ты дома? — позвал Джон.       — На кухне и не один, — крикнул Райан, пока тот не успел сказать лишнего.       Джон появился в дверном проеме и явно не поверил своим глазам.       — Марк? — Но в следующую секунду он уже быстро прошел внутрь и сжал сына в объятьях. — Я так рад тебя видеть! Ты вырос с последнего приезда.       Только минуту спустя Джон наконец отпустил Марка и посмотрел на него внимательней.       — Так почему ты приехал?       Тот расправил плечи и глядя отцу прямо в глаза спросил:       — Можно мне остаться с тобой?       — Сегодня? — медленно уточнил Джон. — Или насовсем? — Марк покраснел и уставился в пол. — Так, кажется, нам надо поговорить.       — Я могу пойти позаниматься к себе, — предложил Райан, хотя он, скорее всего, и сдохнет от любопытства.       — Нет, ты здесь живешь, и тебя это тоже касается. Не возражаешь, Марк?       —Да вроде нет, — пожал тот плечами.       — Рассказывай.       Джон оперся о столешницу и не отводил глаз от сына. Взгляд парнишки заметался, словно пытаясь найти выход, но в конце концов он произнес:       — Я просто не могу там больше жить. С ними. Мы только орем друг на друга и ссоримся. А потом мама начинает плакать, а этот говорит, что во всем виноват я. И я вечно не оправдываю его ожиданий, и там не школа, а просто ад какой-то, и… Мне хочется жить тут.       — Я тебе всегда рад, сын. Всегда. Но права на опеку у мамы, ты и сам знаешь. Если хочешь что-то изменить, нам придется с ней поговорить. Она в курсе, что ты поехал ко мне?       — Нет.       — То есть ты сбежал из дома, ничего не сообщив? Она уже, наверное, обзванивает все морги с больницами!       — Нет! — Марк вцепился в край столешницы. — Я ей сказал, что останусь на выходные у друга, а сегодня пойду в школу прямо из его дома. В Калифорнии время сдвинуто на два часа назад, и она еще меня не ищет или недавно начала.       — Ясно. Значит так, я ей звоню. — Джон достал сотовый и набрал номер, поглядывая на Марка. — Синтия. Это Джон. Ты знаешь, где сейчас находится Маркус? — Он подождал. — Ну да, потому что в данный момент он тут, у меня дома… Да, в Висконсине… Нет, не знаю, но собираюсь узнать… Нет, не думаю, что прямо сейчас это нужно.       Он поморщился и отодвинул телефон подальше от уха. Райан слышал пронзительный женский крик, но не мог разобрать слова.       — Синтия, — твердо начал Джон. — Послушай меня. С ним все нормально. Я перезвоню тебе, когда ты успокоишься. — Он замолчал, но через секунду продолжил: — Надеюсь, где сейчас Тори, ты знаешь точно, да? ... Хорошо. Я перезвоню.       Он закрыл телефон.       — Сильно злилась? — спросил Марк.       — Она волновалась. — Джон вздохнул. — И да, на самом деле, в основном злилась, но если б ты не объявился в ближайшее время, волновалась бы.       — Даже не поняла еще, что я пропал, да?       — Не жалуйся, ты же сам все так подстроил.       Марк пожал плечами.       — Я знал, что мама не позвонит и не проверит. Они нарадоваться не могли, что я свалил из дома на какое-то время.       — Как ты сюда добрался?       — Купил билеты на поезд по ее кредитке. На «Зефир» и «Эмпайр Билдер»*. А после поезда автостопом.       — Автостопом? — Джон болезненно поморщился.       — Ну да, — набычился Марк.       — Так. — Джон шумно выдохнул. — Марк, я всегда за тобой приеду, если нужно. Всегда и куда угодно. Ради бога, не надо стопить.       — Мне не хотелось все по телефону рассказывать.       — Ну-ну. — Джон потер лоб. — Так ты говорил, что вы постоянно ругаетесь. Это, в смысле, с Брэндоном?       — И с мамой. Он по большей части возмущается, что ему досталась такая бестолочь, как я. А потом мама начинает меня отчитывать за то, что его не слушаю. После чего он орет, что она в «интересном положении», а я ее расстраиваю. И все повторяется по новой до бесконечности.       — Почему ты думаешь, что он считает тебя бестолочью? — спросил Джон, явно прикладывая усилия, чтобы сохранять спокойный тон.       Марк вздохнул.       — Потому что это правда. Что бы я ни делал, все не так. Я ненавижу школу, и у меня плохие отметки. Он говорит, что все могло быть лучше, если бы я постарался, хотя дело-то совсем не в этом. И, в общем, он запретил мне ходить на репетиции, и в группе нашли другого гитариста. А я разозлился и забил на учебу. Так что ему позвонили из школы, и у него, короче, совсем резьбу сорвало, потому что «это же Лойола». Он сам там учился и намолиться на нее не может. Только Брэндон-то был одним из золотых мальчиков, у которых и деньги, и внешность, и куртка футбольной команды… Он не в курсе, каково это, когда ты не из таких.       — Ты же играл там в бейсбол.       — Ну да, и мне нравилось, но я не настолько крут. За последние четыре игры из двенадцати попыток не получилось отбить ни разу, и мы даже близко не подошли к плей-офф. Так что я и тут неудачник. Этот взбесился, потому что хотел меня тренировать, а я отказался и, стало быть, не заинтересован в том, чтобы расти и вносить свой вклад в командный прогресс. Я тяну команду вниз, к моему уровню.       — Марк.       Но того было не остановить:       — Мама в последнее время заладила свое «мы должны делать Брэндона счастливым, он зарабатывает нам деньги, а тебе нужно больше стараться». И у нее все мысли вертятся вокруг ребенка. Блин, да она вяжет, прикинь?! И часто стоит с таким взглядом, будто вообще не слышит, что я ей говорю.       — А что Тори?       Марк пожал плечами.       — Тоже не больно радуется, но у нее хорошие оценки, и она девчонка, так что Брэндон не слишком на нее наседает. Для Тори у него не придуман план, по которому она должна жить. И ребенка она тоже вроде как ждет. В Рождество она пару раз говорила о том, чтобы приехать сюда и остаться у тебя насовсем, но не думаю, что серьезно. А Брэндон обычно не обращает на нее внимания.       — Марк, — осторожно начал Джон, склоняясь ближе, — он же не бьет тебя, нет?       Марк медленно покачал головой.       — Нет… По правде. Иногда он так злится, что мне прямо страшно становится, но в основном просто орет. Пару раз он хватал меня за руку, когда я пытался уйти, но никогда не бил. — Марк поднял глаза на отца. — Я больше боюсь, что сам его однажды ударю. Он откуда-то знает все мои больные места. И все так выворачивает, будто я виноват, что мелкий, и медленный, и неуклюжий, и не настолько умный, как Тори, и прыщавый и все такое. Можно подумать, что если я начну делать, как он говорит, и думать, как он говорит, блин, да даже есть, что он мне говорит, то чудесным образом превращусь в его копию и жизнь станет прекрасна. Не идеальную копию, конечно, чуть похуже, потому что я ведь все-таки не настоящий Карлайл. Но он хотя бы сможет вылепить из меня то, что хочется, и тогда я уже не буду сраным лузером и безруким дебилом.       — Черт, — пробормотал Джон сквозь сжатые зубы.       — Ты ни то и ни другое, — вставил Райан, потому что Джон сейчас, кажется, просто не мог говорить. — Ну разве что невысокий, но ладони у тебя большие, а значит, вытянешься сам, без всяких специальных диет. Потом, смотри, я же разговаривал и с тобой, и с Тори, и тебе не о чем волноваться. Мыслите вы по-разному, но соображаете куда лучше многих.       — Он ненавидит мою музыку, — сказал Марк, но в голосе у него уже не звучало того отчаяния.       — Пфф, ну вот. Видишь? Значит, у него нет вкуса. Так какое тебе дело, что еще он там себе думает?       Джон шлепнул его по руке, но на его лице читалась благодарность.       — Мы тут вообще-то пытаемся серьезно поговорить, Рай.       — Ну, по мне, так нам пора серьезно поужинать. — Райан поднялся на ноги. Надо бы немного разрядить обстановку. — Марк, если собираешься остаться тут насовсем, начинай помогать по хозяйству. Можешь вымыть овощи для салата. Я, пожалуй, сварю макароны. Джон, у тебя полкампуса под ногтями, иди в душ.       Джон недоуменно моргнул.       — Кыш-кыш, — махнул рукой Райан. — Ты все равно не решишь все проблемы в ближайшие пять минут. Помоешься, поешь и посмотришь на все свежим взглядом после ужина, ничего страшного. Да, Марк?       — Хорошо.        Пацан открыл холодильник и принялся копаться в ящике с овощами. Не в последнюю очередь, как показалось Райану, чтобы спрятать за дверцей лицо. Ну, пока что пусть прячет.       Джон неуверенно направился наверх.       — Мне надо перезвонить Синтии.       — После ужина, — отрезал Райан. — Если не спустишься до того, как сварятся спагетти, будешь есть свою порцию холодной. Иди.       Он встретился глазами с Джоном и поддержал его лучшей ободряющей улыбкой из своего арсенала, раз уж обнять сейчас — это явно перебор.       А когда теперь сможет поддержать чем-то посущественней улыбки?       Райан заставил себя отвернуться и достал большую кастрюлю.       — Марк, — сказал он. — Погоди пока мыть овощи. Давай ты унесешь этот столик и поставишь на его место большой. Раз нас трое, нужно больше места.              Этим вечером Джон в нерешительности замер у двери в комнату Райана. Что важно, закрытой двери. То есть ему лучше не входить? А если Райан на него злился? Снизу донеслись быстрые и сердитые гитарные риффы Марка. В висках колотило, словно там били в барабаны, и ему просто было нужно… просто нужно. Он постучал. Райан открыл сразу же.       — Ну привет. — Он встретил Джона теплой улыбкой. Все-таки не злится? — Иди сюда.       Райан схватил его за руку, и стоило двери за спиной захлопнуться, как тут же прижался к губам. Но поцелуй вышел скорее нежным, чем страстным. Большой палец Райана погладил лоб, и стало чуть полегче.       — Ну и видок у тебя, краше только в гроб кладут.       — Голова болит, — признался Джон.       — Ты выпил таблетку или пытаешься строить из себя мученика?       — Выпил. Пока не подействовало.       — Давай присядь.       Райан провел его вглубь комнаты и подтолкнул в сторону кровати. У Джона хватило сил только присесть и опереться спиной на стену.       — С Синтией все прошло не слишком гладко, да?       Райан сел рядом, прижимаясь к нему бедром.       — Не особо. — Она обвинила Джона в том, что он промыл Марку мозги, пытался его подкупить, слишком баловал — словом, делал все, лишь бы забрать сына себе. И Джон сорвался и в свою очередь вывалил на нее обвинения в закрывании глаз на психологические издевательства нового мужа. «Не слишком гладко» это еще мягко сказано. — Она бы подала в суд, только Марк заявил ей прямым текстом, что если его вернут в Калифорнию, то он снова сбежит. И на этот раз, возможно, не ко мне.       — Боюсь даже представить такое. — Райан погладил его по руке.       — Это точно.       — Значит, Марк остается с нами?       — Пока что. — Джон запнулся, не зная, с чего начать. — Кажется, теперь я лучше понимаю, почему ты не стал рассказывать о нас своему брату, — на пробу добавил он.       — Это не то же самое.       — Нет. Но Рай, я не могу ему сказать. Не сейчас.       — Разумеется, нет. — Голос Райана звучал удивленно. — Я об этом и говорю. Тут дело не только в том, что ты сам опасаешься, что о нас станет кому-то известно. Марку сейчас нужен родной и близкий папа. Я ж понимаю.       — Правда?       — Балда. Еще ему не хватало сегодня выяснить, что его отец гей, или би, или как вообще нас обозвать.       — Я боюсь, что если он перестанет мне доверять, если решит, что я обманывал его в важных вещах, то уйдет из дома. Бог знает куда.       — Джон. — Райан положил ладонь ему на щеку и развернул лицом к себе. Его губы мягко коснулись губ Джона. — Я перебрался обратно в эту комнату, потому что Марк пятнадцатилетний пацан с ворохом проблем, а мне тридцать, и у меня в жизни все устаканилось. Ничего, подожду, пока он не разберется, что делать и как быть дальше. — Он снова прервался на поцелуй, уже более глубокий. — Я, конечно, не в восторге, но мы с тобой теперь снова соседи без всяких дополнительных бонусов, пока ты не решишь, что он готов.       Джон прижался лбом к шее Райана, вдыхая его запах.       — В кровати без тебя будет так пусто! И я правда хочу ему сказать. Мне вообще хочется, чтобы мы ни перед кем не скрывались. Но… до этого, возможно, еще далеко.       — Если он останется тут, то рано или поздно начнет ходить в школу. Или уходить в кино, там. Или еще куда.       — Да я даже не про секс. Или не только про него. Я больше про всякие будничные мелочи. Мне только-только начало казаться, что все правильно. Ну, знаешь, естественно. А теперь придется забыть о том, чтобы целовать тебя за утренним кофе. Не хочу, чтобы он видел.       — Учитывая, что в половине случаев после этих поцелуев кто-нибудь из нас падал на колени прямо в кухне, лучше и правда не стоит.       — Я не могу отправить его домой.       — Я и не хочу, чтоб ты отправлял, — с нажимом сказал Райан. — Джонни, мне нравится Марк, и он твой сын. Если ему так погано там, пусть живет здесь с нами. Блин, да я сам всю жизнь хотел детей. И потом, это ж не навсегда. Через три года он уедет в колледж.       — Мне бы следующие три дня пережить.       — Потихоньку, малыш. — Райан ободряюще помассировал ему бедро. — Сегодня Марк здесь, накормлен, обогрет и в безопасности. А завтра будет завтра.       Джон уперся затылком в стену.       — А еще я так рад, что Синтия до моего звонка не знала, что он сбежал. Представь, как бы она пережила последние два дня, гадая, где он и что с ним.       — Никаких «представь», — отрезал Райан. — Что случилось, то случилось, теперь живем дальше. Завтра что думаешь делать с Марком?       — Возьму, наверное, его с собой в кампус, — решил Джон. — Поработает лопатой, нечего ему сидеть без дела, пусть вносит свой вклад.       — Я могу одолжить ему что-нибудь из верхней одежды, — предложил Райан. Джон поднял брови. — Он пришел с одним рюкзаком. Ни куртки, ни перчаток.       — Черт, а я даже не заметил. — Что это за отец, который не замечает, что у него ребенок без зимней одежды в феврале? Но тут бедро пронзила боль, и Джон вскрикнул. — Эй, а щипаться-то зачем?!       — Никакого самобичевания. Ты хороший отец, а не заметил, потому что когда пришел, Марк уже сидел на кухне. Завязывай уже винить себя за ошибки, которых не совершал. Тебе и сделанных хватит с лихвой.       — Не сомневаюсь. Я и отцом толком-то не был с тех пор, как Марку исполнилось десять.        — Десять и пятнадцать — это две большие разницы. Кто знает, может, нам проще начать с нуля.       — Нам?       Джону понравилось, как это звучит. Ноша уже не кажется настолько неподъемной, если ее с кем-то поделить.       — Естественно. Я помогу настолько, насколько он позволит. Детям иногда проще говорить с кем-то другим, не с родителями.       Джон подумал о других не-родителях. Об отчимах, например. Он волновался за Тори и настоял, чтобы Синтия дала ему поговорить с дочерью.       Голос у цыпленка был подавленный, но в целом нормальный. Хотя, с другой стороны, что вообще можно понять за три тысячи километров от человека? Да что угодно могло случиться, а он даже не узнает.       — Думаешь, Марк о чем-то нам не рассказал? — спросил Райан, вторя его хмурым мыслям.       — Откуда я знаю. Если этот ублюдок что-то с ним сделал, я… — Райан прервал его глубоким поцелуем.       — Сейчас главное — это сам Марк и его состояние, остальное давай потом обмозгуем. Не волнуйся попусту.       — Ты прав.       Джон оглядел комнату, чтобы отвлечься. Большинство вещей Райана все еще лежало здесь, хотя одежда и начала потихоньку мигрировать в спальню Джона. Но он узнал халат, который еще вчера висел у него на двери, и книгу с тумбочки перед кроватью. На полках для них уже не осталось места.       — Какая это все-таки маленькая комната.       Райан рассмеялся и поцеловал его, мокро и грязно.       — О, ну давай, погрызи себя еще и за то, что я вынужден жить совсем один в этой промозглой темной каморке.       — Оскорблять мой дом изволишь?       В глазах Райана плескалось пламя.       — Иди в свою большую спальню, господин владетель, на широкую мягкую постельку, пока я скрючившись буду тут мучиться на своей.       — Для твоих мучений есть только одна причина, и она не в кровати.       Джон против воли скосил глаза вниз и, да, выглядело все и правда довольно мучительно. Райан спихнул его с кровати и наградил смачным шлепком по заднице.       — Давай, топай. Пока мы не послали подальше все только что принятые взрослые решения. — Он прислушался к доносившейся из коридора музыке. — Кажется, это конец песни.       Так.       Вставать и уходить от Райана, когда у него вот так блестели глаза и слышались эти глухие нотки в голосе, очень не хотелось, но Джон все же поднялся и направился к двери.       — Сладких снов. И пусть никто… не кусает за бочок, — прилетело ему в спину с отголосками смеха.       Джон закрыл дверь и поправил ширинку. Двумя дверьми дальше по коридору смолкла гитара Марка. Он засел в своей комнате и, как отметил Джон, когда попытался незаметно повернуть ручку, заперся.       Он негромко постучал.       — Эй, Марк?       Секунду спустя с той стороны донеслось недовольное «Чего?».       — Тебе что-нибудь нужно?       — Нет.       — Ладно. — Джон замялся. «Ты здесь папа. Не дрейфь». — Правила у нас дома такие, сын. Никакой громкой музыки после десяти вечера. Райан встает в шесть тридцать. Если хочешь позавтракать, тоже спускайся. В половине восьмого мы уезжаем в колледж. Оденься завтра потеплее. Можешь поехать со мной и помочь в работе.       За дверью задумались, а потом спросили:       — А нельзя тут побыть? Я сегодня так умаялся.       И Марк наверняка не врал, но инстинкты велели не оставлять его дома наедине со своими мыслями.       — Тогда выспись хорошенько. Если не хочешь завтракать, то встань попозже, только будь готов к семи тридцати.       Он замер не дыша, потому что, ну серьезно, вот скажет Марк «нет» — и что? Но в итоге из-за двери донеслось утвердительное мычание. Во всяком случае, Джон решил считать его утвердительным.       — Спокойной ночи, сын, — с нажимом сказал он.       В спальне было тепло и тихо. «Тайленол» начал действовать, и голова болела уже не так сильно. Джон подошел к окну и уставился на улицу. Поле за домом погрузилось в темноту. В свете от его и Райана окон свежевыпавший снег на лужайке играл и искрился. Ребята сегодня начали расчищать дорожки в кампусе, но за выходные нападало достаточно, и его бригаде из двух человек будет чем заняться. Он сможет найти дело и для Марка. Работа руками хорошо отвлекала от невеселых мыслей.       Равно как и от других вещей. Поэтому Джон и сам завтра встанет рядом с ними с лопатой наперевес. По мере того как стихала головная боль, он все явственней ощущал желания тела. Задница немного ныла. Райан прошлой ночью пошел вразнос, подчинял себе и брал его страстно и нетерпеливо. Джон нисколько не возражал. Эти дни с Райаном уже затмили все, что они когда-либо делали с Синтией. Секс на максимуме, в то время как с Синтией они выжимали дай бог процентов пятьдесят. Внезапно подумалось, не нашла ли она то же самое с Брэндоном. Если так, то Джон легче понимал ее уход.       Сейчас, оглядываясь назад, собственная любовь к Синтии казалась ему слепым увлечением. Они так рано поженились. Несколько лет он думал только о ней, и его просто парализовало от восторга, когда она в конце концов позволила себя заарканить. А потом случился ребенок. Он обожал беременную Синтию. Упивался мыслями, что внутри нее растет новая жизнь. Души не чаял в детях, когда они родились. Но с самой Синтией они никогда не были настолько близки и не уживались друг с другом настолько легко, как у него получалось уже сейчас с Райаном.       А теперь она носила под сердцем ребенка от другого мужчины. И Джон чувствовал только легкую досаду. Он сгорал от ревности, когда Синтия впервые сказала ему о Брэндоне и попросила о разводе. Но, возможно, в первую очередь из-за того, что какой-то посторонний мужик забирал ту жизнь, которую Джон себе построил — жену, детей, дом, а не потому, что он спал с Синтией.       А вот если бы Райан начал с кем-то встречаться… Все тело обожгло гневом. Лучше, в общем, Райану так не делать. Стоило только мельком подумать о нем в кровати и без одежды, и Джон уже был готов. Он сунул руку в карман, слегка погладив себя через ткань.       А ведь Райан тут, прямо в соседней комнате. А дети спят крепко.       Но он и сам знал, что никуда не пойдет и ничего не сделает, не станет искушать судьбу, когда Марк может что-то услышать или увидеть. Сперва нужно рассказать все сыну так, чтобы тот понял.       Джон мысленно порепетировал возможные фразы. «Я люблю Райана». «Я сплю с мужчиной, но это не значит, что я не любил твою маму». «Я гей». Вслух он этого еще не признавал, но уже знал, что так и есть. Пусть даже Райан все еще избегал этого слова и говорил так, будто секс между ними — это одно, а просто секс с мужчиной — совсем другое. Черт, да может, для него так оно и было. Джон же не знал на сто процентов, что тот чувствует. Но лично он был геем. Ощущать мужские губы на своих губах и чужой член у себя в руке или в заднице казалось ему попросту правильным. Любовь к другому мужчине наполняла его жизнь так, как не могла наполнить ни одна женщина. Как будто наконец-то все встало на свои места. Джон был геем. Вот только не знал, как сообщить об этом собственному пятнадцатилетнему сыну. _______________ * На поезде «Зефир» можно за двое с небольшим суток доехать из Сан-Франциско в Чикаго, а сев на «Эмпайр Билдер», который следует из Чикаго на западное побережье США, еще через 2-3 часа быть в Висконсине. Остается неясным, как Марк добрался из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско. Возможно, автобусом.