Праздник Фонарей в Абу-Аби. Любовь и долг

      Когда солнце приблизилось к зениту, в покои среднего принца постучала прислуга с приглашением на поздний завтрак. Мальчишка, одетый в коричневый льняной костюм и с зачесанными назад волосами, переминался перед дверью с ноги на ногу, пока не услышал звук шагов.       Идрис выглядел уставшим, словно совсем не спал этой ночью. Длинные темные локоны лежали на его плечах, ниспадая до самой поясницы. Светлая туника с высоким воротником и гипюровыми вставками была слегка помятой, не говоря уже о брюках.       С самого захода солнца ему удалось поспать всего несколько часов, все остальное время он мучился от невыносимой тошноты и болей внизу живота. И если бы не наставления Виктора, которые врачеватель любезно написал в небольшом блокноте и услужливо вручил омеге, то Идрис наверняка забил бы тревогу. Рекомендации альфы помогали справиться с болями, но лишь на короткое время – тошнота то исчезала, то появлялась. Эту жуткую ночь Идрис провел в полном одиночестве, не решаясь позвать даже Бахта.       С момента их близости с Фараджем прошло уже больше трех месяцев. О былой стройности Идрис теперь мог только вспоминать, так как внизу живота вырос еле заметный бугорок. Видеть происходящие изменения было не столь волнительно, сколько пугающе. Вскоре скрыть изменившуюся фигуру средний принц будет не в силах, у окружающих появятся вопросы и осуждение в глазах. Он прекрасно понимал, что эту новость все будут обсуждать недобрыми словами. И от этого становилось еще страшнее.       — Ваш завтрак готов, — сообщил слуга, отмечая неряшливый вид принца, но не говоря ни слова насчет этого.       Лицо его было беспристрастным, как и положено прислуге.       — Могу я позавтракать в своих покоях? — угрюмо спросил Идрис, потирая глаза.       Мальчишка замялся.       — В обеденной зале Вас уже ожидает господин Фарвар, — сообщил он.       — Понятно, — ответил Идрис и вдруг понял, что в таком виде просто не имеет права показываться брату. — В таком случае не мог бы ты помочь мне с этим?       Идрис указал на распущенные волосы и вымученно улыбнулся. Еще со времен, когда он прислуживал во дворце Абу-Аби, омега так и не овладел мастерством справляться с длинными волосами.       Слуга отвел взгляд и отрицательно покачал головой, не произнося ни слова. Его лицо стало еще более беспристрастным.       — П...Почему? — искренне удивился средний принц. — Что-то не так? Бахт часто помогает мне заплетать волосы.       — Вот и просите вашего подручного, — холодно кинул слуга и развернулся, чтобы уйти. — У меня нет на это ни времени, ни желания.       Идрис ошарашенно смотрел вслед уходящему мальчишке.       Все чаще средний принц сталкивался с грубостью по отношению к себе со стороны прислуги. Почти все во дворце относились к нему с пренебрежением, смотря на омегу сверху вниз. Печаль нередко брала за душу, ведь Идрис не понимал, что он сделал не так и почему каждый день ему приходится чувствовать на своей спине ненавистные взгляды.       В связи с этим омега старался не покидать свои покои, проводя в комнате все свободное время за чашкой чая и с книгой в руках. В последнее время все чаще хотелось побыть наедине с самим собой. Мысли о зарождающейся внутри жизни перестали терзать душу, словно колючие ветви шиповника, но страх о том, что вскоре ему придется раскрыть свою тайну, становился все сильнее.       Интересное положение омеги становилось все очевиднее. Невооруженным взглядом заметить это было сложно, ведь средний принц старался не носить облегающие туники, отдавая предпочтение просторной абайе. За волосами следил обычно Бахт: заплетал красивые косы, закалывал драгоценными заколками. В последнее время слуга очень сдружился со своим господином. Идрис был рад найти настоящего друга среди всей этой лицемерной прислуги дворца.       Сегодняшним утром бета так и не пришел, и среднему принцу пришлось самому справляться со своими волосами. Впервые за долгое время он понял, что те слишком отросли и стали непозволительно длинными. Коса, которую все же удалось заплести, была не особо аккуратной, но и тому, что вышло, Идрис был рад.       Спустя несколько десятков минут омега все же появился в обеденной зале.       Фарвар сидел за столом не один. Через несколько стульев – правее от него, почти в углу – завтракал еще один человек. Идрис мог бы поклясться, что точно видел его ранее, но не мог вспомнить, где именно. Слишком уж знакомым казалось лицо.       Рядом с тарелкой Фарвара стоял нетронутый бокал красного вина. Обычно старший принц выпивал его залпом еще до начала завтрака. То, что хрустальный бокал был все еще полон, означало лишь одно: мужчина ожидал появления своего брата, чтобы начать трапезничать. Идрис почувствовал за собой вину, отметив это.       Сегодня альфа, как и всегда, остался неизменен своему стилю: слегка вьющиеся черные волосы были зачесаны назад, светлая подвязанная рубашка с глубоким треугольным вырезом на груди не сковывала движений. Фарвар никогда не шел на поводу у дворцового стилиста, которого нанял Джозеф специально для своих сыновей. Мужчину совсем не прельщали строгие жакеты или просторные кандуры в пол. Даже к арафатке он был равнодушен, надевая ее лишь в долгие путешествия по пустыне.       — Доброе утро, мой принц.       Первым Идриса заметил парень, сидевший справа от Фарвара. Он привстал и склонил голову в приветствии, как и полагается слугам.       «Если это слуга, то почему он сидит за одним столом со своим господином?» — подумал Идрис, но тут же забыл об этой мысли.       — Не замечал за тобой склонности спать до обеда, дорогой брат, — словно с укором произнес Фарвар, помогая Идрису сесть за стол. — Еще немного и ты бы проспал мой отъезд.       — Что? — искренне удивился омега и поблагодарил слугу, принесшего ему завтрак: тарелку с молочной кашей и пиалу сухофруктов и орехов. — Ты снова уезжаешь? Но родители еще не вернулись из Каира, как же я смогу остаться во дворце один?       Джозеф и Ромул Фаиль уехали в деловое путешествие почти сразу после того, как их сын вернулся в Хейжар. Несмотря на радостные события, они просто не могли пренебречь своими обязанностями как правители.       Фарвар сел напротив и схватился за бокал вина, с удовольствием осушив оный. Терпкий вкус алкоголя разлился во рту, язык слегка защипало, и альфа расплылся в довольной улыбке, обращая все свое внимание на брата.       — Именно для этого я пригласил Зафира, — он жестом указал на сидящего рядом омегу. — Мне очень жаль, что вы еще не знакомы, и это мое личное упущение. Зафир — один из управляющих дворца.       — Приятно познакомиться, мой принц, — вежливо улыбнулся омега.       — Понятно, — Идрис улыбнулся в ответ. — Мне тоже очень приятно.       Лицо Фарвара преисполнилось гордости. Со стороны казалось, будто он представляет особенного для него человека.       — Обстоятельства снова зовут меня в Америку. Я искренне надеюсь, что это займет не больше недели, но оставить тебя одного во дворце без присмотра все же не могу. Родители вернутся из Каира не раньше следующего месяца. Зафир единственный, кому я могу доверить своего драгоценного младшего брата.       Омега, о котором вел речь Фарвар, был немногим старше самого Идриса. По крайней мере, так могло показаться.       — Пока меня не будет, тебе придется принять одного очень важного человека — шейха Муяссара. Наш отец давно заключил с соседним оазисом деловую сделку. Завтра днем он приедет в Хейжар за процентами с продаж своего товара, — слово товар альфа выделил особенной интонацией.       — Не волнуйтесь, — сразу же вставил Зафир. — Я буду рядом и подскажу, о чем следует вести разговор с шейхом Муяссаром.       Голос омеги был обжигающе томным, словно в комнате не хватало воздуха, и он старался лишний раз не делать вдох. Идрис слегка поморщился от приторности его тона, отмечая, что слушать Фарвара куда приятнее, чем управляющего.       — Зафир знает все, что происходит во дворце, — сказал старший принц. — Если у тебя будут какие-то вопросы, ты можешь смело рассчитывать на помощь в его лице.       Управляющий утвердительно кивнул на сказанное и одарил Фарвара лучезарной улыбкой.       — А сейчас, — Фарвар неожиданно встал со своего места и подошел к Зафиру, слегка наклонившись над ним. — Не мог бы ты оставить нас наедине? У меня есть к брату личный разговор.       Идрис отчего-то напрягся, когда услышал данную просьбу. Зафир, кажется, был удивлен не меньше, но покорно поднялся со своего места и поспешил удалиться из обеденного зала. Как только фигура управляющего исчезла за массивными дверями, Фарвар сел рядом с Идрисом и, стараясь говорить как можно тише, произнес:       — Дорогой брат, я не знаю, что происходит между тобой и моим многоуважаемым другом, — он положил тяжелую ладонь на хрупкое омежье плечо и заглянул младшему брату прямо в глаза. — Но я точно уверен, что тебе следует держаться от него подальше.       Идрис изумленно заморгал.       — Я не буду таить и скрывать очевидного: ты интересен Хюрею.       Резко выдохнув, Идрис откинулся на спинку стула, потирая лоб. Прошло уже несколько дней после того, как Хюрей повел себя по отношению к нему непозволительно дерзко. Это утро никак не хотелось переплетать с воспоминаниями того вечера. От одного только его имени Идриса бросало в нездоровый жар.       — Не старайся отговорить меня, — отчеканил мужчина и сильнее сжал омежье плечо, чем заставил Идриса поморщиться. — То, что он питает к тебе чувства, очевидно.       — О чем ты говоришь? — попробовал откреститься Идрис, но наткнулся на суровый взгляд синих глаз.       — Ты интересуешь Хюрея только лишь потому, что очень похож на его подростковую невзаимную любовь.       Альфа сказал это вполголоса, но Идрис все равно вздрогнул, словно Фарвар только что прокричал эти слова. Самое неприятное было не то, о чем рассказывал мужчина, а то, что Идриса это нисколько не интересовало. Не хотелось знать ни о прошлом Хюрея, ни о его настоящих чувствах.       Первым человеком, которому средний принц смог довериться, переехав во дворец Хейжара, был Хюрей. Именно ему омега позволил быть рядом с собой в самые тяжелые времена, в конце концов Хюрей был единственным человеком, не считая Виктора, кто знал о его тайне. Подобные отношения можно было счесть за дружеские, если бы в тот вечер альфа не пересек черту дозволенности. Теплое дыхание на своих губах, устремленный на него, словно животный, взгляд — все это до сих пор преследовало омегу в ночных кошмарах. Не хотелось даже предполагать, что могло бы произойти, не возьми альфа себя в руки.       Идрис так глубоко ушел в себя, что запутался в лабиринтах своих мыслей и воспоминаний. Вздрогнув от неожиданного прикосновения к своему лицу, он инстинктивно отстранился от Фарвара и грубо сказал:       — Между нами ничего нет. Он слуга, который самонадеянно предположил, что имеет возможность завести со мной дружбу. Я был обманут в собственных ожиданиях, но это ничего не значит.       На щеках вспыхнул нездоровый румянец. Пришлось приложить усилия, чтобы не схватиться за живот, который отдал резкой пронзительной болью. Идрис уловил легкое движение руки в его сторону, но лишь сморщился, не в силах пошевелиться. Фарвар обеспокоенно схватил лицо младшего брата в чашу ладоней, повернул к себе и встревоженно спросил:       — Почему ты так резко побледнел? Никто не обвиняет тебя в связях со слугой, я просто хотел уберечь тебя от душевных страданий.       — Ты прав, — рвано кинул омега. — Но мою душу от страданий ты уже не убережешь. Прекратить мои метания подвластно лишь одному человеку.       Резкая смена его тона была вызвана не столько раздражением, сколько непонятной болью внизу живота. Она словно давила со всех сторон, заставляя Идриса злиться на происходящее сильнее.       Неожиданно все вокруг стало темнеть.       О Аллах, почему в такие моменты Идрис чувствовал себя совершенно беспомощным и бесполезным? Именно сейчас рядом с ним должен был быть он. Тот, чьего ребенка омега носил под своим сердцем, прятал от чужих глаз, о ком так страстно переживал каждый день. Почему все вокруг напоминает лишь ужасно несмешной цирк неинтересных клоунов и акробатов?       Да, средний принц грешил и часто вспоминал своего любимого мужчину. Мужчину, который своей лаской и страстью заставил поверить омегу в любовь и в то, что истинность на самом деле существует. События последних дней, странное поведение Хюрея, косвенные подозрения старшего брата — все это чересчур давило.       — О ком ты говоришь? — спросил старший принц, продолжая впиваться взглядом в лицо брата. — Идрис! Что происходит?       Средний принц сполз по спинке стула, рвано хватаясь за рубашку брата, чтобы и вовсе не потерять равновесие. Воздух в обеденном зале стал тяжелым, делать вдохи и выдохи было неимоверно трудно.       — Просто... подай мне воды, — постарался как можно спокойнее сказать Идрис. Он даже выдавил из себя подобие улыбки, зная, что если сейчас же не возьмет себя в руки, то его тайна будет раскрыта.       — С лимоном? — встревоженно спросил Фарвар. — Холодной? Минеральной? — а затем повернулся в сторону кухни и закричал. — Да принесите уже воды, ради Аллаха!       Когда сухих губ коснулась прохладная жидкость, Идрис на мгновение почувствовал облегчение. Обеденный зал перестал вращаться перед взором, но дышать легче не становилось. Прикрыв глаза, он продолжал делать глоток за глотком. Вокруг вдруг стало прохладно, лицо обдало сквозняком, но Идрис упорно продолжал пить. Все, что он мог чувствовать, – это холодное стекло стакана в своих руках.