Война Трех Королев

Дрова тихо потрескивали в камине, прогретую комнату наполнял запах хвои и жаренного мяса, лежавшего нетронутым на тарелках. В тот вечер было не до еды. Голова юноши шла кругом, а сердце заходилось в предвкушении чего-то необыкновенно прекрасного, волшебного и незабываемого. Он уже испытывал это странное чувство приятного волнения, но разве мог визит к проституткам сравниться с чистой и искренней любовью к благородной леди. Подрик ощутил, что весь дрожит и на секунду совсем оробел, но вдруг вспомнив своего хозяина-полумужа, приободрился. Тот, кажется, никогда не боялся женщин несмотря на свой рост. Арья подошла к кровати совсем близко и начала снимать одежды, не сводя глаз с Подрика. Когда же на ней не осталось ничего кроме расшнурованных холщовых брюк, девушка, озорно улыбнувшись, прыгнула прямо к Подрику и заключила его в свои жаркие объятья. Её юное тело было сильным, гибким и выносливым. Подрик всегда это знал, но лишь когда вошел в неё и услышал громкий стон, он понял насколько она сильна на самом деле. *** Опустившись на кровать, Санса поплотнее закуталась в одеяло и устремила свой взор в сгустившуюся темноту комнаты. Она всегда ложилась лицом к пустующему мраку – только так она могла почувствовать себя в безопасности и спокойно уснуть: зная, что у неё за спиной твердая стена, способная защитить ее от врагов. Она все еще помнила эти руки – сильные, жесткие, грубые, хватавшие ее за плечи и оставлявшие синяки. Руки, приносившие страх и боль. Именно это чувство незримого присутствия кого-то до сих пор пугало леди Винтерфелла, как бы она не пыталась его побороть. Фантом Рамси Болтона следовал за ней по пятам, появлялся мрачной тенью в коридорах, подглядывал из-за углов, дышал морозным ветром на улице, но особенно сильным он становился по ночам. С приходом темноты просыпались все прежние страхи Сансы, вылезали из потайных углов её сознания все самые мерзкие и отвратительные воспоминания о прошлом, о тех днях, когда она была заложницей и жертвой. И образ Рамси вновь возникал перед глазами, заставляя её сжиматься от ужаса. Но в тот вечер она не вспомнила о бастарде, пожалуй, впервые за долгое время. Она смотрела в темноту и видела перед собой не его, а совсем другого человека. Нескладный, переваливающийся как маленький ребенок, с короткими ручками и ножками и огромным шрамом в пол-лица. Тирион Ланнистер. Его звали Бесом, Полумужем, мерзкой обезьяной, а теперь – Северным львом. Он был ее мужем, ее десницей, и он признался ей в любви. Санса хорошо помнила тот день, когда она вся перепуганная, униженная и оплеванная, сидела на холодном полу перед Джоффри и терпела его издевательства, а лорд Тирион протянул ей руку и спас от маленького зверя. Она помнила, как он не притронулся к ней в их первую брачную ночь, пообещав ждать, столько, сколько ей нужно. Она помнила его большие добрые глаза и его нежные руки. Его теплые слова и светлые улыбки. Он был единственным человеком в Красном замке, во всей столице, который пытался её защитить, спасти, поддержать. Сейчас, после всего что с ней произошло, она поняла, как много он для нее сделал на самом деле и то, что когда-то казалось мелочью, сейчас приобретало иное значение. Он сказал, что любит. Сомневаться в его словах не было смысла – Санса знала, что карлик не лгал. Но как теперь быть, ведь она его не любила? *** Под звуки завывающего ветра и шум морских волн, разбивающихся о скалы Драконьего Камня, Лили коротала вечер за книгой. Одичалая терпеливо водила пальцем по строкам, медленно читая старинный текст и пытаясь понять его суть. - Ты снова вздохнул, Сэм, - она оторвалась от книги и взглянула на Тарли, - Что случилось? - Ничего, Лили. - Ты уже это говорил. Сэм, последнее время ты постоянно молчишь, о чем-то думаешь и вздыхаешь, словно… словно случилось что-то очень плохое. Или должно случиться. Расскажи мне, прошу тебя. - Боюсь, я не могу. Есть тайна, очень важная тайна, которую я и должен рассказать и не должен. Понимаешь? Сэм посмотрел на растерянное лицо дикарки – конечно же она не понимала, о чем он говорил. Но ему легче от этого не становилось. - И должен, и не должен? – неуверенно переспросила Лили, пытаясь уловить смысл сказанного. - Да. Я знаю, что мне нельзя рассказывать, то, что я узнал, один человек предупредил меня чтобы я молчал. Но сердце говорит мне совсем другое. И я не знаю, как теперь поступить. Если я расскажу, может случиться непоправимое, но и просто так молчать не могу. Впрочем, забудь пожалуйста все, что я сказал, Лили, это не важно. Тарли снова тяжело вздохнул. Он хорошо помнил наказ Брандона Старка: никому не рассказывать о происхождении Джона и его родстве с Таргариенами. Джон должен сам все узнать тогда, когда придет время, ни раньше и не позже, а иначе все обернется страшной бедой для него и его близких. Сэм не хотел нарушать данное в Винтерфелле обещание, но каждый раз видя Джона рядом с Дейнерис, он думал о его настоящих родителях и кровной связи с Матерью драконов. Эти мысли были невыносимы, как и осознание того, что он вынужден скрывать от своего друга истину, возможно самую главную в его жизни. *** Тирион проснулся от острой боли. Должно быть, было еще совсем рано: за окном стояла кромешная тьма и даже небесные светила были застланы тяжелыми свинцовыми тучами, весь Винтерфел был погружен в сонную тишину. Не кричали вороны, не было слышно псов. Рядом на столе догорала свеча. Карлик прикрыл глаза, но заснуть снова уже не получилось. Он быстро поправлялся, намного быстрее чем предсказывал мейстер, но раны плохо заживали и сильно саднили при каждом движении. «Раньше у меня было изрезано лицо, а теперь еще и тело», - усмехнулся про себя Тирион и вспомнил, что уже давно не делил ложе с женщиной. Наверное, год, а может и больше. Шлюхи Миэрина были довольно симпатичными, у многих из них были роскошные темные волосы и высокие горделивые груди, а их черные глазки горели шаловливым огоньком как у кошек. Там, заглянув в местный бордель, он выбрал себе одну молоденькую девицу, чтобы уединиться с ней и, хотя бы ненадолго снова почувствовать себя прежним. Непреданным, несломленным. Ей было лет 16, может 18, большие немного наивные глаза смотрели с неподдельным интересом. Должно быть, она впервые видела карлика. Он по привычке выпил много вина, начал её раздевать. Ему хотелось быть нежным и внимательным с ней, доставить ей удовольствие пусть она и была шлюхой. Но вдруг вспомнилась Шая, её длинные руки, её хитрая лисья улыбка, и на душе стало так гадко, что он не выдержал и сбежал. Пусть девчонка думает, что хочет. Он не мог снова спать со шлюхами. Каждый раз перед глазами маячила она, как он ни пытался ее забыть. Но прибытие в Винтерфелл все изменило. Север стер образ Шаи из его памяти, заставив полюбить другую. Любовь к Сансе Старк была невероятной глупостью, абсурдом и он хорошо это понимал. И всё же рассказал ей о своих чувствах, хотя и не собирался этого делать. Возможно, страх смерти подтолкнул Ланнистера к такому опрометчивому поступку, а может, он просто плохо понимал, что творит. Да что проку сожалеть о сказанном – теперь леди Санса всё знает и потому ни разу не навестила его, что не хочет смотреть ему в глаза. Скорее всего ей просто противно от мысли, что её любит и хочет такой урод, а возможно, она жалеет его, сочувствует неразделенной любви. Тирион скрипнул зубами. Все, что угодно, но только не жалость. Жалость убивала все его мужское достоинство, растаптывала его гордость, унижала его. С юных лет он ненавидел сочувствие к себе, спокойно принимая все насмешки и плевки. Пусть лучше Санса считает его похотливым уродом-Бесом, чем убогим карликом. Когда на дворе стало светать в дверь негромко постучал Подрик, принесший завтрак. Пока Тирион расправлялся с куском свинины, мальчишка стоял у двери, старательно пряча глаза, и все же можно было разглядеть, что с его лица не сходила счастливая улыбка, а ноги словно сами собой приплясывали под неслышимую мелодию. - Хорошо провел ночь? – наконец поинтересовался Тирион, и оруженосец замер, ошарашенный вопросом. Улыбка сползла с его лица. - Милорд? - Я тоже был молод, Под, у меня тоже была любовь, женщины… Я знаю, как это бывает. Знаю эту эйфорию наутро. Глупую радость, понятную только тебе одному. Она хорошенькая? - Да, милорд, она… Она прекрасна. - Я рад за тебя. Тирион и правда был рад за парня. Подрик был замечательным оруженосцем и верным товарищем. Он один из немногих не предал его после смерти Джоффри и остался верен клятве несмотря на все предложения и угрозы. И сейчас они вместе служили дому Старков и готовы были биться за живых в предстоящей войне. Когда уже перевалило за полдень в дверь снова постучали. Отложив книгу, Тирион ожидал как всегда увидеть Подрика, но на пороге появился не он. - Леди Санса! - Могу я войти, лорд Тирион? На ней было теплое серое платье, отделанное мехом, но плащ, цепочку и черный кожаный корсет она сняла и от этого стала выглядеть как прежде - хрупкой и беззащитной девушкой. Длинные рыжие волосы были распущены и волнами легли на плечи. Она неуверенно подошла и присела на самый край кровати, словно сторонилась своего десницы. Наконец она заговорила: - Лорд Тирион, я не хочу Вас обманывать – я не люблю Вас. Мне больно сейчас Вам это говорить, после всего, что Вы сделали для меня, но и лгать Вам я не смею. Попробуйте понять меня. Все очень сложно. Я даже не знаю каково это – любить по-настоящему. Однажды, мне показалось, что я влюблена, но это была всего лишь иллюзия, глупые фантазии маленькой девочки. Я дважды побывала замужем, я не раз встречала не тех людей на своем пути и слепо верила им, а они меня предавали, использовали, унижали. Кажется, я вообще перестала верить в любовь. Но я точно знаю, что есть что-то еще. Не та прекрасная, светлая любовь, о которой я когда-то мечтала, а нечто иное, куда более сильное, искреннее, важное. То, что строится поступками, а не словами. Может быть, именно такие чувства и были между моими родителями. Прежде я никогда не задумывалась, почему они столько лет были счастливы друг с другом. А сейчас я понимаю: их держала вместе не только любовь. Доброта, уважение, забота. Такие вещи куда важнее. Может быть, не пройди я через всё, что со мной случилось, я бы так и не осознала какими разными могут быть чувства. Лорд Тирион, я не люблю Вас, но Вы мне очень дороги. И близки. Для меня Вы стали тем самым мужчиной, который никогда не причинит боль, не ударит, не предаст, который всегда защитит, поймет, ободрит, которому я могу доверять и не бояться. Я рада, что Вы здесь, и я хочу, чтобы Вы всегда были рядом со мной. Пусть не мужем, но моим верным другом. Простите, если чем-то обидела Вас, милорд, но я должна была сказать Вам всю правду. Щемящая боль в груди карлика вдруг сменилась радостью. Он смотрел на Сансу и не мог поверить в услышанное: она его не отвергает. - Тирион, Санса, помнишь, мы договорились, что для тебя я – просто Тирион? Он нежно улыбнулся, и она, нервно засмеявшись, вдруг почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Ей было жаль этого несчастного человека. Он не заслуживал всего того, что ему пришлось пережить, всех этих издевательств, предательств, разочарований. Слишком много боли. Она знала каково это – быть изгоем, лишаться всего, что тебе дорого, лишаться семьи, дома, будущего. Сейчас она понимала Тириона и не хотела причинять ему боль, но ей нужно было услышать ответ на один вопрос, возможно, недостойный леди, но очень важный. - Лорд Тирион, Тирион, я хочу спросить Вас, мне нужно знать. В тот день, когда Вы отправились биться с Грейджоем за Винтерфелл – это было самоубийство, Вы прекрасно знали и всё же Вы пошли на это. Скажите, почему? Потому что Вы присягнули дому Старков или… потому что любили меня? - Санса, я не самый честный и порядочный человек. И я не воин, не рыцарь. Да, моя попытка остановить Грейджоя выглядела смешно и нелепо, но я не мог позволить ему… даже прикоснуться к тебе. Я предпочел бы умереть, но не отдавать ему твой дом и тебя. - Спасибо, Тирион. *** Огромный город гремел, гудел и бурлил в возбужденном предчувствии под знойным палящем солнцем долгого лета. Толпы людей стекались со всех концов и окрестностей Ланниспорта, наводняя узкие улочки и огромные площади. Все жаждали увидеть грандиозное зрелище – турнир, устроенный в честь самого короля. Наконец появился и он - Эйрис II Таргариен. Облаченный в серебристые доспехи и длинный плащ с вышитыми драконами, он ехал на высоком вороном коне, дико водившим скошенными глазами. Белые, как у всех Таргариенов, волосы были длинными, до плеч, но еще не спутанными и всклоченными, и развевались под вычурной витиеватой короной. За королем скакала его огромная свита, преимущественно закованные в доспехи рыцари дома Таргариенов. Резко остановив коня, Эйрис спешился и быстрым шагом направился к стоявшим у края трибун Ланнистерам. Он не обратил внимания как всё благородное семейство склонилось перед ним, прошел мимо своего десницы Тайвина, не удостоив его и взгляда своих красноватых узких глаз, быстро миновал всех мужчин Ланнистеров, словно их и не было перед ним, и остановился перед светловолосой Джоанной Ланнистер – супругой Тайвина. Его ноздри жадно раздулись, а губы нервно дрогнули – король едва скрывал свое возбуждение при встрече. - Воистину, миледи, Вы прекрасны как всегда! Джоанна робко подняла глаза на короля. Он продолжил: - Позвольте узнать, не испортило ли рождение детей вашу грудь, которая прежде была так высока и горда? Все вокруг замерли. Джоанна, кажется, забыла, как дышать от ужаса и стыда и готова была умереть на месте. Её муж в ярости устремил свой взор на короля, но тот лишь громко расхохотался, сочтя свою дерзкую выходку остроумной. - Твоя жена хороша, очень хороша, Тайвин! Король наконец обернулся к своему деснице и, опьяненный весельем и жарой, снова рассмеялся. Не заметив зла, пылающего на бледном лице Тайвина, он вальяжно пошел дальше, что-то говоря своим рыцарям. По толпе, стоявшей за Ланнистерами, пробежал шепот, послышались смешки. «Он хочет её. Он уже её трахнул. Право первой ночи…». Тайвин резко обернулся и все смолкли. Джоанна стояла с гордо поднятой головой и расправленными плечами, но по её лицу текли слезы. Она была унижена. Бран последний раз взглянул на удаляющуюся фигуру Безумного короля и закрыл глаза. Щедрое солнце Ланниспорта погасло.