Кризис среднего возраста

POV Соичи. Итак, мне уже сорок. Только вчера отзвучали поздравления и приветственные тосты. И сегодня… А сегодня ничего не изменилось. Ни малейшей детали, ни капельки. Все так же, как и всегда, и несмотря на добрые и радужные пожелания, я так же как и вчера, и год назад все той же дорогой иду в институт. Единственная разница между сегодня и тем, что было двадцать лет назад, это то, что я не аспирант, а профессор. Тот же институт, та же квартира, которую мы с Моринагой правда смогли полностью выкупить, те же лица вокруг из года в год. С одной стороны стабильность — это прекрасно. Проверенные и доверенные помощники, любимая и постоянная работа, любимый и преданный мне человек рядом. Это же здорово! Так почему же у меня такое чувство, будто я вчера умер? Я знаю откуда… Многие дни, да что там — месяцы, меня терзает чувство, что моя жизнь закончилась. Я уже больше… не молодой парень. Уже не будет необъятных и неизведанных горизонтов впереди, нельзя все перечеркнуть и начать жизнь заново, потому что впереди еще много времени и множество шансов. Нет, мое время стремительно утекает сквозь пальцы, и уже нет былой безбашенности даже в мыслях. Зато есть постоянная оглядка не только на то, что должен, но и на положение, окружение, на отношения. Ничего, больше ничего и никогда в моей жизни не поменяется, я буду постепенно стареть, возможно делая небольшие, непонятные многим открытия, возится с племянниками, учить балбесов-студентов, встречаться с родными. Любить Тецухиро… Нет, это не значит, что я всего этого не хочу, или не люблю Моринагу. Я… люблю своего бывшего кохая. Уже достаточно давно я перестал бояться этого и даже скрывать от близких. Более того, мы даже провели некий ритуал, вроде свадебного, и теперь у нас на пальцах парные кольца. Мне просто не выжить без Тецухиро. Он — моя нянька, когда мне плохо, и моя подушка для битья, когда я сердит; мой друг, когда мне хочется с кем-нибудь поговорить; мой незаменимый ассистент, и, конечно, мой преданный и нежный любовник. Наше счастье никогда не было простым, и уже достаточно выстрадано, но… Вот именно. Моринага был моим «первым» во всех смыслах. От кохая в институте, до учителя во всевозможных извращениях. Несмотря на то, что он прекрасный любовник, несмотря на то, что он весьма изобретателен, что он, как и прежде, видимо весьма и весьма «заинтересован» во мне, а я, как и прежде, таю в его руках, но… Мне не с чем сравнить. У меня никогда не было никого другого или… другой. Долгое время, до появления Моринаги, я и вовсе считал себя асексуальным: меня не волновали ни женщины, не мужчины. Разрядка правда бывала достаточно регулярной, но чисто механической, без примеси психологии или чувства. И вот появился он: разбудил мое либидо, раскрыл тайны моего тела, научил получать удовольствие. Долгие годы мне этого хватало с избытком и ни на какие-либо «подвиги» не тянуло. И другие мужчины, да и женщины не вызывали никакого сексуального интереса, но недавно… Эта профурсетка бесила меня до зубовного скрежета. Вызывающе ярко накрашенная и одетая, она вызывала у меня одно желание — отстегать ее, чтобы даже сама мысль еще раз появиться в моей аудитории вылетела у нее из головы. Наглая, невыразимо вульгарная, ничего от приличной японской девушки! И все же, все же… Она, конечно, привлекала внимание. Да что там! По-моему, когда Хосино появлялась в аудитории, головы всех без исключения студентов мужского пола сворачивались в ее сторону и переставали соображать. Но больше всего меня бесил ее взгляд: пристальный и какой-то оценивающий. Казалось, ее вообще не заботило то, где она находится, и сколько людей вокруг. Я не замечал у нее никакого интереса к моему предмету, тем не менее, стоило мне ее вызвать, как она всегда оказывалась готова. Как же я ее ненавидел! Но годы преподавательской работы научили меня сдерживать и свой темперамент, и язык. Тем более, что Акеми надолго в аудитории не задерживалась. Едва я отпускал группу, как она выскальзывала за дверь. В этот день, около месяца назад, все было иначе. С самого утра у меня ужасно болела голова. Весь день лил дождь, я забыл зонт, и перспектива возвращаться домой и вымокнуть до нитки не прибавляла градусов к настроению. Я едва дотерпел до конца занятий - казалось одно неосторожное движение и моя голова просто лопнет, как стеклянный бокал. Отпустив группу я уже предвкушал, как выпью обезболивающее и прилягу на диванчик в учительской, как заметил стоящую у дверей девушку.  — Вы что-то хотите, Хосино?  — Профессор, вы не могли бы объяснить мне одно место в последней задаче? Я никак не могу понять, как получился результат. Я сдерживался из последних сил. Мне и так хреново, а тут еще эта! Еле подавив рвущийся из груди рык, я ответил:  — Простите, Хосино, но… я ужасно себя чувствую, голова просто раскалывается. Подойдите ко мне завтра, пожалуйста.  — Знаете, Тацуми-сан, есть одно просто чудодейственное средство от головной боли… — проговорила она, закрывая дверь на замок.  — Что вы делаете? — я глядел на нее во все глаза, изумляясь подобной наглости.  — Ничего. Просто хочу помочь вам, профессор... — Усмехаясь, она подошла ко мне и решительно схватилась за застежку брюк.  — Прекратите! — Я попытался оторвать ее руку от застежки, словно загипнотизированный глядя в бесстыжие глаза. Надо сказать, что сила в этих тоненьких пальчиках была отнюдь не маленькая, поэтому пока я боролся с одной женской ручкой, вторая не менее цепко уцепилась за мой галстук. А дальше… эта бестия втянула меня в один из самых безумных поцелуев в моей жизни. *********************************************** Не надо думать, что я тупой. Я все понимаю. С Акеми у меня нет совершенно ничего общего, кроме животного, дикого секса. Абсолютно ничего: будущего, интересов или… Вообще ничего! Да и, откровенно говоря, я и не хочу ничего иметь. Это повергает меня в ужас. Ранее такую бурю сексуальных эмоций во мне будил только один человек, и кроме него никто не был на это способен. А еще… все дело в том, что… вся моя жизнь мне немного приелась. Ничего не происходит, ничего не меняется из года в год. Хосино - словно свежая струя, какой-то дикий адреналин. С ней я чувствую себя на острие, молодым… свободным. Понимаю, что это звучит просто смешно. Но если честно, я устал. Я устал от всех обязательств, устал от того, что никогда не жил сам по себе, и для себя. Дело не в том, что мне бы этого хотелось. В пору моей юности я, наверное, только и выжил благодаря возложенным на меня обязанностям и долгу, иначе бы я совсем сошел с ума. Но с возрастом я все чаще и чаще начал задумываться о том, как бы я мог взрослеть, если бы мама была жива, а отец не отдалился от нас. Каким бы я был? Какие бы у меня были друзья? Был бы я таким же, или иным? И вот, мне сорок, я совсем взрослый, если не сказать старый, мне уже больше ничего не светит, кроме того, что уже есть. Для молодежи я — динозавр, да и поздно уже меняться. И тут… появляется эта Хосино. Я не узнаю себя, я совсем другой, я делаю то, чего сам от себя не ожидал… но я не хочу терять и того, что имею. Пару раз я просыпался в холодном поту, трясясь от страха, что Моринага обо всем узнает. Что вообще все узнают обо мне и Акеми, что все вскроется. Я в ужасе, и в тоже время, какая-то маленькая часть меня хочет, чтобы это выплыло наружу. О, Ками! Не знаю, что делать. Я просто не в силах все это прекратить... Прямо зависимость какая-то! Я запутался…