Химеры: сны и чудовища

Фонарик замигал и погас, но Джимми этого не заметил. Он продолжал стискивать ручку фонарика потной ладонью, как будто это было оружие, непроизвольно выставляя его перед собой. «Я не должен был лезть сюда», – в который раз за последние полчаса подумал Джимми. «Ни на спор, никак. Это плохое, плохое место». Он так и стоял в дверях комнаты, неспособный сделать вперёд больше ни шага, ни убежать не мог. Как и отвести глаз от предмета, стоящего посреди комнаты. Это была большая, просторная клетка, скорее даже вольер. В таких держали птиц – попугаев, воронов, соек и других – Джимми видел в зоопарке. Но то, что сидело в вольере, птицей не являлось. Вернее, являлось ею лишь наполовину. В бледно-голубом освещении ламп дневного света металось вспугнутое появлением и первым коротким вскриком Джимми существо. Оно неуклюже, хаотично перебирало ногами, слишком слабыми для массивного тела, цеплялось птичьими ногами за подстилку и бессильно, истерично взмахивало бесполезными крыльями, годными только на то, чтобы поднимать в воздух перья, устилающие дно вольера. Туловище, принадлежавшее какой-то крупной птице, может быть, орлану – «Когда-то принадлежавшее», – с ужасом подумал Джимми, – было увенчано человеческой головой. Голова принадлежала женщине – «Когда-то принадлежала». Джимми смотрел на вздувшиеся покрасневшие швы, чётко отделяющие туловище и часть шеи птицы от основания шеи человека. На рот, широко, но беззвучно открывающийся и закрывающийся. На глаза, в которых не осталось ничего человеческого, наполненные лишь ужасом и страданием. А хуже всего – если могло быть в этом всём что-то лучше – были два обвисших, сморщенных мешочка плоти, неровными стежками пришитые к груди птицы. В них, совершенно точно мёртвых, Джимми узнал женские груди. Наконец Джимми смог оторвать от вольера взгляд. Его вырвало, скручивая болезненной судорогой, от запаха птичьего помёта и гниющих перьев, от вида несчастной твари и от нежелания мозга понимать осознавать, что здесь произошло. Выплеснув из себя оцепенение вместе со рвотой, Джимми понял, что может двигаться. Бежать, бежать, бежать – забилась в голове спасительная мысль. Не глядя на вольер, стараясь не слышать хлопанья огромных крыльев, Джимми развернулся и побежал, не разбирая дороги.