Когда улыбаются звёзды

Вышел, наконец, Диего – самый красивый мальчик в восьмых классах. В расстегнутой кожаной куртке, как обычно с растрепанными, чуть вьющимися каштановыми волосами, он сразу же оценил ситуацию и остроумно выдал: – Если бы я был Сашей Зверевым, то сказал бы: «Звезда в шоке». Все умолкли в ожидании реакции, но ее не последовало, Руджеро с непроницаемым видом лишь спросил: – Еще что-то? – Ой, иди, Паскарелли, – отмахнулась Лера, – дурак какой-то деревянный! Не принимавшая участия в их нападках Лара захлопнула записную книжку и проворчала: – Пошли, пока Валерия еще на кого-нибудь не накинулась. Рудж ушел, а Толстик заявил: – Не нравится мне этот парень, на сумасшедшего похож, вот я вчера репортаж смотрел… – Хватит! – в один голос заорали на него Лара с Лерой. Алекс обиженно умолк. – Ну и фиг с вами! Мечи взяла Диего под руку и чуть отстала от остальных. – Встретимся сегодня? – взволнованно спросил парень. – Может быть, – уклончиво ответила она. Ответ его не устроил, она заметила это по сошедшимися на переносице бровям. – А почему так неопределенно? – с ноткой возмущения произнес он, подозрительно косясь на нее. Она терпеть не могла, когда ее пытались заставить давать обещания и принуждали к чему-то, поэтому резче, чем собиралась, Мечи бросила: – Помимо тебя, у меня есть и дела. – Какие же это? – Разные. Диего разочарованно цокнул языком и буркнул: – Как знаешь.   Обиженного безразличия она так же не переваривала, но от упреков воздержалась. Лара, которая жила в одном доме с Толстяком, распрощались, условившись с ней, как обычно, созвониться, Валерия же подождала, пока Мечи холодно попрощается с Диего, чтобы не идти домой в одиночестве. Мечи еще издалека увидела одетую как пугало сестру, поэтому быстро влетела в парадную, понадеявшись, что Мартина ее не увидела. Да и куда ей, ведь рядом, по обычаю, шли какие-то бездомные псины и сестру не волновало ничего на свете, кроме этих больных грязных существ. Дома Мерседес первым делом подошла в своей комнате к окну, где стояла большая высокая клетка с ее любимым попугаем. – Привет, Маркус, – поприветствовала она покачивающуюся на жердочке птицу. Попугай спрыгнул с жердочки и забрался по прутьям клетки на самый верх. – Ме - рседес… Ме - рседес… – заголосил Маркус, просовывая большой клюв между прутьями. Этого длиннохвостого сине-желтого ара ей подарили родители на пятилетие. Они, конечно, хотели, чтобы Тини тоже играла с попугаем, но Мечи никому не позволяла с ним общаться – это был только ее любимец. – Как ты тут? – открывая дверцу и позволяя Маркусу выбраться из клетки по своей руке, ласково спросила она. Попугай взобрался к ней на плечо и прижался клювом к щеке. Так он показывал свою любовь. Она души в нем не чаяла, не могла надолго уходить из дома, боясь, что Маркус заскучает, все карманные деньги тратила на него. Чего только не было в огромной клетке с нее ростом: лазилки, качели, растения, самая настоящая коряга, удобные кормушки, несколько поилок, зеркала, в которые так любил глядеться Маркус, купалка, где он с удовольствием плескался, множество подвешенных блестящих шариков, игрушек, даже красивый домик с белыми окошечками. Эту клетку несколько лет назад ей привез дядя из-за границы, пришлось вынести из комнаты кресло, чтобы уместить ее возле окна, откуда открывался попугаю вид на их дворик. На дно клетки она насыпала морской песок с запахом лимона или мяты, а стену поклеила фотообоями с изображением джунглей, чтобы любимец хоть немножко мог почувствовать себя в своей стихии. Для этого же на полу в большой кадке росла пальма, а по шкафам расставлены горшки с цветами. На полке над столом стояло множество книг о том, как нужно ухаживать за попугаями, а с люстры свисали качели со съедобной жердочкой. – Мер - седес, – повторил Маркус, топчась у нее на плече. Мечи погладила попугая по белой в черную крапинку щечке. – Хороший мой, – проворковала она, швыряя на кровать сумочку, – ну рассказывай, чем занимался? Попугай смотрел на нее не мигая. – Чем Маркус занимался? На качельках качался, да? Маркус открыл клюв, издал журчащий звук и выговорил: – Летал… да… летал, Ме - рседес. Хорошая пти-ца… летал. Она рассмеялась. Ей долго не удавалось научить его говорить, но постепенно он заговорил. Сперва, около года, говорил одно единственное слово «сыр», а потом к нему прибавились и другие: «кот», «рис», «рот». Ее имя он начал четко произносить лишь спустя четыре года, а свое через шесть. Теперь он уже знал много слов и любил поговорить, с ней или с телевизором. В дверь раздался стук. – Саша, ты есть будешь? – донесся голос сестры. – Буду, – сердито крикнула она, нехотя пересаживая Маркуса на жердочку сверху клетки. – Я уже подогрела суп, – не уходила Тини. – Да иду я, иду! Послышались шаги, сестра ушла на кухню, а она быстро переоделась в шелковый халатик. – Сердобольная какая, – проворчала Мечи, – тоже мне, госпожа Благородство и Всепрощение. – Она посмотрела на попугая. – Вот сейчас пойду и скажу ей, чтобы научилась нормально одеваться и прекратила ходить по помойкам с этими грязными заразными кошками-собаками. Маркус взлетел с жердочки и повис вниз головой на качелях, откуда перебрался на люстру. Мечи непроизвольно улыбнулась. Прежде чем выйти из комнаты, она пообещала: – Я быстренько, а потом мы с тобой что-нибудь поделаем!