«Комплексы» Part one
Размытые движения одурманенных алкоголем тел, шум многоголосой толпы и бьющий по вискам бит. Ни одного знакомого в округе, лишь неизвестные раскрашенные змеи и безликие обладатели тестостерона со звенящими яйцами. Главное, что здесь он никому не известен, его никто не видит и не хочет узнавать. Отличное начало вечера после столь безумного дня Первая бутылка соджу была опустошена им за каких-то полчаса выедания собственных мозгов раздражающими и такими пугающими мыслями. Перед закрытыми глазами — улыбающийся мальчишка, на устах — выжженное на подкорке сознания имя. Но он продолжал пить, заливая пробудившийся закостенелый страх. Можно считать, что я опоздал?.. А чего, собственно, он хотел? Чего добивался своим бездействием?.. Действительно, теперь уже поздно. Взрослый Ким Намджун, что впервые встретил вокалиста ещё будучи пятнадцатилетним энтузиастом, заставил несостоявшегося актёра потерять уверенность в собственной ориентации. За три года времён трейни о многом пришлось думать, искать ответы внутри себя и… Ни черта не находить. Всё пошло по пизде от этих красивых ямочек на щеках и сурового взгляда при читке остроумного текста. Ким Сокджин был покорён парнем, что младше него на два года. Покорить его — покорили, а что делать со всеми возникшими чувствами — никто так и не сказал. Грёбаный Намджун, ёбнутый директор, дебильная группа, блядский Пак Чимин! Старшего мэмбера потряхивало от сдерживаемого смеха. Пускай за барной стойкой на него практически никто не обращал внимания из-за громкой музыки и орущей толпы, но сдерживать себя уже вошло в привычку. Бояться самого себя тоже вошло в привычку Он ненавидел покорность страху, боязнь собственной неправильности, ненормальности. Влюбиться в лидера группы оказалось так легко, только вот принять эти чувства до сих пор слишком сложно. И со второй бутылки соджу сложно, и с третьей… Нахрена своевольному Намджуну такая размазня? Ха-ха, Джин, только послушай самого себя! Ты ещё на что-то надеешься, хоть и не имеешь на это права! Ах-хах!.. Ха-ха… Мысли путались, сдерживать истерический смех становилось всё сложнее. Он устал от этих чувств, от которых невозможно избавиться. Джин уже пробовал, он знает… И даже попытка встречаться с девушкой, что подходила ему по всем параметрам — да и готовила, к слову, просто божественно! — провалилась с выворачивающим наизнанку душу скандалом. Она нравилась ему, такая правильная и послушная, а он был зациклен лишь на том, что у Намджуна улыбка гораздо привлекательнее и руки властные. А ещё ладони у него большие, пальцы аккуратные, длинные, сильные. И прямой взгляд темных глаз пробирает до дрожи в коленях. И бас с рычащими нотками оседает томлением в паху, мурашками расползаясь по коже… Я ебанулся… Окончательно и бесповоротно ебанулся… Заказанное немногим позже пиво совершенно не ощущалось на языке. Да вокалисту особо и ненужно было его ощущать, лишь бы залить в себя ещё что-нибудь столь отвратительное, как и все его неправильные чувства. Разве можно так просто влюбиться?.. Видимо, можно. Алкоголь дал о себе знать тошнотой и головокружением — Джин даже не ужинал, когда незаметно покинул общежитие ради простой прогулки для «немного проветриться». Как парень в итоге оказался на Хондэ — уже не помнил. Было всё равно на то, куда понесли его ноги, лишь бы подальше от родных лиц, от настороженного взгляда лидера и тяжелого — менеджера. Ким чувствовал приближение очередного изменения в своих привычных серых буднях айдола, наполненных всевозможными тренировками, плясками и пением, но не юношеством. Ничто человеческое исполнителям корейской эстрады не чуждо, как и желания плоти: дрочить на порнуху в студии уже осточертело. Только вот вряд ли ему удастся облегчить эту ношу побегом от реальности. Все равно кроме Намджуна никто так и не смог заинтересовать широкоплечего Кима в сексуальном плане. От подобного осознания хотелось погрузиться в бочку с пивом и захлебнуться им, ища спасение в алкоголе. Глупо? Не то слово. Трусливо? Хотя бы в этом Сокджин не врал самому себе. Мысли окончательно спутались в шерстяной клубок ближе к трём часам ночи. На улице прогуливались пьяные парочки и компании веселящихся студентов, а Джин всё шел по Хондэ и не мог стереть образ внимательно изучающего его высокого брюнета. От этого взгляда хотелось во всём признаться, даже в том, о чём думать было стыдно, но… Если всё так и будет продолжаться, то мне ничего не останется кроме любования тобой на сцене. Буду завидовать Чимин-ши, что видел твоё искаженное страстью лицо, что целовал твои губы, что получил от тебя столь бесценное внимание. Буду молча завидовать и терпеть. Как это делал раньше, как это буду делать до тех пор, пока чувства не угаснут…***
Утром всё шло по привычному сценарию: приготовление завтрака с помощником в лице Чимина, обмен пожеланиями с добрым утром, обсуждение расписания на очередной будний день, стариковские шуточки и улыбка… Тянуть губы в стороны и играть роль добродушного хёна казалось мучительно сложно, но Сокджин старался. Он не хотел показывать ту бурю эмоций, что после ночной вылазки в бар не утихла — чувства утонули в хмеле лишь для того, чтобы вернуться на место вкупе с головной болью. Не то чтобы старший вокалист часто и много пил. Просто он знаком с таким понятием, как «топить любовь в алкоголе». Его родной брат являлся отличным примером в этом вопросе, а реакция родителей — приказом держать себя в рамках приличия. До прослушивания в BigHit он мечтал лишь о карьере актёра, желая как можно скорее доказать семье, что чего-то стоит, что способен на большее… А с момента становления трейни и знакомства с Намджуном это желание лишь усилилось. Потому что неуклюжий рэпер пробудил в нём что-то, разжег слабую искру энтузиазма до размеров костра, полыхающего в душе вечным огнём. А песня «No more Dream» стала для него стартом в познании пределов своих возможностей. Возможно, не будь Сокджин настолько поглощён новыми целями, то попросту сорвался бы, выплеснув накопившиеся эмоции на ничего не подозревающего лидера. Будто ему мало собственных проблем И наблюдавший за столь жалкими потугами Чимин не добавлял спокойствия вокалисту. В его глазах читалось понимание, а грустная улыбка раздражала неподдельной искренностью. С Паком было сложно. Этот семнадцатилетний мальчишка с детским лицом и взрослым телом пугал его, параллельно пробуждая интерес. Чем младший менеджер был лучше самого Сокджина? Да, шатен мог похвастаться гибкостью и красивой внешностью, но разве у самого Кима внешность хуже?.. Вспомни о своих комплексах, идиот Уродливые, кривые, узловатые пальцы. Конечно же, что может быть привлекательного в обладателе таких закорючек? А у Чимина хоть и маленькие пальчики, но такие аккуратные, милые, пухленькие, сродни детским, но таким мягким и нежным. А Намджун любит всё миленькое и маленькое, старший мэмбер прекрасно знал об этом. Два:ноль, Пак Чимин, твоя взяла — Хённим, твой кофе, — крайняя степень уважения, как в словах, так и в поступках. Менеджер ходил за лидером хвостиком, пристально наблюдая за тем, как тот работает, пишет лирику к будущим трекам, как выпячивает подбородок в очередных тяжких думах. — Рэп Мони-хён, а как переводится эта строчка? Зря Сокджин пришёл в студию после отбоя. Да и зачем, к слову, он припёрся сюда? Чтобы убедиться в том, что Намджун не разложил шатена на диване и не вбивался в него с особым остервенением? Или чтобы, наоборот, убедиться в неутешительной истине и порвать тонкую ниточку надежды раз и навсегда? — Джин-хён, тебе принести кофе? — заботливо спросил Пак, не знавший о том, что старший мэмбер нагрянет в студию для отдыха от взбалмошных Хосока и Тэхёна, что-то снова на пару чудивших. — Или чаю? — Кофе, — выдавил из себя вокалист, понурив взгляд. Смотреть на понимающую улыбку Чимина не было никаких сил. Шатен почти бесшумно исчез за дверью, оставив двух Кимов наедине друг с другом. Было неловко от осознания того, что объект обожания, возможно, не желает находиться с ним в одном помещении. Что слишком заботливый Сокджин мог надоесть своей опекой, лишним вниманием, желанием помочь… Что прервал рэпера и контрактника от «более важных дел». Но Намджун не спешил выставлять его за дверь, не хмурился и не бросал в сторону вокалиста недовольные взгляды. Лидер спокойно пил кофе, улыбаясь уголками губ, и думал о чём-то своём. О чём-то приятном. О Пак Чимине, не так ли? Жгучая ревность и бессилие играли с Джином злую шутку, выписывая на натянутых нервах особо извращенный танец, заставляя старшего мэмбера с силой сжимать кулаки и кусать пухлые губы. Чего он пытался добиться своим приходом? Что хотел узнать, да и узнает ли? Бесполезно. Жалко. Ненормально — Не устал, хён? — тихо спросил Намджун, откинувшись на спинку компьютерного кресла. Лицо его было таким расслабленным сейчас, как никогда прежде за последние полтора-два года. — Устал, — не стал лгать Сокджин, с тяжелым вздохом развалившись на диване. — Ничего, директор Бан обещал несколько выходных после камбэка и всех сопутствующих мероприятий. К октябрю уже можно будет расслабиться, — согласное мычание и они вновь молчат каждый о своём, разворачиваясь в сторону насущных проблем. Вместо тишины — клацанье кнопок клавиатуры. Лидер сосредоточился на сочинении лирики, а для вокалиста сама эта ситуация — лирика. Он валялся на диване и следил за напряженным юношей, которого девятым валом крыло вдохновение. Он прислушивался к редкому бурчанию рэпера, к его шумным вдохам и выдохам, к выстукиванию бита по столешнице. Затем хён пересел на стул неподалёку от рабочего стола, чтобы уткнуться лицом в экран смартфона, периодически кидая жадные взгляды на тонкие пальцы брюнета, на дорожки вен, оплетавших сильные руки, на выпяченный вперёд подбородок, на слегка нахмуренные брови. На Намджуна. Он впитывал этот образ погруженного в собственный мир лидера и не мог насытиться им. Пускай я не могу тебе признаться, но ведь наблюдать за тобой мне никто не запретит Тихий приход Чимина не был бы замечен парнями, если бы не чих менеджера. Шатен шмыгнул носом и передал стакан кофе вокалисту, падая на диван. — Холодает, — заметил мальчишка, передёрнув плечами. — Надо бы проверить теплые вещи у всех участников группы. — Мне Сокджин-хён в прошлом году на день рождения свитер подарил, — с улыбкой произнёс лидер, отчего у старшего Кима сердце болезненно сжалось и кровь прилила не только к щекам, но и к ушам. — Да и вообще вещей много. Стоит проверить гардероб Шуги-хёна и макнэ-лайна. Той осенью Седжин-хён чуть ли сам гардероб мелким не подбирал… Тогда ушёл седьмой участник группы, и они очень были подавлены этим фактом, так что… Простите, просто вспомнилось. Намджун не любил говорить о бывших участниках. На то было несколько причин, о коих практически все мэмберы BTS знали не понаслышке, испытывая схожие чувства. Но у рэпера имелись обострённые лидерские качества, что не давали ему спокойно перенести уход людей, по крупицам забравших с собой уверенность брюнета. Сегодня же он вспомнил о последнем участнике. Вспомнил, расстроился, но не замкнулся в себе, как бывало раньше. После разговора с Чимином он принял решение — не только ради группы, но и ради себя пора измениться в лучшую сторону, пора смириться с внутренними демонами, что являются частью него самого. Джин же был другим. В нём не было столько сил, чтобы взглянуть страхам в лицо, чтобы признаться в их наличии близким людям, чтобы перестать бояться. Оттого это странное смирение лидера лишь пугало вокалиста, наталкивая на мысли о том, что его тонсен продолжает ломать пресловутые рамки ради внутреннего роста. А он все ещё стоял на месте. — Хорошо, Намджуни-хён, я постараюсь решить вопрос с Юнги-хёном, Тэхён-ши и Чонгук-и. — О Юнги-ши можешь не волноваться, — совершив глоток кофе, старший мэмбер привёл мысли в порядок и вполне тепло улыбнулся. — Думаю, ему с гардеробом поможет Хосок-ши, как и в прошлом году. — Хорошо, хён, спасибо за информацию, — Чимину же не приходилось прилагать лишние усилия для поддержания образа дружелюбного менеджера. Он привык улыбаться при самом отвратном настроении, привык быть светлой версией себя, существовавшей где-то глубоко внутри. Ему было необходимо придерживаться этой роли, что, как он считал, уже никогда не перерастёт в нечто большее, нежели поверхностное амплуа. Переведя взгляд на погрузившегося в перечитывание лирики лидера, менеджер внезапно предложил: — Джин-хён, пойдём в общежитие? Рэп Мони-хён, наверное, очень занят, да и проследить за мелкими не помешает. Вокалист понял. Осознал, что с ним хотят поговорить наедине, без лишних ушей и очевидцев. С Паком отвратительно сложно Чимин вёл себя со старшим мэмбером, как и со всеми участниками группы: как обычный сожитель, друг, хён или тонсен. Как человек, что почти был близок каждому и при этом далеким для всех. Шатен не указывал на промахи вокалиста в хореографии, не смеялся над его неповоротливостью. Даже не обращал внимание на эти страшные в своей кривизне пальцы. С Паком чертовски сложно Тонсен не смотрел на него свысока своей должности и не отвешивал похабные шуточки, придерживаясь удобной для всех роли. Но Ким видел в нём страшную тоску, скрытую от чужих глаз боль, почти кожей чувствовал внутреннюю борьбу подростка. Подросток… Он ведь всего лишь подросток А Чимин устал искать подходящий случай для столь необходимого разговора. И опять эта пресловутая «необходимость». Без неё невозможно существовать, не то что просто жить. Глубоко вдохнув и выдохнув холодный воздух, юноша сунул замерзшие руки в карманы ветровки, сворачивая в тот самый сквер, в котором однажды состоялся разговор с лидером. Как символично — Я решил признаться кое в чём, — опускаясь на скамейку под ближайшим рабочим фонарным столбом, осторожно произнёс тонсен, похлопав ладонью рядом с собой. — Скорее всего, это надолго, так что присядь, хён. Возможно, будь вокалист более трусливым, то он бы уже сбежал в общежитие, проклиная Пака на все лады. Но он слишком явно осознавал серьезность будущей беседы, оттого безмолвно опустился на предложенное место, ежась от осеннего ветерка. Толстовка не дарила того тепла, которого всеми фибрами души хотелось прямо сейчас. Человеческого тепла. — Надеюсь, это не касается твоих обязанностей? — стараясь говорить как можно беззаботнее, поинтересовался Ким. — Касается, — не стал врать тот, прекрасно зная, что сейчас ложь ему не помощница. — Ты будешь следующим, Сокджин-хён… От столь простой истины внутри всё сжалось, а разум в миг перестал соображать. Мнимые шестерёнки прокручивали слова Пака раз за разом, но вокалист так ни к чему и не пришёл. — Я понимаю твоё состояние, — не глядя на впавшего в ступор собеседника, продолжил менеджер. — Но лучше обсудить это заранее, а не бросаться в омут с головой. Я не хочу, чтобы ты ненавидел меня после всего того, что должно случиться. — Чимин-ши, я не хочу спать с тобой, — на грани шепота пробормотал Сокджин, стараясь не смотреть на вздрогнувшего подростка. — Не хочу. Я… Я люблю одного человека. И не хочу портить свои отношения с ним. — Невозможно испортить то, чего нет, хён, — спокойно заметил шатен. — Особенно подобными играми в молчанку. Ты уже взрослый, совершеннолетний парень, хён. Если ты не пойдёшь на встречу чувствам, то тот человек так и не узнает о них. — Они не нужны ему, — грустно улыбнулся широкоплечий мэмбер, сгибая и разгибая крючковатые пальцы. В них он видел всего себя: длинного, тонкого и такого неправильного. — Зачем кому-то чувства человека того же пола? Это лишнее. Так не должно быть. — И подобные рассуждения, по-твоему, помогут тебе избавиться от вспыхнувших чувств, хён? — Нет, — задумавшись, прошептал Ким. Ему вообще ничто не поможет в борьбе с влюбленностью. Ему никто не поможет покончить с любовью к Намджуну. Он бессилен в собственных чувствах. — Но и признаться я не смогу. Им обоим требовалось время, чтобы подумать. Время, которого ни у одного из них не было. Не могло быть и речи о личной жизни, о пристрастиях, не связанных с их профессиями. Они жили для того, чтобы радовать фанатов. Сокджин существовал ради любви фанбазы, Чимин же продолжал дышать ради шестерых проблемных парней. Первому бы погрузиться на дно выжигающих его чувств. Второму бы в последний раз затянуться сигаретой из пачки Шуги-хёна. И обоим бы перестать чувствовать давление со всех сторон. Особенно изнутри. — У меня по контракту прописано условие: четыре разных партнёра в течение месяца. Если кто-либо из хёнов откажется, то мне придётся взять в обиход одного из макнэ-лайна, — надавил на больное Чимин. — Я не хочу принуждать кого-либо… Но у меня нет выбора. Именно поэтому я решил поговорить с тобой обо всём откровенно. Мне пока что некому доверять, но очень хочется. — А Намджун-ши? — покраснев от неловкости, пробурчал вокалист. — Рэп Мони-хён лишь на год старше меня, — вполне искренне улыбнулся менеджер, медленно протянув ладонь к рукам старшего мэмбера. Он придвинулся поближе, чтобы с удобством обхватить длинные пальцы хёна, согревая их своим теплом. — Ему и самому сложно со всем справляться, он точно также мечтает о поддержке и доверии. И мы оба нуждаемся в тебе, Сокджин-хён. Оцепенев от смешанных чувств, вокалист не сдвинулся с места и не отдернул руку, тайно радуясь от получаемого тепла. В голове роились вопросы: правильно ли он поступает, позволяя Чимину прикасаться к себе? Правильно ли он поступал все эти годы, разделяя внимание на каждого мэмбера в равной степени? Правильно ли он поступит, если продолжит глушить эти чувства? И при взгляде во всезнающие глаза визави парень внезапно всё понял. Он потеряет гораздо больше, если не сдвинется с мёртвой точки прямо сейчас