***
С Паком было опасно. Его слишком много, он был везде, от него нереально было скрыться. Единственное, что радовало Шугу — внимание мальчишки предназначалось не ему. Но в противовес этой малозначительной радости выступала еле скрываемая ревность. Эта шлюха по контракту цеплялась к главному танцору их группы и получала в ответ широкую улыбку. А ведь когда-то давно подобной демонстрации ранее скованных брекетами зубов награждался только он — Мин Юнги. Но ныне всё иначе: они друг другу только мэмберы и хорошие друзья, не больше и не меньше. — Станцуй со мной, Чимин-а! — Чон грациозно скакал вокруг засомневавшегося в себе менеджера. — Ну давай, пока время есть, Чимин-а-а-а-а! — Только немного, — сдался Пак, очаровательно улыбаясь визави. Шатен никогда ранее не танцевал на общей практике группы, дурачась лишь в пределах общежития и крайне редко составляя компанию Хосоку наедине в танцевальной комнате. Сейчас же то ли настроение у него было подходящее, то ли просто устал отказывать настойчивому Хоби, что повлекло за собой заинтересованные взгляды остальных участников группы. — Five, six, seven, eight, — под начавшийся бит главный танцор встал в стойку, после чего перешел к первой связке движений. Подхватив ритм, Чимин умело подстроился под импровизацию хёна, вступая в некий баттл. Чтобы сильно не отходить от общего концепта их небольшого выступления, оба придерживались стиля поппинг, что выглядело весьма забавно от одетого в рубашку и брюки тонсена. Но мэмберы BTS вынуждены были признать наличие у менеджера таланта к танцам и недурной пластики. При смене композиции на смартфоне Хосока, к дуэту присоединился макнэ, будучи охваченным новым приливом сил. Постепенно оттачивание имеющихся умений переросло в дурачество, во время которого младший Чон корчил рожицы и вообще выступал в роли клоуна, вызывая смех практически у каждого участника группы. Кроме, конечно же, мрачного Юнги Старший рэпер сидел на полу и подпирал спиной стену, всё своё внимание уделяя одному лишь Хосоку. Человеку, с которым у него могли сложиться отношения, но доверие которого он просрал. В этом была лишь его вина. Потому что он оказался слишком гордым и властным, чтобы уступить роль доминанта в постели. А Хоби не мог представить себя в роли пассива, оттого все их лобызания сошли на нет, растворившись в повседневной суете и подготовке к дебюту. Они не расставались, так как и не начинали встречаться. Они просто вернулись к тем временам, когда присматривались друг к другу. Когда им ещё нечего было терять кроме самих себя. Сейчас всё было иначе. Они были уже другими. Они не были самими собой Но рядом с Паком танцор расслаблялся, смеялся искренне и даже позволял себе заплакать, расстраиваясь собственным неудачам. Он показывал настоящего себя не ему, Мин Юнги, а этому долговому контрактнику. Этой шлюхе Шуга ненавидел Чимина. За его добрую улыбку, за внушающий доверие взгляд, за его присутствие в их жизни. За всё то, что он делал с ними. За привнесённые в их размеренную жизнь изменения. За чувство безысходности перед новым витком судьбы. Потому что одно дело плыть по течению, а другое — грести против оного. А Пак был тем самым веслом, которое попало в чужие руки и рассекало волны, вытаскивая пассажиров тонущего судёнышка на берег. Юнги же хотел утонуть. Эгоистично, безрассудно и со всеми. — Дети, хватит баловаться, — отключив смартфон Хосока от колонок, строго отчитал парней хореограф. — Если некуда девать энергию, то лучше бы отрабатывали движения. Чонгук-ши, тебя это тоже касается. Чимин-а, персональное задание: менеджер Ли просил забрать костюмы из химчистки — остальным сотрудникам из стаффа некогда. И включи, наконец, свой телефон! Ох уж эти дети… Пак судорожно стал шарить по карманам, после чего, скомкано попрощавшись со всеми, выбежал из комнаты практики, прихватив валявшуюся на полу куртку. С его уходом часы практики потеряли прежний окрас, оставив вместо праздного настроения мрачную сосредоточенность. Сама по себе заглавная песня не являлась оплотом безмерного счастья и радужных мечтаний о несбыточном. Им требовалась дисциплина, чтобы показать глубину поднятой социальной темы в лирике. Поэтому Шуга был крайне рад отсутствию убежавшего по делам шатена — меньше мороки по пустякам. Только вот остальные мэмберы не разделяли его довольного жизнью настроения, демонстрируя учителю полную потерю интереса к проводимой репетиции. Что этот мальчишка сделал с нами?***
— Прости, Хоби-хён, — пытаясь отдышаться после прогона хореографии к трекам из первого альбома BTS, менеджер опустился на пол, повернув голову в сторону распластавшегося звёздочкой Чона. Пак и не думал, что по окончанию трудового дня с разъездами по Сеулу (и поиском той самой химчистки, адрес которой менеджер Ли указал неправильно в сообщении) его заставят танцевать. — За что? — весело спросил Хосок, также повернув голову в сторону тонсена. — За то, что не могу просто быть твоим другом, — в голосе шатена смешалась печаль с широкой улыбкой. Шуга не видел лица танцора, но повисшая тишина в комнате практики ни к чему хорошему не могла привести разбушевавшуюся фантазию. Притаившись за приоткрытой дверью нужного помещения, рэпер застыл, внимательно вслушиваясь в чужой разговор. Тяжелое дыхание двух парней сплелось в унисон, медленно выравниваясь, но Юнги хотел услышать ответ, а не итоги поднимавшейся и опускавшейся диафрагмы. — Что ты имеешь в виду, Чимин-а? — прикинувшись дурачком, как обычно делал весьма сообразительный Тэхён, наивно спросил Чон. — Мне произнести это вслух? — добавив в голос толику томности, задался вопросом Пак. Но, не получив какого-либо ответа, почти шепотом произнёс: — Мы не сможем быть друзьями после того, как переспим… — Моя очередь? — обреченный выдох. — Да. Судорожно втянув воздух сквозь сцепленные зубы, Юнги шагнул назад. Затем сделал ещё шаг, и ещё один, пока не врезался в стену тускло освещенного коридора. Рэпер погрузился в свои мысли, выслушивая ехидные замечания внутреннего голоса, твердившего ему, что теперь точно конец. Ты опоздал, парень, сам же отказался от того, что без сомнений предложил ему другой Его руки вновь затряслись, а перед глазами всё плыло. Он хотел убежать отсюда, спрятаться в студии и погрузиться с головой в новый порыв вдохновения, лишь бы не думать о Хосоке прямо сейчас. Лишь бы не представлять его широкую улыбку и не слышать эфемерное согласие. Лишь бы не видеть перед собой обнаженное тело некогда любимого человека, которого касались чужие руки, которого целовали пухлые губы, которого ублажала эта шлюха. Этот Пак-блядь-Чимин Что-то сломалось в нём, прорвало эмоциональную плотину, сметая на своём пути всё живое. Юнги был готов ворваться в комнату практики, схватить менеджера за грудки и вытащить на сцену в старом клубе времён андеграунда. Под свет софитов, под несмолкаемый крик толпы, под сотни взглядов ненавидящих тебя людей, под давление самокритики и невыносимое течение замедленного в слоумо времени. Чтобы он понял, что здесь ему не место. Что его тут никто не ждал, что ему не рады. Так, как не рады и самому Мин Юнги на сцене. Почему этот мальчишка не понимает? Почему продолжает играть эту чёртову роль?! Из ступора его вывел заигравший с самого начала заглавный трек нового альбома, тем самым приведя в чувства. Сжав кулаки до побелевших костяшек, старший рэпер резко развернулся в сторону выхода на лестничную площадку и молниеносно покинул здание. Ему нужно было уйти, исчезнуть, пока он не натворил дел. Пока не устроил драку с человеком, что вправе будет судиться с ним. Потому что он не просто долговой контрактник. Он прикрывающаяся должностью младшего менеджера беспринципная шлюха. Хотя… Какие принципы могут быть у шлюхи?***
Лидер молча взирал на своего нежданного гостя в студии далеко за полночь. Этот «визитёр» также безмолвно развалился на диване, осушая одну банку пива за другой, при этом абсолютно не пьянея. Намджун знал, что напиться старший рэпер мог только после двух бутылок соджу, так как корейское водянистое пиво имело низкий градус и больше походило на противный по вкусу лимонад. И чего ему не спится? Или не спиться? Джин-хён бы посмеялся над таким каламбуром — Нам надо поговорить, — всё-таки выдавил из себя Шуга, откидывая тяжелую голову на спинку дивана. Со вздохом отложив наушники в сторону, Ким вопросительно приподнял одну бровь, дав тем самым негласное разрешение на начало беседы. В эту секунду Мин пожалел о том, что не заставил себя дойти до автомата с кофе и не купил по баночке бодрящего напитка для столь внезапного разговора. Ну да, алкоголь ведь лучший друг для любой компании… О чём я только думал? — Ты уже поднимал тему о долговом контрактнике до его переезда в наше общежитие, — бросив опустошенную алюминиевую банку в урну, как при трёхочковом в баскетболе, Юнги тут же засунул холодные руки в карманы куртки. — Но мы так и не решили, что будем делать с его обязанностями секс-партнёра. — Хён, здесь нечего решать, — нахмурившись, спокойно заметил лидер, вновь отворачиваясь к монитору стационарного компьютера. — Он уже начал исполнение этого пункта. И я не буду утаивать того факта, что стал первым. Ты же сам прекрасно знаешь о моём отношении к нетрадиционной ориентации. — О прямом к ней отношении, — хмыкнул Юнги, переведя взгляд на скейтборды, висевшие на стене в специальных креплениях. Он никогда не понимал столь изощренного элемента дизайна общей студии, но просто смирился с их наличием в помещении. — А что насчёт остальных? Что насчёт Джин-хёна? Ким заметно напрягся, услышав имя объекта обожания. Повернувшись к собеседнику, он выпятил подбородок, что-то тщательно обдумывая в пределах своего чертовски умного мозга, после чего тяжело вздохнул. — Мы не можем воспротивиться условиям контракта Чимин-ши. Он вправе выбирать себе партнёра, не согласовывая варианты с кем-либо из нас. На самом деле ему даже не нужно предупреждать выбранного на ночь партнёра о своём выборе. — Шихёк-хённим играет против нас, — вобрав воздух сквозь крепко сжатые зубы, холодно заметил собеседник. — Он навязал нам этого мальчишку, а теперь мы должны послушно играть по его правилам? В моём договоре не было такого пункта. А если бы и был — моей подписи не оказалось бы на последней странице. Это аморально — требовать от нас того, что претит нашим собственным моральным устоям. — Блять, Шуга-хён, ты пришёл ко мне ночью в студию чуть ли не с упаковкой банок пива, чтобы загоняться о морали? — голос Намджуна скатился в рычание. Давненько его никто не выбешивал несколькими предложениями, но старший рэпер был не из самых приятных собеседников, особенно в такие вот моменты. — Ты пытаешься осудить мальчишку, у которого не было выбора? Который действует так, как ему диктуют правила долгового контракта? По-твоему, в контрактники идут от хорошей жизни? Мин сжал руки в кулаки. Чего он добивался этим разговором? Он совершенно не знал и знать не хотел. Ему же всего лишь хотелось немного покурить, выпить перед сном и вновь скрыться в теплом общежитии, проваливаясь в очередное сновидение. Но ноги не подчинялись командам разума, ведя его по изученному до оскомины маршруту. И вот теперь Юнги сидел на продавленном диване студии и изводил лидера пропитанными ядом словами. Зачем? А хрен его знает — Он меняет нас, — выдавил из себя старший собеседник. — Хотим мы этого или нет. — Не вижу в этом проблемы, — раздраженно махнув на визави рукой, Ким вновь вернулся к открытым файлам, где правил сырой текст лирики. — Если ты сам видишь изменения, хён, то должен осознавать их значимость для каждого из мэмберов. Чимин-ши воспитывает в нас стремление быть независимыми от чужого мнения, открывает в нас настоящие личности, которые мы все умело прятали. Да, это происходит без нашего желания, но… Он тот человек, что должен был стать частью BTS. Это моё мнение, и я не намерен его менять, подстраиваясь под твои невразумительные догмы, хён. — Мнение старшего для тебя теперь пустой звук? — хмыкнул парень, поднимаясь с насиженного места. — После секса он сразу запал тебе в душу? Эта шлюха? Ким медленно повернулся к замершему рэперу и окинул того пронизывающим насквозь взглядом. Затем, не говоря ни слова, плавно поднялся, выпрямившись, и сделал на встречу пару шагов. — Слушай, Юнги-хён, — с еле скрываемой угрозой зашипел он, тыча указательным пальцем тому в грудь. — Ты можешь думать о людях всё, что твоей сраной душе угодно. Ты можешь строить из себя похуистичного повелителя мира. Ты, хён, можешь поливать грязью кого угодно, но не смей, — слышишь блять? — не смей оскорблять участников группы и людей, что заботятся о BTS. Благодаря Чимину, которого ты опустил до ранга безымянной шлюхи, наш макнэ налёг на учёбу. Благодаря этому парню Тэхён стал меньше цепляться к тебе, желая вывести на новые эмоции. Благодаря этому мальчишке я понял, насколько дорожу своей позицией лидера и насколько сильно боюсь потерять кого-либо из вас. Твоё отношение к Чимин-ши — предвзятое дерьмо, которым ты упиваешься уже второй месяц. Перестань, хён, слышишь? Перестань быть таким ублюдком. — Заткнись, — в почти чёрных глазах Юнги плескалась ярость, а язык жил своей жизнью, не желая слушаться воплей здравого рассудка. — Это ты перестань лизать ему жопу, Намджун-а. Этот бумажный хуй буквально вчера ночью утащил твоего любимого Сокджин-хёна из общаги. И они явно не звёздами любоваться ездили, сопляк! Думаешь, это чудовище такое милое и миролюбивое? Запомни мои слова — Пак-блядь-Чимин выебет каждого, несмотря на возраст, положение и позицию в группе. Тебе нравится это? Нравится?! Схватив старшего за ворот куртки, Ким с силой встряхнул оппонента, после чего заглянул в его глаза, пытаясь найти в них ответ. Поморщившись от запаха изо рта хёна, он оттолкнул того от себя и скрестил руки на груди. Шестерёнки в его мозгу крутились с бешеной скоростью, перемалывая мысли под прессом скрипучих механизмов. Догадка настигла его внезапно, отчего тонкие губы растянулись в грустной улыбке, а в глазах застыла столь болезненная жалость. — Ты не принимал вчера таблетки, — констатировал Намджун, моментально успокоившись. — Какая тебе разница, принимал я эти чёртовы таблетки или нет? — прошипел Мин, пряча глаза. — Большая, — спешно кинувшись к ящикам в рабочем столе, лидер что-то усердно искал среди вороха бумаг и различных коробочек из-под сломанных наушников, пока не достал пластмассовую баночку с этикеткой на боку. — Знаю, смешивать с алкоголем противопоказано, но другого выхода нет — я не собираюсь ждать, пока ты протрезвеешь. Выпьешь и сразу пойдёшь в общагу. Шуга без особого желания проглотил пилюлю, запив её водой из поданного Намджуном стакана. Постепенно в его голове прояснялось, а эмоции притупились, оседая горечью на языке. Осознание происходящего накатило волной презрения к самому себе, ведь… Он ведь не думал так. В его представлении Пак не был таким, каким пытался выставить, каким пытался показать всепонимающему Киму. Сердце болезненно сжалось, а руки задрожали. Он снова поддался этому монстру внутри себя. Снова выставил себя полнейшим дерьмом. Снова стал худшей версией себя На бледном лице не промелькнуло ни одной эмоции. Он успокоился так же внезапно, как и осознал смысл сказанных ранее слов. Сунув руки в карманы, старший рэпер безмолвно опустился на диван, застыв неподвижной фигурой, превратившись в того самого бесчувственного Мин Юнги, каким его привыкли видеть участники группы. Так он не был опасен для окружающих его людей. Так он не был опасен для самого себя. — Тебе нужно записаться на повторный приём, хён, — вполне серьёзно заметил лидер, также усевшись в рабочее кресло. — Не затягивай с этим. Я же вижу, как тебе тяжело. — Думаю, ты прав, — негромко произнёс Шуга, уперев взгляд в пол. — Прости, Намджун-а, я опять сорвался. — Я всё понимаю, хён, — вздохнул брюнет. — Но постоянно жить на транквилизаторах — не выход. Юнги молчал. Ему хотелось съязвить, показав тем самым своё отношение к необходимости пользоваться этими бесполезными таблетками, но не мог позволить себе проронить и слова. Потому что терять авторитет в глазах товарища, что видел его и в более худшие времена, совершенно не хотелось. Маниакальная мысль о курении дала спасительный сигнал, побуждая к действию, отчего старший собеседник решил больше не нервировать своим присутствием уставшего Кима и, скомкано попрощавшись, покинул студию. Опять сбежал от проблем А Намджун невесело рассмеялся. Не над скрывшимся в потемках коридора сожителем, не над ситуацией как таковой. Он смеялся над своей детской наивностью. Слова хёна о совместно проведенной ночи вокалиста и менеджера осели неприятной горечью где-то глубоко внутри, разъедая душу. Рано или поздно это должно было случиться. И он не вправе мешать им. Он не вправе идти против решения человека, что показал ему, какого лидера достойна группа BTS