Контракт на миллиард вон

Глубокий вдох Резко открыв глаза, Чимин зажал рот обеими руками, перебарывая приступ паники. Следы укусов петляли разорванной цепью по шее и плечам, краями звеньев цепляя лопатки, прожигая до костей податливую плоть и нервируя нестерпимым зудением. Головная боль волнами омывала разум, не позволяя успокоиться, отчего с уст сорвался тихий всхлип. Всяко лучше душераздирающего крика… Он помнил, что в одной постели с ним спал Юнги-хён, сон которого беспокоить своими кошмарами из недалёкого прошлого абсолютно не хотелось. Но сердце глухо пересчитывало рёбра, проталкивая вязкую кровь по сосудам и на остатках жажды к жизни поддерживая столь бессмысленное существование. Я хуже шлюхи. Я не выполнил главное условие своего договора, за которое мне и платят Пелена слёз застила глаза. Он так устал быть слабым, ненужным, чужим. Устал думать о себе, как о вещи в старом доме, которая удобна, но занимает слишком много места, да выкинуть жалко. Почему в свои почти восемнадцать лет Пак должен стереть остатки настоящего себя, чтобы просто дожить до истечения срока? Почему бы ему просто не сбежать, не скрыться в доме родителей, как трусливому малолетке? Если бы его только хоть кто-то ждал Мысли о родителях отрезвили расклеившегося парня. Яростно стерев с щёк редкие капли слёз, мальчишка аккуратно выполз из-под одеяла, намереваясь одеться и вытащить из пачки партнёра ещё одну сигарету. У него, на самом деле, была своя пачка, но от никотиновых палочек из оной не долбило в голову оглушающей пустотой. А ему срочно нужно было вытряхнуть из помутнённого разума всё лишнее, чтобы снова попытаться склеить удобную маску вечно всем довольного подростка. Чтобы утром широко улыбнуться рэперу, чтобы вместе с Сокджин-хёном приготовить что-нибудь вкусное на обед, чтобы с мечтательным выражением лица слушать рассуждения лидера и смеяться над кривляньями главного танцора. А ещё эта маска могла бы спасти его от очередного дня работы бок о бок с менеджером Хоном. Ведь в последний день сентября — в этот ебучий понедельник — пропускать работу ни в коем случае нельзя. Да, страшно. Да, он точно будет трястись осенним листом на ветру перед ним. Но такова его судьба, у него не было выбора. У меня никогда не было выбора Очередной глубокий вдох — сердце стучит быстрее лишь первые несколько секунд, после чего замедляет ритм до привычного пульса в висках. Паника сошла на нет, оставив лишь горечь на языке от осточертевших эмоций и жалости к себе. Чимин устал быть храбрым в собственных глазах. Он ещё мог выдержать физическую и душевную боль тогда, когда жил у господина Ю, ведь не к кому было обратиться за помощью и советом. Его никто не трепал по голове и не говорил «молодец» после выполненного поручения. Никто не обнимал, не утешал, не поддерживал. Он не чувствовал своей необходимости, хоть и сам во многом вечно нуждался. И вот его окунули в заботу, во взаимопонимание и искренность. Показали тот мир, которого он был лишён то ли по глупости, то ли по велению кого-то свыше. Сказочное дерьмо Накинув куртку поверх футболки, Чимин уселся на пол перед дверью, пытаясь зашнуровать кроссовки. Дрожащими пальцами он тянул шнурки на себя, затягивая узелок, а в мыслях продолжал измываться над собой, напоминая из раза в раз о беспомощности, слабости и бесконечном страхе, что вирусом блуждал по лабиринту мозга, выжигая здравомыслие. Зачем я поверил в ложную надежду, если знал, что ничего хорошего из этого не выйдет? — Сука… Завалившись на спину и ударившись затылком об пол, парень уставился мутным взглядом в освещенный тусклым светом потолок коридора. Устал. Он так заебался от всего этого дерьма. От того, что получил возможность быть откровенным, при этом утратив последние силы поддерживать образ вселенского спокойствия. Корил себя за слабохарактерность, за желание быть обычным подростком без условий долгового контракта. Чтобы заниматься танцами, ходить в школу, о которой совсем позабыл и экзамены в коей пройдут в декабре; чтобы вернуться в Пусан и обнять маму, чтобы, наконец-то, нормально поговорить с младшим братом и удостовериться в его полном выздоровлении. А я ведь даже позвонить им не могу Пак так хорошо понимал Юнги-хёна. Потому что оказался в точно такой же ситуации, что и сам рэпер. Он не знал, как будет реагировать на родной голос, где найдёт силы, чтобы удерживать улыбку на лице до последнего. Они ведь ничего не знают. Ни о прошедших курсах «домохозяйки», ни о должности долгового контрактника. Отец скорее всего до сих пор уверен в том, что долг по кредитам был аннулирован из-за длительного периода неуплаты. А мать, наверно, просто радуется тому, что чёрная полоса их жизни наконец закончилась, сменившись на белую. Никто не вспоминает о Пак Чимине, словно о пережитке прошлого. Словно я и был причиной всех этих бед Накручивать себя шатен умел мастерски. В воспоминаниях всплывали кадры минувших дней, пропитанных ненавистью к пьющему отцу и обидой на терпеливую мать. Он помнил каждое бранное слово в свой адрес, каждый наполненный злостью взгляд, каждый удар, каждую пощечину… Но сейчас ничего не осталось, кроме грусти и сожалений. Сколько времени прошло с тех пор? Год или даже два — он успел забыть о причине своего ухода из дома в тот период времени. Ведь только потом Чимин решился на отчаянный шаг, дабы спасти младшего брата. Никому ненужный герой — Чего ревёшь, ребёнок? — из-за слёз в глазах Пак совсем не заметил появления рэпера, что присел на корточки и навис над ним. — Хён… — почти неслышно выдохнул шатен. — М? — кончиками холодных пальцев стерев скатившуюся слезу, вопросительно выгнул брови Мин. — Я хочу домой. Юнги не мог понять, прикалывался ли над ним этот неугомонный подросток или же просто был всё ещё пьян, но, заглянув в карие глаза, просто смирился с желанием визави. Чимин не улыбался, но и не рыдал в голос. Он просто был опустошен настолько, что проявлять лишние эмоции не осталось сил. Мальчишка даже не двигался до тех самых пор, пока рэпер не закончил сборы и не вызвал такси до общежития. Только после этого Пак с трудом принял вертикальное положение, зашнуровал второй кроссовок и покинул номер отеля вслед за старшим партнёром. В полной тишине сожители спустились к машине, в молчании добрались до дома, безмолвно остановились у подъезда, не решаясь зайти. Где-то там наверху шагавшие в едином ритме стрелки замерли на пяти часах утра, пока мирно спящие сожители досматривали второй десяток сновидений. Намджун как обычно похрапывал на всю квартиру, Сокджин скомкал одеяло ногами и теперь мёрз, а Хосок постанывал во сне от непроизвольных поглаживающих движений по груди. Такая привычная и уютная картина, в которой Паку не было места. Да, там всё ещё дожидалась своего часа седьмая кровать, выделенная специально для него, но… Он был лишним в семье, которая формировалась на протяжении трёх лет до дебюта. И осознание столь простой истины не добавляло позитивного настроя юноше, осевшего на скамейке. — Держи, — Юнги протянул сигарету шатену и сам опустился рядом с ним. — Видимо, игра в откровения так и не закончилась. Хочешь ещё одну партию? — Боюсь, что после очередных откровений меня придется собирать по кусочкам, — невесело усмехнулся тот, закуривая. — А разве есть, что собирать? — выдыхая сизый дым, скорее у самого себя спросил Мин. — Кажется, уже нет… И Чимин рассказал. О том, почему не спит по ночам в присутствии кого-либо, почему боится боли, почему начал курить. Говорил хрипло сквозь слёзы, боясь замолчать хоть на секунду. Держал в руках медленно тлеющую сигарету, которую порывался притянуть к губам, но тут же отдергивал руку, стряхивая пепел. Не курил, не открывал глаза, переживая с самого начала ужас минувших дней. Вспомнил о кофейной банке с окурками в доме господина Ю, о групповом сексе в каком-то подвале, о драке с обдолбанными студентами в гей-клубе. Зачем-то вспомнил о Джексоне из секс-шопа и о том, как завидовал его удачному переводу из долговых контрактников в обычные продавцы. С шепота переходил на едва сдерживаемый крик отчаяния, спустя пары минут вновь возвращаясь к тихому монологу с самим собой. — Я так устал, хён, — зарываясь короткими пальцами в тёмных волосах, выдохнул Пак. — Даже сейчас эти «откровения» похожи на обычные жалобы… — «Ты даже больший идиот, чем мне казалось, хён», — передразнил собеседника Мин, вспомнив ответ мальчишки на свое первое откровение. — Ты кому-нибудь рассказывал обо всём этом пиздеце ранее? — Н-нет… — растерянно выдавил из себя тот. — Тогда неудивительно, почему тебя так кроет, — притянув парня к себе, на выдохе произнёс рэпер, на мгновение прижавшись тонкими губами к темноволосой макушке. — Пережить подобное и не сломаться не каждый сможет. Сейчас тебе кажется, что ты слишком слаб, что никакого результата своими действиями не добился. Но это не так. Знаешь, почему? Чимин отрицательно покачал головой, пальцами цепляясь за скользнувшую по его плечу ладонь визави. Юнги слабо улыбнулся на действия тонсена, тепло которого так нежно согревало его, словно солнечные лучи после длительного пребывания в воде. Этот мальчишка нравился ему: как человек, как ответственный работник, как некий товарищ по несчастью. Как противоположная версия меня, попавшая в схожие условия — Потому что ты помог своей семье, — поглаживая большим пальцем попавшее в плен ладони узкое запястье шатена, спокойно объяснял он. — Спас брата. И не отрицай — твоё содействие повлияло на ситуацию больше, нежели предпринятые родителями меры. А с приходом в BTS принялся воспитывать в нас настоящие личности, которые каждый из нас всеми силами прятал во время стажировки. Потому что фанатам нравятся идеальные образы: без внешних изъянов и с ангельскими характерами. Я пытался подстроиться под общие требования, но это оказалось слишком сложным. Даже на фансайнах строить из себя «сахарного Юнги» до охреневания тяжело. Ребята смеются над этой милой версией меня, но не могу же я швырять в девушек подписанные диски и открытки, ломая на их глазах ободки с ушками? — Нет, BTS этого бы не пережили, — улыбнулся Чимин, представляя образ разбушевавшегося Шуги перед фанатами. Помолчав немного, мальчишка зацепился мизинцем за мизинец собеседника, сильнее прижимаясь к боку Мина. — Юнги-хён, пообещай мне, что никому не расскажешь обо всём этом. — Клятва на мизинцах? Серьёзно? — фыркнув, рэпер запечатлел легкий поцелуй на виске менеджера. — Обещаю, что никому не расскажу о тайнах Пак Чимина, если он не расскажет о моих. — А ты хитрый, хён, — ещё шире улыбнулся тот, ускользая из плена визави, чтобы получилось закрепить обещание большими пальцами соединенных рук. — Обещаю сохранить все откровения Мин Юнги, как сказанные сейчас, так и сказанные в будущем, если он не расскажет о моих. — Этот ребёнок… — дёрнув мальчишку на себя, старший товарищ потащил не сопротивлявшегося партнёра в недра подъезда. Не самая удачная ночь по условиям контракта подошла к своему логическому завершению, оставив после себя с десяток выкуренных сигарет и выставленных на обозрение запылившихся скелетов. Пускай в основном говорил только Пак, а Мин был его негласным психологом — это вторично. Пускай горькая правда, изъедающая изнутри, терзала душу, скапливаясь жгучими слезами в уголках глаз — это не имело значения. Он высказался — это главное На сердце Чимина стало немногим легче. Проблемы не исчезли, да и причин для ненависти к себе не убавилось, но нашёлся ещё один человек, что после услышанного не отстранился от него, не оставил наедине с тем чудовищем, что жило где-то глубоко внутри. Утром он снова будет широко улыбаться сожителям, притворяясь вечно довольным мальчишкой. С первыми лучами солнца откровения прошлой ночи останутся в прошлом. Потому что так будет легче для каждого из дуэта ебанутых на голову людей: Пак был уверен в этом как никогда.

***

Казалось, что ничего не изменилось. Хёны-рэперы трудились над лирикой, Сокджин-хён изъявил желание потренироваться в комнате практики после длительного времени «отпуска-ничегонеделания», а менеджер Пак скрылся в недрах офиса BigHit, мотаясь по поручениям. Тэхён вернулся в Сеул раньше макнэ на несколько часов, поэтому имел возможность понаблюдать за поведением участников группы без чрезмерного ребячества. Когда Чонгук-и не мелькал на горизонте — Ким являл собой образ прилежного тонсена, вполне сносного по характеру и поступкам. Однако стоило младшему мэмберу появиться в поле зрения — цирковая программа набирала обороты. Тэхён логично списывал подобные изменения собственного поведения на банальную скуку и тоску по родным брату и сестре, с которыми он вдоволь понянчился в эти десять дней. Теперь же, сидя в студии и прослушивая сырой трек под кодовым именем «Cypher 2», вокалист подмечал странности в общении Шуги-хёна и Хоби-хёна. Опять эта влюблённая парочка что-то не поделила Позднее вся компания переместилась в комнату практики, где их уже встречал изрядно вымотанный тренировками старший вокалист. В этот раз картина была более занимательной — скрывать заинтересованные взгляды ни Рэп Мони-хён, ни Джини-хён не стали. Словно они наконец-то признались друг другу, ну или же намеревались раскрыться в ближайшее время… Странно. С чего это такой внезапный прогресс? С Чимини-хёном увидеться удалось ближе к ужину. Шатен встретил сожителей у кухни в общежитии, вытирая руки о полотенце и улыбаясь привычной широкой улыбкой. В его движениях не было нервозности, напряженности, а голос не дрожал от переизбытка эмоций. Словно ничего не случилось за эти десять дней. Но Тэхён знал, что случилось много странных вещей Младший Ким имел довольно приятную особенность — заводить друзей удавалось среди любого пласта населения, варьируя классы общественного деления, словно тасуя карты в колоде. И довольно свободное общение с некоторыми сотрудниками стаффа дали свои плоды: о поведении некоего менеджера Хона, его взаимодействии с шатеном, стычке с Юнги на парковке и последующем разговоре с директором Баном он знал чуть ли не в деталях. Всё-таки в каждой компании найдутся падкие на сплетни сотрудники. Правда в BigHit'е особо болтливые долго на месте не сидели — утечка информации за пределы определенного круга лиц каралась лишением рабочего места. Спасибо CEO за должное воспитание Поэтому Тэхён весь вечер прислушивался к разговорам хёнов и присматривал за поведением Пака, сам не зная, зачем всё это затеял. В какой-то степени Ким восхищался младшим менеджером, у которого всегда всё было разложено по полочкам, а из каждой непредвиденной ситуации находился вполне логичный выход. Чимин обладал весьма острым умом и специфическими взглядами на жизнь, совершенно не напоминая восемнадцатилетнего мальчишку (да ещё и его сверстника). Поэтому следить за ним было крайне интересно. — Я дома, — донеслось из коридора, когда мэмберы покончили с ужином и намеревались разойтись по своим делам. — С возвращением, Чонгук-и, — менеджер вышел в коридор, чтобы встретить макнэ и помочь с привезёнными вещами. — Айгу! Тебе родители зимние вещи сюда положили, что ли? — Мама волновалась, что у меня нет теплых вещей, вот и… — пожав плечами, Чон прошёл в общий зал, где был сразу же зажат со всех сторон старшими участниками группы. Казалось, что ничего не изменилось Ничего, кроме охладившихся отношений старшего рэпера и главного танцора; кроме странной химии между лидером и Сокджином; кроме дёрганного после поездки в Пусан макнэ. Ничего, кроме настороженно-выжидающих взглядов хёнов в сторону Пак Чимина. Ждут сигнала от долгового контрактника? Тэхён казался ребёнком, но таковым давно не являлся. Он знал и про «четыре партнёра в месяц», и про «неприкосновенность макнэ-лайна», к которому по вполне понятным причинам причисляли и его. Только вот оставлять всё как есть ему не хотелось. У Кима гормоны бушевали уже который год, а с девушками ни в какую не получалось хотя бы просто до кровати дойти, не то что длительные отношения построить. А тут ещё и вступивший в силу пубертат Чонгука, что из милого ребёнка грозился вырасти во вполне мужественного парня… Меня и так считают неправильным, так что ничего не изменится, если я буду действовать ещё более нелогично Новый месяц начался с решения Ким Тэхёна повзрослеть. Во всех смыслах.