***
День не задался с самого утра: не выспалась в связи с ранним подъёмом из-за звонка редакторов, решивших напомнить об испытании за три часа до его начала. Вика, вроде бы, была не рассеянной от слова совсем и являлась чуть ли не самой ответственной из шайки магов и ведьм. Собрав все моральные силы, чтобы не продемонстрировать Дарье весь богатый словарный запас, Райдос как можно мягче намекнула, что её голова не опилками набита, и она всё помнит. Тем более, с Дашей, не устававшей постоянно напоминать, забыть было почти невозможным. Но, конечно же, кое-кто в один из дней умудрился это сделать. И это не питерская ведьма. Уснуть ещё раз Вика не смогла, поэтому сонная поплелась в ванную, несколько раз опрокинув различные тюбики, которых было не так уж и много, с полки. Приготовила себе подобие завтрака из пресного кофе и пересоленной яичницы, пожалев, что у неё дома нет собственной Мэрилин Керро, которая всегда заваривала вкусный чай с душистыми травами и тонкими ломтиками нарезала вегетарианский сыр. Не совсем вовремя вспомнив о рыжей бестии, которой она обещала позвонить вечером в четверг, Райдос умоляюще простонала: теперь её точно ждёт какой-нибудь не радужный сюрприз от эстонки, потому что четверг прошёл, как пятница и суббота. Оставив недоеденный завтрак на столе, Вика поторопилась в комнату. Отыскав телефон в кармане джинс, неаккуратно сложенных в комоде, брюнетка легла на кровать, показавшуюся чертовски холодной и чужой без стройного тела с рыжей копной и заразительной улыбкой. И собственная улыбка тёмной ведьмы не заставила долго ждать. Женщина набрала единственный номер, на который звонила чаще всего, не считая Васи, и прикрыла глаза, думая над тем, в каком настроении Лиса будет сегодня: игривом, стервозном или агрессивном. Последний вариант был логичным, исходя из последних событий: Вика, которую можно было назвать инициатором непонятых отношений, пропала на три дня. Ладно бы она была ужасно занята, но единственное, чем была занята Райдос в эти дни — турецким сериалом по телевизору. Она хотела взять паузу с Керро, но не знала, действительно ли она ей нужна. Что насчёт Лисы — она однозначно необходима, как и отношения, которые они предпочитали называть клубом ведьм. Мэрилин и название придумала: «лисичка плюс старушка». Старушкой, несомненно, эстонка окрестила Викторию, аргументируя это тем, что она вечно чем-то недовольна и во сне бурчит под нос. А ещё заставляет рыжую надевать шерстяные носки и платок на улице, чтобы не простудилась. Брюнетку возмутила такая реакция на банальную заботу, и она предложила свою альтернативу: «черепаха плюс сильнейшая ведьма». Керро лишь закатила глаза и недовольно фыркнула; и Райдос решила, что «лисичка плюс питерская ведьма» подойдёт вполне. Если о паузе: Вика не хотела изменять мужу, но вовремя вспоминала об их свободных отношениях и совесть как-то утихомиривались, лишь иногда возвращаясь слабыми отголосками её внутреннего «я», напоминания о неправильности. Ведьма отмахивалась и отвечала, что если это неправильно, то, что вообще, мать вашу, правильно? Нет, ни одна из них не говорила вслух о любви и думала об этом крайне редко, но отрицать сильнейшую эмоциональную привязанность и крепкую связь вплоть до того, что они чувствовали друг друга — было, как минимум, очень глупо, как максимум — по-идиотски. В общем, иногда Виктории казалось, что в ней поселились две личности: одна из них с Керро, другая с совестью и какими-то там дурацкими правилами и, возможно, здравым смыслом. И всё чаще вторая перебивала первую. Вот и три дня назад Райдос места себе не находила: решила оградиться на время ото всех, с целью разобраться в себе и решить уже наконец. Женщина уже и не помнит, намеренно ли она решила не оповещать Мэрилин или просто забылась. Впрочем, это было не так важно сейчас. — Чьего тебе? — Грубо, но в голосе, как не странно, нет злости, скорее он был заинтересованным и совсем немного раздражённым. Вика глубоко вдохнула, пытаясь подобрать нужные слова, а потом и вовсе поняла, что абсолютно не знает, о чём вообще говорить. Сделать вид, что этих трёх дней не было и предложить вечером прогуляться в парке, а потом поехать к ней? Нет. Райдос не считала Керро игрушкой какой-то или глупой девчонкой, чтобы так поступать. — Ты там умереть что ли? — Дурацкая шутка, но такая нужная именно сейчас, чтобы дать женщине понять всё, что хотелось. — Нет. — Вика усмехнулась, благодаря высшие силы за то, что Мэрилин на неё не сильно злится. Ну, раз шутит, значит не так уж сильно, да? — Значит, я тебья сама убить, — конечно, без этого никуда, и Райдос была даже рада. Всегда забавляли её угрозы Лисы, которая на экране играла высокомерную ведьму, а перед ней была хуже пятилетнего ребёнка. — Ненавижу. В их отношения «ненавижу» значило гораздо больше, чем «люблю». До чёртиков странно и хочется покрутить пальцем у виска? Пусть, потому что их обеих уже давно пора определить в Кащенко, обязательно в разные палаты, чтобы волосы друг другу на месте оставили. — Ты нужна мне. — Вот так просто, без пафосных «прости, моя девочка», «скучаю», «жить без тебя не могу». И это значило для Керро и самой питерской ведьмы гораздо больше, чем, наверное, нужно было.***
Вика почувствовала себя полной идиоткой после того, как понадеялась, что всё обошлось после разговора в их излюбленном стиле от «пусть тебя переедет вагон метро» до «куплю твой любимый кунжутный хлеб». Серьёзно, она ведь знала Мэрилин лучше самой эстонки. Что же заставило её выложить часть предметов из своей сумки для ритуалов и отправиться на испытание, усыпив бдительность? Ах, да, она никогда бы и ни за что не подумала, что Керро накажет её таким образом — закроет информацию, тем самым мешая пройти испытание. Черт бы тебя побрал, рыжая. Большую часть своих физических и моральных сил Виктория сегодня отдала именно эстонской бестии, пытаясь утихомирить её разыгравшееся либидо в автобусе. Как она могла не пронюхать такой отнюдь не хитрый план? Конечно, игривые глазки и тонкие губы вкупе с манящей шеей хорошо от всего отвлекли. Но, несмотря ни на что, Виктория блестяще справилась с испытанием, мысленно послав Мэри тысячу и одно проклятие. Прежде чем вызывать дух жившей когда-то в пропащей коммунальной квартире женщины, Райдос пообещала себе, что так просто всё это не оставит: Лиса получит по полной.***
Выйдя, наконец, из здания, которое за пару часов успело приесться настолько, что аж тошнило, Вика вытащила из кармана куртки, явно слишком лёгкой для отвратительной погоды, пачку сигарет. Приглядевшись, она заметила автобус в пару метрах, на котором её и других участников привезли сегодня на испытание. Будучи уверенной, что все экстрасенсы уже находятся дома, Райдос потушила наполовину выкуренную сигарету носком ботинка и направилась к автобусу. Ведьма затормозила на половине пути, почувствовав энергетику эстонки, смешавшуюся с другими. Неужели только её так долго ждали? Брюнетка ускорила шаг, убеждаясь в том, что автобус в полном составе, каким приехал сюда днём. В голове моментально созрел план для первой маленькой мести Керро, и Вика стремительно залетела в автобус, сразу же отыскивая взглядом рыжую макушку. — О, — Намтар отошёл от прохода между креслами, облегченно выдыхая. — Мы тебя заждались. — Чьто, проблемы на испытании? — Питерская ведьма буквально чувствовала ехидную усмешку кожей. «Не злись, Райдос. Ответь в таком же тоне». — Нет, у одной черепахи будут проблемы в жизни. — Виктория, вполне удовлетворённая своим ответом и молчанием Мэрилин, направилась в конец автобуса, где уселась её жертва, фамильярно расположив пятую точку на своём сиденье возле окна, а ноги на соседнем, предназначавшемся для другого человека. Энзигаль и Кузнецова переглянулись, решив не предавать значения словам брюнетки и тому, что в последнее время ведьмы всегда садятся рядом, несмотря на то, что в автобусе есть свободные места. Райдос, не церемонясь, одним движением руки скинула стройные ноги и села на сиденье, сразу же откидываясь на спинку и, наконец, расслабилась. Нельзя ни в коем случае давать Керро понять, что её просто вывела из себя эта идиотская месть. Рыжая свела брови и поджала нижнюю губу, внимательно изучая лицо рядом севшей брюнетки: ничего, кроме умиротворения оно не выражало. Мэрилин попробовала ещё раз и увидела такой же результат. — Неужели не сработать?.. — Вопрос был задан самой себе под нос, однако Виктория всё же услышала, на что лишь усмехнулась, вновь привлекая внимание Лисы к себе. — Как испытание? — А то ты не знаешь, — брюнетку позабавил милый бантик в причёске Мэри и она ласково улыбнулась. Ничего хорошего Керро не ждёт и сладкой улыбки достаточно для неё, чтобы это понять. — Как и всегда. «Как и всегда — это как? Без всяких барьеров и заслонов, да же? Кажется, действительно не сработать. Или сработать? Райдос, что за непонятное поведение?» Мэрилин могла рассуждать и анализировать ещё длительное время, в итоге возвращаясь к начальным вопросам. В этом ей помешал голос Даши, спрашивающей все ли на месте и тёплая рука Вики, вдруг оказавшаяся на её колене, скрытом юбкой в пол. Рыжая улыбается, немного разводит колени и удобнее устраивается в кресле, напрочь позабыв обо всём. Питерская ведьма замечает изменение в позе девушки, которая из напряжённой превращается в разнеженную, и довольно ухмыляется, продвигая руку чуть выше. Она без стеснения пользуется тем, что своими прикосновениями может заставить эстонку отвлечься и отвлечь её саму. Керро чувствует медленно распространяющееся тепло и позволяет себе прикрыть глаза, в следующий же миг распахивая: рука Райдос находится уже на внутренней стороне бедра и бессовестно мнёт юбку, которую девушка всё утро старательно гладила. Мэри пристально смотрит на Викторию, взглядом не прося, а приказывая прекратить. И дело не в том, что Мэрилин никогда не занималась сексом, когда рядом находятся люди — её тело становится чересчур чувствительным от прикосновений брюнетки; и стоны сдерживать она практически не умеет. Вздёрнув бровь, Вика провела пальцем по промежности, ощутимо надавливая сквозь два слоя ткани. — Что такое? — Невинно поинтересовалась брюнетка, когда Керро почти зарычала. На звуки обернулась Кузнецова, переводя взгляд с одной девушки на другую. Рыжая, бесясь и от Райдос, и от Николь, отвернулась к окну, с силой сжимая ноги. Николь в последний раз посмотрела на питерскую ведьму, убеждаясь, что кровопролитие пока остановлено, отвернулась. Брюнетку безумно начала забавлять эта ситуация и она готова была рассмеяться от бессилия Керро: Вика была физически сильнее девушки, к тому же прекрасно знала все её эрогенные зоны. Впрочем, рядом с Райдос тело эстонки превращалось в сплошную эрогенную зону. Женщина бегло пробежалась взглядом по присутствующим, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает и все заняты своими делами. Вернув все внимание Мэрилин, Вика придвинулась к ней ближе, благо, подлокотник был предварительно кем-то убран. Эстонка всматривалась в окно, наблюдая в его отражении за женщиной, явно задумавшей не что-то милое. — Вика, — проскулила Мэри, как только нос брюнетки коснулся длинной шеи. — Перестать это делать. — Почему? — Влажные губы заменили нос, не спеша скользя по нежной коже, начавшей покрываться мурашками. — Нас могут увидеть. — Может, выключим свет? — Виктория обратилась к коллегам и съёмочной группе, отрываясь от раскрасневшийся девушки. Люди негласно согласились, и через несколько секунд автобус погрузился в кромешную тьму, а кто-то, кажется, захрапел. Вика даже грустно вздохнула, понимая, что теперь не увидит так чётко возмущённое личико Лисы. Вернув губы на шею, Райдос прошлась по выступившей вене языком, прикусила кожу и зализала место укуса. Рука, мирно покоившаяся на внутренней стороне бедра, стремительно задирала длинную юбку. Керро показалось, что она сейчас точно задохнётся от возмущения. Или же от возбуждения. Она открыла рот и судорожно хватала им воздух, рискуя привлечь лишнее внимание. — Тише, тише, — ведьма переместила руку на подрагивающий живот, позволяя юбке вернуться в прежнее положение. — Нас не увидят, а вот услышать могут. Мэрилин с силой зажмурила глаза, собирая слова в предложения и пытаясь восстановить сбившееся дыхание; взять себя в руки, наконец. Выходило плохо, и причиной тому была треклятая Райдос. — Как же я тебья ненавидеть. — Шёпот, переходящий в шипение только раззадорил питерскую ведьму. — Ты уже говорила. — Губы перешли на челюсть, потом на ухо, прикусив его мочку. Эстонка своей ладонью зажала рот, глухо простонав. — И я сказать это ещё тысячьу раз, если ты не остановиться. — Хватает рукой, которая ранее закрывала рот и уменьшала шанс издать не совсем приличный звук, пальцы, поглаживающие низ живота. — Давай, меня это заводит. Рыжая недовольно цокает, всем своим видом пытаясь показать, что Вика может делать, что хочет — она не собирается реагировать. Однако внутренний ехидный голос напоминает, что будет, как только губы или пальцы женщины вновь коснутся её кожи. — Ты мне так мстить? — Вдруг осеняет, от чего надежда остановить всё это безобразие вновь появляется. — За что это я тебе мстить? — К слову, Виктория любит передразнивать и манеру Лисички разговаривать, и прибалтийский акцент, от которого у неё ноги подкашиваются каждый раз. — Как за что! — Намтар и Николь оборачиваются, но из-за темноты практически ничего не могут разглядеть. — Тише ты, — шикает, чувствуя пару любопытных глаз и ещё пару ушей. — У нас лишние уши тут. Райдос говорит достаточно громко, чтобы экстрасенсы услышали. Им, конечно, чертовски интересно, из-за чего в этот раз эти двое выясняют отношения, но голова на плечах дороже. Энзигаль пересаживается на кресло позади Даши, подзывая Кузнецову. — Что у них опять произошло, кто-нибудь знает? — Речь постепенно переходит в шёпот, но Райдос и Керро всё слышат. Брюнетка мысленно грозит съёмочной группе не отвечать ничего или хотя бы соврать, потому что её план может провалиться. — Райдос могла испытание провалить из-за Керро. — Отзывается оператор, во всех красках вспоминая разозлённую ведьму и её слова о сопернице. — Не смогла она справиться без мертвого, — дополняет редактор. — Закрыла Мэри ей информацию, что ли. Рыжая постаралась, как она сказала. — И как они ещё не убили друг друга, интересно… — Намтар посмеивается вместе с остальными, украдкой поглядывая назад. — Сейчас убьют. — Мэри разворачивается к Виктории, хватая длинными пальцами за талию. В данный момент девушка больше напоминает змею, нежели лисичку. Змеиная лисичка. — Керро, ты совсем охуела. — Вика констатирует факт, придвигаясь к рыжей все ближе. — Я? — Знаете то чувство, когда у вас одно место подгорает от злости и негодования? Обе сейчас ощущали именно это. — Не из-за меня же я чуть испытание не провалила, ведьма хренова, — брюнетка прижимает Керро к прохладному стеклу и сверлит взглядом, не понимая, чего желает больше: придушить или жестко трахнуть. — Ещё девушка называется. Мэрилин вздрагивает — впервые за все время Вика назвала её девушкой. Своей девушкой. «Она ведь это иметь ввиду, да?» Все ещё сомневаясь, эстонка тянется к приоткрытым губам: сначала поглаживает пальцами, потом просто-напросто впивается в них своими, не оставляя намёка на нежность. Райдос не удивляется перемене в настроении, но не понимает, чем она вызвана. Пылко отвечает, сразу же проникая языком в рот, сталкиваясь с чужим. Хорошо, она невозможно скучала по этому. Однако месть никто не отменял. — И вообще, — Лиса отрывается, вдруг вспомнив что-то. — Это не я пропадать три дня. — Твоя задница после такого будет болеть три дня, поняла? — Вика перекрывает пути отступления, располагая руки по обе стороны от девушки, прижимается к ней всем телом, вынуждая раздвинуть ноги настолько широко, насколько позволяет тесное пространство. Мэри со свистом втягивает воздух, думая над следующими действиями и словами. Но слова все никак не хотят складываться из букв, которые она, кажется, напрочь забыла. Выгибается навстречу, отбрасывая внутренние протесты: во-первых, она не была с Райдос уже больше недели; во-вторых, ведь ничего страшного не случится. Вика простила, она её тоже. Следовательно, всё хорошо. Последний предостерегающий возглас не расслабляться трещит по швам, когда брюнетка снимает с девушки жилетку, кидая на соседнее кресло. — Мне жарко, — Керро оттягивает вниз воротник водолазки, царапая шею. — Снять это. — Нет уж, останешься в ней, — не хватало им ещё, чтобы эстонку застали без одежды. — Потерпишь. Вика вытаскивает край водолазки из-под юбки, проникая под неё влажной ладонью. Мэрилин приближается к уху девушки и удовлетворённо стонет в него, тяжело дыша. — Закрой рот, — царапает рёбра короткими ногтями. Отчетливо понимает, что из-за стонов рыжей бестии весь план точно провалится. Их не только заметят: Виктория потеряет контроль над собой. — Закрой или я остановлюсь. Мэри послушно кивает, засовывая желание во всем перечить женщине подальше. Откидывает голову назад, чувствует затылком холодное стекло, которое совсем не помогает. Всё так же жарко, плюс чудовищно тесно: приходится поставить одну ногу на пол, тем самым давая питерской ведьме ещё больше пространства. Вика вновь исследует губами истерзанную шею, отодвигает чашечку бюстгальтера и сжимает затвердевший сосок, перекатывая его между пальцами. Мэрилин прикрывает глаза и до боли закусывает нижнюю губу, проглатывая стон. Вслепую находит ягодицы Райдос, с силой сжимает их и вжимает в своё тело её бёдра, обтянутые до жути тесными джинсами. Сейчас Виктория, наконец, выше, потому что стоит на коленях и сполна может насладиться видом. — Ты уже мокрая, да? — Керро кивает, увлажняя пересохшие губы. — Блять, Керро. Девушка приподнимает голову и целует брюнетку: яростно, ревностно, без шансов на отстранение. Переходит к укусам, слизывает появившуюся кровь и просто молится, чтобы их никто не заметил. Мэри открывает глаза и переводит взгляд на коллег, сидящих в начале длинного автобуса: смотрят какой-то фильм и что-то бурно обсуждают. Николь оборачивается и, ничего не разглядев, возвращается к общей беседе. Райдос все же отрывается от Керро: может разглядеть только её приоткрытый рот; чувствует вздымающуюся грудь и бешено бьющееся сердце под ладонью. Мэрилин недовольно скулит, умоляя сделать уже хоть что-нибудь. Вика задирает чёрную юбку, превращая её в узкий пояс на талии. Но преградой служат капроновые колготки. — Как же я, блять, ненавижу эти твои колготки. — Всасывает нежную кожу под ухом, и рвёт, безжалостно рвёт новые колготки, стоящие немалых денег. От них остаётся пояс на талии, небольшие полоски на ягодицах; на икрах они целые. Только вот куда их теперь наденешь? — Ты сука. — Пробирается под тонкий свитер и зверские царапает спину. — Плохое слово, Мэрилин. — Удовлетворенно хмыкает, оставляя на коже свою метку. — Знаю. — От этой «р» голова кружится ещё больше и Керро готова потерять сознание. Вика массирует рукой клитор сквозь ткань белья, другой все ещё сжимает грудь. «Если останутся синяки, Лисичка, будешь виновата сама». Всё же ослабляет хватку, чувствуя, что Мэрилин вот-вот издаст стон и целует её. Рыжая стонет ей в рот, выгибаясь так сильно, что позвоночник готов затрещать. Случайно ударяется макушкой о стекло. — Осторожнее, — Виктория вытаскивает руку и гладит девушку по голове. — Больно? — Мэри отрицательно кивает. Ей сейчас не до этого, всё, о чём она может думать — пальцы ведьмы на её промежности. — Пожалуйста. — Керро аккуратно поглаживает царапины на пояснице, поднимается к лопаткам. — Что? — Войти, — Вика улыбается. Её всегда забавляло то, как Лиса употребляет слова. — Войти в меня. — Войди, Мэрилин, — Райдос отодвигает ткань и окунает пальцы в вязкую смазку. — Правильно говорить войди, запомни. — Эстонка хочет ответить, что питерская ведьма выбрала неподходящее время для уроков русского, но в голове ничего, а во рту пересохло. Пальцы скользят по всей длине, несильно надавливая. И если ради этого нужно испортить Вике испытание ещё раз, и ещё раз — Керро готова. Вика плотно закрывает рот девушки ладонью, поднося пальцы к входу. Всматривается в потемневшие от возбуждения глаза и медлит, будто бы над чем-то раздумывая. На самом же деле просто хочет помучить. Мэрилин ёрзает, приподнимая бёдра и брюнетка, сжалившись, входит двумя пальцами на всю длину. От удовольствия глаза закрываются, и тело рыжей хаотично двигается навстречу пальцам. Райдос останавливается, наслаждаясь ощущениями: тесно и неудобно, но чувствовать то, насколько ведьма узкая и мокрая того стоит. Керро умоляюще мычит в ладонь, оттягивая лямку бюстгальтера. — Даже не вздумай прикасаться ко мне, поняла? — Мэри хочет поспорить, но понимает, что если начнёт — то не получит ничего. Покорно кивает и съезжает пятой точкой вниз, принимая более удобное положение. Коллеги и съёмочная группа оживляются пуще прежнего: заливисто смеются, то и дело перебивая друг друга, и совсем не замечают ведьм. Во всяком случае, они на это искренне надеются. Даже если кому-то из шумной компании вздумается пригласить их к просмотру, подойдя к их местам, то ничего не поймут из-за темноты. Наверное. Виктория возобновляет движения, практически ложась на Мэрилин. Кому рассказать, что питерская ведьма уложила эстонскую на кресла в автобусе, вгоняет в неё пальцы и целует шею, оставляя засосы — не поверят. Даже если поверят, обе объяснят это тем, что у каждого свои способы борьбы. Да и вообще, не стоит забывать, что на войне все средства хороши. И эти две действуют друг на друга одинаково — гипнотически и крышесносяще. Проигравших нет, они заведомо победители. Керро, всецело забыв о нежности и о том, что спина Вики уже пострадала, вновь впивается в неё ногтями, кусает ладонь и двигается визави пальцам. Брюнетка подключает третий палец и чувствует прилив влаги, но не замедляется: ускоряет темп. Эстонке хочется стонать, громко и пошло, но она не может позволить себе такой роскоши, поэтому подстраивается под изменившийся ритм и не перестаёт вжимать женщину в себя. Она клянется всем, что у неё есть, и чего нет — пальцы Райдос в ней чуть ли не самое лучшее в этой адовой жизни. Просит прощения у матери и отца, что медленно сходит с ума с той, что всё ещё является её конкуренткой. Вспоминает слова Шепса о том, что ей нужно быть осторожнее и не связываться ни с кем на Битве, потому что это ничем хорошим не закончится и больше некому её защищать. «Иди в жопу, Шепс». Мэрилин теряет рассудок, чувствуя, что оргазм близко. Пальцы замирают, рыжая в который раз за этот вечер, перетекающий в ночь, хочет зарычать. Райдос покидает девушку, позволяя трусам вернуться на место, и насмешливо смотрит на Керро. — Как жаль, такая красивая причёска растрепалась, — Вика окунает два пальца в рот, пробует эстонку на вкус и вынимает. — Хочешь? Рыжая в ярости и готова взорваться прямо сейчас. Если бы не ладонь ведьмы, то она бы поняла, как хорошо Лиса успела выучить русский. Девушка хватает руку и откидывает её, порывистая хватая ртом необходимый кислород. Райдос подносит пальцы к Керро, ожидая дальнейших действий. Мэри всё же вбирает их в рот, слизывает оставшуюся смазку и намокает ещё сильнее, представляя, как всё это выглядит со стороны. — Пожалуйста, позволить мне кончить. Брюнетка возвращает пальцы к влагалищу, но входить не спешить: лениво ласкает клитор, сжимает его пальцами и массирует. Девушка хватает её шею и притягивает для поцелуя, попутно вынуждая навалиться на неё. Мэрилин не умеет целовать робко и нежно, кажется; только жадно, без шансов сохранить губы не искусанными. Она всегда побеждает в противостоянии и завладевает чужим языком и ртом. И Вика не хочет спрашивать и думать, где она так научилась. Керро из последних сил сдерживает себя от стонов и в перерывах молит Райдос вновь войти в неё. Это чертовски заводит, однако женщина не может вспомнить того, что её не заводит в рыжей. Не вспоминается. Брюнетка неторопливо проникает в Мэрилин сразу тремя пальцами. Чувство наполненности заставляет пальцы на ногах поджаться. Лёгкие, как и все тело, горят огнём. Эстонка отрывается от настойчивых губ и прижимается щекой к щеке Вики, возвращая руки на спину. Свитер неприятно покалывает пальцы, но ей плевать — слабо впивается и отчаянно желает получить разрядку. Райдос безумно хочет ещё поиздеваться над Лисой, но времени растягивать нет, и девушка под ней, вероятно, просто-напросто потеряет сознание через несколько сильных толчков. Двигается настолько быстро, насколько позволяет положение. Мэри хаотично покрывает лицо брюнетки поцелуями, шепча неразборчивые признания. Ноги бесконтрольно дрожат, а грудь лихорадочно вздымается. Вика отчётливо ощущает сжимающиеся стенки, делает финальные толчки и накрывает клитор большим пальцем. Рыжая хватается за спину женщины, прокусывает её нижнюю губу в попытке заглушить рвущиеся стоны и, получая долгожданный оргазм, сводит ноги, мгновенно чувствуя приятную боль в мышцах. Она все ещё двигается навстречу пальцам, мало понимая, что происходит: но она все ещё донельзя возбуждена и хочет продолжения. Жмурит глаза и видит яркие вспышки. Питерская ведьма разводит пальцы, продлевая оргазм. Мэрилин всхлипывает, утыкаясь в спинку кресла и расслабляется. Тело приятно болит, а затёкшая спина говорит ей отдельное спасибо. Райдос все ещё держит пальцы внутри неё, наблюдая за подрагивающим телом. Керро открывает глаза и сразу же закрывает их: силы иссякли. Она из последних сил целует Вику в уголок губ и отключается.***
Райдос пьёт заваренный эстонкой чай в столовой, но не в квартире, а в особняке на Басманной. Так уж вышло, что три дня подряд ведьмы не выходили из квартиры брюнетки и почти не покидали постель по известным причинам. И до этого ответственная Виктория, абсолютно забывает об испытании, а Дарья в этот раз решает не напоминать. Но благодаря тому, что Мэрилин Керро — дырявая голова, Даша звонит именно ей и они впопыхах собираются. Приезжают вместе в одном такси, чем несказанно удивляют команду Битвы. Только вот Энзигаль и Кузнецова иронично поглядывают в их сторону, явно о чем-то догадываются. — Я так и не выполнить своё обещание, — Вика недоумевающе смотрит на Лису, сидящую бок о бок с ней. — Убить тебя. Женщина улыбается и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, открывая взору шею и ключицы с многочисленными побагровевшими засосами. — Ты была близка. Николь залетает в столовую, за ней лениво плетётся Намтар, что-то бурча себе под нос. Пришлось им поладить и даже сдружиться, чтобы обороняться от двух сумасшедших. Райдос переводит взгляд на экстрасенсов и совсем забывает о живописном виде на её шею. — Вика, что это? — Кузнецова волнительно всматривается в метки, а Энзигаль закатывает глаза, не понимая, зачем спрашивать очевидное. — Рыжая постаралась.