***
Поездка заняла около трех-четырех часов, благо я успеваю до окончания времени посещения больных. Заехав на свою квартиру, оставляю там рюкзак, и тороплю Сакуру, чтобы она помогла мне купить все, что нужно маме. — Что это за вещи на тебе? — рассмотрев меня с ног до головы, недоумевая, вопрошает Харуно. — Мои были в стирке, пришлось воспользоваться гардеробом брата. Сакура настороженно осмотрела меня. В её глазах читалось недоумение, а зная её любовь к суевериям, я решил сразу перевести тему, ещё не начавшихся нравоучений, толку от которых будет мало. Закупив самое главное, мы спешили как можно быстрее в больницу, чтобы не обрекать мать на еще один день в одиночестве. Сакура постоянно говорила, что Микото только и твердит о том, как хочет увидеть сына. Подъезжая к больнице, я начинал испытывать подобие паники. Это все из-за переживаний, связанных с гибелью брата и ухудшением здоровья мамы. Понять-то легко, а вот избавиться и не дать слабину при встрече с матерью — почти невыполнимая миссия. Я стою перед белоснежной дверью длинного серо-голубого коридора. Долго не решаюсь повернуть ручку палаты, где лежит моя мать. Я боюсь того, что могу увидеть. Наконец, собрав волю в кулак, я захожу. Чувствую, как внутри меня словно что-то обрывается, распаляя дикую горечь. Я чувствую её каждой клеточкой тела, будто она с кровью распространяется по венам. Моя мама неподвижно лежит, не замечая меня. Её кожа еще белее на фоне этих больничных, пропитанных запахом медикаментов, простынями. Тёмные круги под глазами нагло красуются на её лице, убивая всю красоту этой миловидной женщины. — Сынок… — тихо произносит мама, медленно повернув голову в сторону двери. — Мама… Почти подбегаю к ней, молниеносно сокращая дистанцию от двери до койки, попутно оставляя на полу небольшую корзинку с фруктами, которые любезно выбрала и купила Сакура. — Я так рада, что ты приехал… — Микото пытается поднять руку, чтобы коснуться меня. Я решил не утруждать её и сел на край кровати, взяв за руку и поцеловав, как это раньше делал наш отец. — Я так ждала тебя… — Шепчет мама, а ее лицо, наконец, начинает выражать благоговейное спокойствие, сменяя прежнюю тревогу. — Я здесь, мам, всё хорошо, — чуть громче отвечаю я, — скоро ты поедешь домой. — Итачи, скажи, ты ведь останешься на недельку в гости? Я замер. Мне послышалось? — Мамочка, повтори, пожалуйста, я не разобрал, что ты сказала? Пожалуйста, пусть окажется, что мне послышалось. — Итачи, — мать начала говорить уверенным голосом, — ты очень мало проводишь времени со мной. Я понимаю, что ты занят, но мог бы приезжать на выходные хотя бы раз в месяц. Саске и то чаще бывает в гостях, хоть и тоже съехал с родного дома. Она бредит? Или серьезно не узнает меня? — Мам, — внимательно смотря на ее лицо, думаю, стоит ли сказать, ведь я совсем не могу предугадать, какая будет ее реакция. — Это я — Саске, твой младший сын. — Ч-что… — Мама начала глубоко дышать, а руки немного подрагивать. — Что ты такое говоришь, Итачи? — Микото с трудом открывает глаза, толи от сонливости, толи от действия препаратов, что ей прописали, — Почему ты так на меня смотришь, сынок? Теперь я понимаю, почему она пролежит здесь, как минимум неделю. Горячие слёзы начинают стекать по моим щекам, а я впервые за долгое время ощущаю их и те острые когти, что жадно скребут душу. — Мамочка, забудь, всё хорошо, — наспех вытираю подступившую влагу и пытаюсь отрезвить свой разум, понимая, что мать снова начинает переживать. — Итачи, что-то случилось? — Нет, мам, всё нормально. — Я решил подыграть ей, чтобы не вызвать приступа. Поворчу после, когда она выздоровеет. — Что ты хочешь, чтобы я принес тебе завтра? Если я не переведу разговор в другое русло, то боюсь, придется успокаивать не мать, а меня. — Даже не знаю, врачи многое мне не разрешают… — Ладно, — быстро поцеловав мать в лоб, я решаю, что пора попрощаться с ней, иначе я сорвусь. — Я спрошу, что тебе можно. — Ты уже уходишь? — С вселенной грустью спрашивает Микото. — Да, но, завтра я вернусь, обещаю. А пока, набирайся сил и будь для меня самой красивой женщиной в мире. Итачи всегда говорил эту фразу, чтобы успокоить или поднять настроение чем-то недовольной Микото. Мама грустно улыбнулась, обнажая белоснежные зубы и без стеснения, показывая мимические морщинки у глаз. — Ты как всегда, Итачи, знаешь, как мне угодить. Покидая палату, я чувствовал дикую пульсацию в своей голове. В глазах периодически темнело, а руки тряслись так, словно я страдаю тремором. Сакура побледнела, увидев меня, и сразу же подбежала, чтобы поймать под руку. — Саске, ты в порядке? Что произошло? — Она называет меня Итачи! Глаза Сакуры округлились, и девушка замолчала не находя ни одного подходящего слова в подобной ситуации. Она не глупа и прекрасно понимает, что слова утешения на мне не работают. — Может, её смутило то, что ты в его вещах? — Не думаю, что она досконально знает его гардероб… — Я пытался найти любую адекватную причину случившегося, — Да и одеваемся мы достаточно похожим образом с детства. Понятие о вкусе нам прививала она… — Может, из-за вашего внешнего сходства и своего расстройства она отрицает его смерть и думает, что ты это он? — Не знаю, Сакура, но мне от этого не легче! — Схватившись за голову и понимая, что срываться на Сакуре это тоже не выход, я вспомнил о некоторых бытовых вещах, — Ты говорила с её лечащим врачом? — Ещё нет… — Давай найдем его! — Решимость поговорить с медиком укрепилась желанием рассказать о произошедшем. — Её, — поправила Харуно. Походив по коридору и расспросив дежурящих медсестер, мы, наконец, узнали, где сейчас лечащий врач моей матери. Она совершала обход и как раз вышла из очередной палаты, как Сакура окликнула ее, чтобы мы смогли поговорить. — Здравствуйте, меня зовут Учиха Саске я сын Учиха Микото, которая поступила к вам пару дней назад. Можете сказать, что с ней? — Здравствуйте, Саске-сан. Меня зовут Цунаде Сенджу, — ответив мне так же официально, она резко перешла на более неформальный тон, — по секрету, мы с тобой и так заочно знакомы, благодаря Сакуре, — Подмигнув Харуно, врач продолжила, — Что ж, насколько я помню, твоя мама поступила к нам с подозрением на геморрагический инсульт, опять же, как выяснилось позже, в анамнезе указано, что она — гипертоник. Все оказалось куда лучше, у нее повысилось давление, но не до критической ситуации и мы смогли её стабилизировать без последствий. Думаю, она скоро поправиться и мы выпишем её. — Это невозможно! — Этого действительно нельзя допустить. — Она бредит. — Что? — нахмурившись, Цунаде сильно удивилась моим словам. — Она не узнала меня и назвала именем погибшего брата. — Хм… Она только недавно проснулась, может быть, он снился ей или она много думала о нём и перепутала вас, — предположила Цунаде, впрочем, в её глазах мелькнул здоровый интерес, — А вообще, это действительно странная реакция, мы всё равно оставим её под наблюдением. — Я могу прийти к ней завтра? — Конечно. — Затем, Цунаде продолжила, — Если ты не против, то я хочу присутствовать при встрече и убедиться в твоих словах, что бы точно подтвердить их. — Буду только рад. — Зайдите ко мне завтра, перед тем как идти в палату Микото-сан. Сакура знает, где мой кабинет. — Конечно, Цунаде-сама, спасибо, что помогаете нам, — Сакура склонила голову перед врачом. — Не стоит, Сакура, — добродушно улыбнувшись, госпожа Цунаде скрылась за очередной палатой. Её энергетика уверенности, которая так и витала в воздухе, буквально завораживала. Разговаривая с ней, я чувствовал на подсознательном уровне, что пока маму будет лечить Цунаде, с ней все будет хорошо. Взглянув на неё сразу можно сказать — дама она целеустремленная и добивается всего что захочет, а люди тянутся за её стремлением. Внешне она не выглядела как-либо необычно, скорее наоборот — самая среднестатистическая блондинка, ближе к сорока годам. Возраст её выдавали лишь уставшие карие глаза из-за трудных ночных смен, зато выразительные формы, уместно подчеркнутые платьем под халатом, говорили совсем об обратном, будто передо мной стояла юная фитоняша, что сутки напролёт качается в зале. Опять же, я знаю, что она давняя знакомая Сакуры и последняя очень хорошего о ней мнения, поэтому и попросила Сенджу взяться за этот случай, хоть он и был прост для её практики, как я понял.***
По приезду домой, я немного помог Сакуре с ужином, устроили небольшое застолье в честь моего приезда, а позже мы направились в спальню. Когда Сакура заснула, меня, наконец, осенила мысль. А что если мне попробовать подобрать пароль к странице брата в соц.сети? Может там есть переписки, которые как-либо прольют свет на его настоящую жизнь? Почему я не догадался об этом раньше?! Тихо сбежав из спальни, я отправился в зал, где стоял ноутбук. Настроив Интернет-подключение на роутере, я, наконец, оказался в сетях информационной паутины. Выйдя из своего аккаунта, я решил подобрать логин и пароль от страницы Итачи. С логином проще — это номер телефона. Сначала попробую поработать с основным номером. А вот пароль… Сначала пытаюсь подобрать простые комбинации, затем с упоминанием студии или его интересов. Каждый раз высвечивается окошко: «Неправильно введен логин/пароль». Что ж, может попробовать использовать второй номер брата, который мне известен? Я начал заново, надеясь, что мне удастся получить доступ к странице Итачи. «Превышен лимит количества попыток». Твою мать! А если попробовать через интернет-сервисы… Открыв поисковик и став читать о разных ресурсах, что занимаются подобным взломом, я подобрал парочку способов, которые не выглядели слишком глупыми и внушали серьезность успеха. В очередной раз, открыв страницу брата, меня ожидала крайне интересная надпись: «Страница пользователя удалена». Это можно сделать, только зайдя в настройки аккаунта, а для этого нужно знать точный логин и пароль. Минуту назад страница была в общем доступе, а сейчас — удалена. Кто-то, кто знает эти данные засек мои попытки? Но вот кто бы это мог быть? Тот мрачный Кисаме или кто-то из работников студии? А может девушка с фотографии? Во всяком случае, меня опередили. Каждый чёртов раз, когда я пытаюсь узнать хоть что-то и нахожу верный источник, чтобы приблизиться к этой тайне, всё идёт далеко не по плану. Закинув эту идею, я решил пойти по кухню, попить чая с травами для успокоения нервов, иначе я точно не засну в подобном состоянии.***
*** Утро следующего дня началось с ленивых и довольных потягиваний на собственной кровати. Мне совершенно не хотелось вставать и куда-либо идти, ведь я так соскучился по уютной атмосфере своей квартиры. За завтраком мне пришло сообщение с групповой беседы, от моего непосредственного руководителя. Начало месяца — он рассылает всем график рабочей недели. Моя смена через три дня. Совсем забыв, что мой отпуск почти кончился, я осознал, сколько не успел сделать из всего того, что запланировал. Признаться, меня сейчас совсем не заботит моя работа в конструкторском бюро. Это отличные деньги, интересное занятие, но сейчас, ощущая ветер перемен, мне стало интересно совершенно другое направление Да, после смерти брата, узнав, кем он был, я начал чувствовать до этого не известное мне чувство свободы. Он осмелился жить совершенно иначе и меня это вдохновило. Всю сознательную жизнь то отец, то мать говорили мне, как будет лучше, ограничивая мои интересы и действия. Естественно, обосновывая это тем, что они более мудрые люди, пройдя через множество жизненных препятствий, зная, какие ошибки лучше не совершать. Умный человек ведь учится на чужих ошибках, верно? Вот и наши родители считали, что мы с братом люди умные, а значит, доверяем им наши судьбы. Вот только они были как слепые старцы, не видя действительности. Эра консервативности давно канула в лету, уступив эпохе свободы слова, выбора и действий. Эпохе индивидуальности, а не коллективизма. Но упрямое общество не собиралось спешить менять устои, а наши родителями были этим обществом, самой послушной его частью. В мыслях, я обычно проводил аналогию с процессом индустриализации — наши родители остались в нём ремесленниками. Из чувства благодарности, именно из-за него, в своё время я сделал так, как сказала мать, и освоил профессию, по которой работаю. Купил квартиру в том районе, который посоветовала она. Сблизился с той девушкой, с которой живу, ведь она хорошая партия. Незадолго до того, как отец умер, он начал обращать на меня внимание и замечать мои успехи. Его признание было для меня самым дорогим подарком, ведь до этого я был лишь тенью своего брата. Или просто пустым местом. Пустое место, к которому обращались исключительно: «А, это ты…», «Итачи справился бы лучше…», «Замолчи, сейчас говорит твой старший брат!». А потом пустое место превратилось в личность. Я был в смятении, первое время не понимая, на кого злюсь больше — на брата или отца. Не особо разбираясь в своих эмоциях, радость осознания, что я, наконец, вышел на первый план, затмила годами накопленную озлобленность. А потом к нам домой пришли сослуживцы отца, сказав то, от чего мать вскрикнула и упала в обморок. Для меня это было самым тяжелым временем в моей жизни. Мне тогда было только четырнадцать. Переходный возраст, трагедия, переизбыток чувств и я словно вулкан, начал извергать свое горе, проявляя не самые лучшие качества своей личности, заложенные, очевидно, природой. Месть переполняла меня, но кто же скажет всю правду о той трагедии на задании четырнадцатилетнему сопляку? Сотрудники полиции? Мать? Едва ли. Я начал замыкаться в себе, чувствуя отчаяние, что не могу никак отстоять честь отца. Однажды, в разговоре матери по телефону, я услышал, что в тот злополучный день, сотрудники полиции так и не задержали того беглого преступника. Как оказалось, до этого, отец вел дело этого человека, а сбежав, убийца целился только в него. Тогда в моей голове закралась мысль, что этот преступник мстил моему отцу и теперь, возможно, захочет закончить начатое и прийти к нам в дом за мной и матерью. Я стал часто зацикливаться на этой мысли, плохо спать и мне постоянно что-то мерещилось. Со временем, начались приступы лунатизма. Поначалу безобидные, ничем не заслуживающие внимания. Но одной ночью я проснулся от крика матери. Она стояла передо мной на коленях, тормошила за плечи. Я крепко держал нож в руке, не замечая дискомфорта от рассечения на предплечии и никак не реагировал на действия со стороны. Мать проснулась от того, что я зацепил что-то на кухне, утварь упала и разбилась. Она уже хотела начать читать лекцию о неаккуратности, как застыла в дверном проеме, увидев своего ребенка посреди кухни. По смутным ощущениям, кажется, что мне приснилось, что я с кем-то боролся и защищался ножом. По всей видимости после какой-то «атаки» я зацепил сам себя. Потом начались походы к врачам, долгое и утомительное лечение и, наконец, со временем я зажил спокойной жизнью. Сейчас, я понимаю, что моя признательность выходит мне боком. Я занимаюсь не понятно чем и не понятно где и чувствую себя, словно в клетке, хоть и могу спокойно передвигаться. Мне хочется ощутить свободу, стать как брат, и именно поэтому, я хочу отстоять его честь. Мне претит, чтобы студия Итачи перешла в чужие руки, будь то Кисаме, Сасори или кто-либо другой — не важно. Дело моего брата должно достаться только мне. Я чувствую, что у меня получится, пусть, до этого и не вникал в эту сферу, но приложив усилия, смогу быть руководителем даже не становясь мастером. Пока что я не стану говорить Сакуре о своем решении об увольнении. Будет водопад вопросов, а пока пазл в моей голове не сложился, не хочу никому и ничего рассказывать про реальное положение дел. Утром я поехал в отдел кадров, чтобы написать заявление об увольнении. Руководитель провел со мной беседу, решив узнать, почему я так спешно покидаю коллектив. На что он получил ответ, что я совсем скоро собираюсь переехать в другой город на постоянку, и я от части, сказал правду. Закончив ближе к обеду со всей бумажной волокитой, я направился в больницу, где меня ждала Сакура. Сев в собственную машину, я понял, как же по ней скучал. По звуку двигателя, по рулю и немного коцаной приборной панели, мягким креслам и тому, как еле слышно шуршит кожа, когда садишься. Пусть она не свеженькая и не самой лучшей комплектации, но это моя первая машина и я ее очень люблю, по-своему, без фанатизма. Жаль, но совсем скоро мне придется расстаться с ней, ведь для того чтобы сделать всё так, как я планирую, мне нужно достаточное количество денег. Возможно, придется заложить и квартиру брата. Вскоре встретившись с Сакурой, мы зашли за Цунаде и направились в палату к матери. Она была рада тому, я сдержал обещание и пришел навестить её снова. Весь разговор Цунаде наблюдала за вялой Микото, что не хотела нашего внимания. Очень странная реакция, потому что вчера она была рада меня видеть. — Где Итачи? — Тихо прошептала мама. — Мама… — Саске, почему Итачи не пришел? Ведь вчера он обещал мне… — Мама, это был я. Я приходил к тебе вчера. Мать окинула меня взглядом и зарыдала. — Не верю… — уткнувшись в подушку, мы услышали лишь её сдавленное бурчание. Я перевёл взгляд на погрустневшую Цунаде, что сделала пару отметок в карту пациента. — Завтра с ней поговорит мой знакомый психиатр, — тихо, в полголоса прошептала она.***
Вечером, за ужином по телевизору передавали сводку новостей. Одну густонаселенную префектуру затопила разбушевавшаяся стихия. Много пострадавших и пропавших без вести. Спасатели помогают людям выбраться из своих жилищ и проводят эвакуацию в ближайших префектурах. Через день мы снова решили навестить маму. Я взял пару книг, чтобы ей было немного веселее, потому что смогу прийти теперь только через три дня, ведь мне нужно доработать положенный срок после увольнения. В больнице было как-то слишком оживленно, чем в предыдущие дни. Медперсонал словно хлыстом по спине били, как рабов в древности, настолько быстро они старались работать, подбегая к очередному пациенту. Среди этой суматохи мы никак не могли найти среди других лицо госпожи Сенджу. — Где госпожа Цунаде? — Найдя знакомую среди медперсонала, Сакура, наконец, сможет получить хоть какую-то информацию. — К сожалению, её не будет на этой неделе. Госпожу Цунаде и еще нескольких медиков вызвали в госпиталь затопленной префектуры, там много пострадавших и имеющийся персонал не справляется с их количеством. — Ясненько, а кто сейчас лечащий врач пациентов, что вела Цунаде-сама? — Савада Изуми. Она скоро начнет обход по палатам больных, и вы сможете встретиться с ней лично. — Спасибо. — Не за что, Сакура-чан. Мама сегодня была радостна, но молчалива. Как будто она что-то скрывала, но эта новость была всё же хорошей. — Ты прямо светишься от счастья. Что-то произошло? — Решил поинтересоваться я, потому что мое любопытство больше не выдерживало. — Посмотри на тумбочку, сынок, — Микото коротко кивнула, а затем продолжила: — Сначала я думала, что это ты. А потом спросила медсестер, хотела узнать, когда ты успел, на что они ответили, что это был совершенно другой мужчина. Я обернулся и увидел небольшой букетик из пяти белых лилий. — Мама, неужели у тебя появился поклонник? Не знаю, кто он, но с выбором цветов он угадал, — подмигнул я, покрасневшей матери. — Не смущай меня, Саске. Я все равно останусь верна только твоему покойному отцу, — сказав это, я заметил, как разгоревшийся огонек в ее глазах начал гаснуть. Однако сегодня она назвала меня по имени. Неужели она узнала меня или её бредни закончились и лечение имеет успех? Я почувствовал прилив сил, и какую-то детскую радость от того, что матери стало лучше. — Ну что ты, Микото, ты же самая красивая женщина в мире. Это понятно, что у тебя так много поклонников. — Прекрати смущать меня, Саске! — наигранно пригрозила Микото, от чего я не сдержал короткого смеха. Она называет меня по имени… А я все не могу наслушаться. Хочется, чтобы каждый раз она произносила его. Моя мама выздоравливает! В палату постучали, и следом вошла брюнетка в белом халате. Поправив очки, она прошла к кровати матери, представившись и мельком поздоровавшись с нами. Я буквально окаменел. Её лицо! Крохотная родинка под правым глазом, черты лица, как у девушки с фотографии на которой изображен Итачи. Только сейчас она носит очки. Врач иногда бросает короткие взгляды на меня, рассматривая, но не как обычно смотрят люди при первой встрече. Она точно подмечает детали, словно хорошо знает меня и лишь сверяет их с теми, что было. Моё шестое чувство подсказывало, что что-то с ней не так. Не могут быть подобные сходства и совпадения. После осмотра, я решил перехватить нового врача и поговорить, пока она не ушла, как раз Сакура и мама разговорились о своем девичьем. — Я могу с вами поговорить наедине? — полушепотом обратился я. — Да, конечно, — так же тихо кивнула она. Сакура все же услышала и напряглась, но задавать вопросов не стала. — Вы хотели бы обсудить состояние Микото-сан? — предположила собеседница. — Не совсем. У меня к вам другой вопрос, — вдохнув полной грудью, я мысленно собрался, готовясь услышать правду об Итачи. — Изуми, скажите, вы же знаете человека по имени Учиха Итачи? Девушка еле заметно удивилась, но сразу постаралась принять прежнее выражение лица, отступив от меня на шаг назад. Она его знает. Я уверен. — Нет, извините, но я впервые о таком слышу. — Зачем вы мне врете? — недоумевал я. — Что, простите? Я же сказала, что не знаю этого человека. С чего бы мне вам врать? Я достаю из сумки записную книжку и выуживаю фотографию, застрявшую меж страниц, которую нашел в квартире брата. — Савада Изуми, это ведь вы на фотографии? Её лицо ответило за неё. Её глаза распахнулись шире, только взгляд упал на снимок, следом она сделала урывистый вдох, словно хотела что-то сказать или возразить, но промолчала, а рука дернулась, чтобы забрать фото, но просто остановилась в воздухе. — Вероятно, — собравшись, Савада решила ответить, — мы очень похожи с этой девушкой, но это не я. — А испугались вы от вашего сходства, так хотите сказать? — Если она думала, что я болван, то она сильно ошиблась. Лгунья из неё никудышная. — Да, верно. На фотографии очень похожая девушка, но не я, повторюсь. — Хорошо, спасибо, не буду вас отвлекать от работы. До встречи, Изуми. — До свидания, Саске-сан. Я пошел по направлению к палате, а обернувшись, увидел, как она что-то быстро печатает на смартфоне. Во время следующей встречи мать выпалила следующее: — Итачи приходил ко мне вчера. Я чуть не обронил вещи, что решил переложить с прикроватной тумбочки. Опять. Снова она говорит о нём. Изуми снимая показатели здоровья матери замерла, с нескрываемым ужасом смотря на мать, словно та отправила её своими словами на виселицу. — Мама, это я к тебе приходил вчера, — решил разуверить мать, сказав о той не выдуманной действительности, в которой, по крайней мере, я нахожусь. — Нет же! Поздно вечером пришел Итачи, принеся мои любимые сладости, — уверенно заявляла Микото. — Микото-сан, может вам это приснилось? — С наигранной серьезностью переспросил я. — Нет же, Итачи навещал меня! — Почти вспылила мать. — Знаешь, я была… — Микото-сан, сохраняйте спокойствие, иначе я не смогу закончить осмотр! — резко оборвала мать Савада, — Успокойтесь и устройтесь поудобнее. — Хорошо, прости, Изуми-чан, — виновато прошептала мать. Мне это показалось странным, врач старалась не подавать виду, но пока речь шла о брате, она мельком поглядывала на меня — следила за моей реакцией. Когда девушка отвернулась, в представившийся момент я мельком глянул в мусорное ведро — там действительно лежали несколько незнакомых мне упаковок того, чего точно не приносил. После, как врач закончила и вышла из палаты, я проследовал за ней следом. — Госпожа Савада, — окликнул её, сокращая расстояние между нами. Она смогла так далеко уйти за эти считанные секунды, — Скажите, посещал ли кто мою мать вчера вечером? — Нет, только вы, и то — днем. — Девушка остановилась, поправив очки.— А почему вы спрашиваете? Для обычного врача ты задаешь слишком много вопросов, лгунья. — Сами слышали, мама сказала, что у нее были посетители вечером. Да и я нашел чужие продукты, которые точно не покупал. Хочу выяснить, кто приходил к ней. Скажите, а ведь на территории больницы ведется видеонаблюдение? — Эти продукты ей купила я, — резко заявила Савада. — Вы каждому пациенту что-то покупаете? — Нет, просто к вашей матери у меня особое отношение. Она нравится мне как человек, плюс она попросила меня об этом. Мне было не сложно. — А не повлияют ли ваши личные симпатии на ее лечение? — Это исключено! — Резко огрызнулась Савада, но позже постаралась успокоиться. Видя её эмоциональность, мне хотелось довести её, надеясь, что в порыве злости она начнет что-либо отрицать и выдавать правду. — Я бы хотел поменять лечащего врача. — Меняйте, — с усмешкой продолжила Савада, — вот только опытных коллег в этой больнице почти не осталось. Одного за другим отправляют в район затопленной префектуры. — Вы мне пытаетесь пригрозить? — Ни в коем случае. Вы в праве сами выбирать лечащего врача вашего родственника. Думаю, на этом разговор закончен. Врач ретировалась в противоположную от меня сторону. Ее халат развивался от спешных движений, а потом и вовсе скрылся за дверью палаты. Я должен заставить говорить её. Она определенно знает правду об Итачи! Пройдя в главный холл, я сфоткал расписание работавших врачей на этой недели, их графики дежурств и выходных. Смена Савада Изуми закончится сегодня в полночь. Это и будет моим шансом. Поехав домой, я пробыл с Сакурой до девяти вечера, а после сказал ей, что у меня встреча с друзьями. Раз-два в месяц я обычно ходил гулять с кем-либо из старых одногруппников. Сакура знала, что эти встречи проходят цивильно и никогда не влезала ни с вопросами, ни со сценами ревности. До госпиталя я доехал за двадцать минут. Оставшись на парковке, я стал выжидать. Поставив свою машину рядом с черной «Mazda 6» врача Изуми, которая стояла самой крайней к стене госпиталя, я притаился, дожидаясь часа «Х». Ещё в прошлый раз я узнал, какая машина у врача Савады, когда сам уезжал, а она выбегала из госпиталя, и что-то найдя в багажнике, вернулась туда обратно. Это было большой удачей для меня. Девушка вышла из госпиталя через десять минут после окончания смены сразу же направилась к автомобилю. На ней было легкое пальто, совсем не по осенней промозглой погоде, что была сейчас. Я стоял, облокотившись о свою машину, сложив руки на груди, ожидая, когда она заметит меня, хотя мой силуэт было сложно заметить, ведь фонари светили совсем в другую сторону. Но пугать её не входило в мои планы. — Вы что, меня поджидали? — Девушка замерла, увидев меня в столь поздний час, уже успев подойти к двери машины. — Наш разговор не был закончен. — Я так не думаю, — ответила она, начиная истерично перебирать связку ключей, ища нужные. — Почему вы солгали мне, что не знаете Итачи? — Я начал медленно подходить, с каждым шагом сокращая расстояние между нами. Я чувствовал себя хищником на охоте. — Потому что я действительно его не знаю, — испуганно девушка начала отступать к стене госпиталя. — Ваше лицо и тело говорит об обратном, — тонко подмечаю я, делая очередной шаг на встречу. — Считаете, что у вас хорошие познания в психологии? — Усмехнулась Савада. — Кем вы приходитесь Учиха Итачи? — Я не знаю, о ком вы говорите! — А я знаю, что вы мне врете. — Отвечаю, подтолкнув девушку к стене, чтобы та почувствовала себя загнанной в угол и была более послушной, поддаваясь моему контролю. — Я не отпущу вас, пока не добьюсь правды. Тихо шикнув, Савада неприятно ударилась спиной о промерзлую стену госпиталя. — Вы мне угрожаете? — Её дыхание участилось, она начинает паниковать. — Ни в коем случае. Я просто хочу знать правду. — Зачем она вам? — Так вы этим вопросом подтверждаете, что знали моего брата? — Хватит бредить, Саске, у вас это уже навязчивое состояние! Мое терпение лопнуло — смотреть на этот театр одного актера. Я схватил девушку за шеею и сильнее прижал к стене. — ГОВОРИ, ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ МОЕГО БРАТА?! Изуми начала бить меня и одновременно пытаться убрать мою руку, чтобы ослабить хватку. Её охватила паника и она попыталась закричать, на что я лишь сильнее надавил на гортань и закрыл рот второй рукой. Девушка попыталась высвободиться, извиваясь, словно думая, что ей это поможет. А затем я почувствовал резкую боль. Она укусила меня! Это так ослепляющее подействовало на меня, из-за чего я в порыве ярости перехватился, взяв ее за волосы, и ударил головой об стену. Девушка поначалу обмякла, прекратив попытки сопротивления. Мгновенно, по ее щекам, словно градом, полились горячие слёзы и начались глухие всхлипывания. — Так ты скажешь? — Я напомнил суть нашей встречи. Девушка чаще заморгала в знак согласия. Отпустив её, я отошел на пару шагов. — Я… — Изуми начала кашлять и громко вдыхать воздух, словно, он последний на этой земле, растирая шею руками, — Я его невеста! — Признавшись, девушка разрыдалась, садясь на колени, прямо на сырой асфальт. Невеста?! Брат хотел пожениться?! Неужели, я вообще ничего о нем не знал? Изуми начала сильнее рыдать, держать рукой за затылок. То и дело она прочесывала волосы и пыталась рассмотреть свои ладони в тусклом свете фонаря. Нас могли услышать, и мне, скорее всего не поздоровилось бы. Быстро подойдя к Изуми и попытавшись ее поднять, она отреагировала сдавленным криком, боясь, что я её снова ударю. — Замолчи, и пойдем в машину! — подхватив девушку под руку, я потащил её в сторону своей машины. Савада начала вырываться, а я решил сдержаться и просто нажал кнопку сигнализации, открыв дверь машины. Затолкав девушку на заднее сидение, затем сел и сам, закрывая дверь и замки, чтобы она не сбежала. Изуми смотрела на меня испуганными глазами маленького ребенка. Она не понимала чего можно ожидать и вернётся ли она домой сегодня целой и невредимой. Бьюсь об заклад, что её воображение рисует различные сцены, где я буду ее пытать, чтобы получить информацию. Однако я не маньяк и не насильник. Я просто немного вспылил. Мне надоело бежать вслед за поездом с направлением «реальная жизнь Итачи Учиха». Лицо Савады покраснело и распухло, она сидела, вжавшись к противоположной от меня двери, постоянно вытирая лицо руками и готовясь защищаться. Где её очки? Я попытался вспомнить, когда она выходила — они были на ней? Протянувшись к бардачку, краем глаза приметил, как девушка вздрогнула, а я всего лишь достал пачку бумажных платочков и протянул их девушке, стараясь сделать интонацию как можно спокойнее: — Изуми, простите, за то, что я поднял на вас руку, — протягиваю ей пачку и кладу возле нее. — Я не должен был так поступать и не только потому, что вы были невестой моего брата. Вообще… я не должен был поднимать руку на женщину. Она неуверенно потянулась в упаковке, достав пару платков, начиная протирать глаза. Я решил выждать немного, когда она уже точно начнет успокаиваться. Через минуту кончились ее инертные всхлипы. А мне стало немного стыдно, но лишь на мгновение. Ей было достаточно просто рассказать мне все. — Изуми, я прошу вас понять меня. Моего брата убили. Полицейские, что расследуют это дело, не хотят искать виновного. Я не могу оставить все как есть и позволить убийце Итачи разгуливать на свободе. Я хочу найти человека, что отнял жизнь моего брата! — Но причем здесь я? — Поймите, мы хоть и были с Итачи кровными братьями, но я мало что знал о его жизни. У меня нет ни единой зацепки, кроме вас, кто может рассказать мне: каким человеком он был на самом деле, чем он занимался и был ли у него враги. — Итачи велел мне молчать. — Что? Но почему?! — Во время нашей последней встречи перед отъездом к тебе в гости, он сказал, что если ко мне придут полицейские или же его родственники, которых я даже не видела, то я не должна никому и ничего рассказывать. А еще он показывал фотографии тех, кто мог меня отыскать, чтобы я была в курсе. Что за подобная подготовка? Я не понимаю своего брата… — Изуми, разве ты не хочешь узнать кто убийца твоего жениха и моего брата? — Стараясь надавать на чувство справедливости, я пытался склонить девушку к откровениям. — Итачи велел мне молчать! Савада была непреклонна. Ее преданность и послушность моему брату удивляла, вызывало уважение, но вместе с тем огорчало. — Отпустите меня, мне пора домой… — прошептала Изуми. Я так ничего и не узнал… — Возьмите, — я протянул ей визитку со своим номером, — если решитесь рассказать, то позвоните мне. Девушка неохотно приняла карточку из моих рук. — Мне ОЧЕНЬ нужна ваша помощь, Изуми… — Я нажал кнопку, открыв замки дверей. — Из вас вышел бы действительно хороший психолог, — бросила напоследок заплаканная девушка, хлопнув дверью машины. Приехав в следующий раз к матери, я узнал, что её выписывают в этот день. Ей стало намного лучше. С Савадой Изуми я не встретился. По старому расписанию должна работать именно она, но судя по имеющемуся, что висит в холле — она поменялась с напарницей. Все осмотры и заключение она подписала еще вчера. Подготовив родительский дом к приезду матери, я попросил Сакуру остаться с ней на несколько дней. А сам поехал в город, где одиноко простаивала квартира брата. Надеюсь, её ещё не обчистили. Снова смотря на сменяющуюся обстановку за окном автобуса я всё думал — почему так происходит? Я уверен, что есть кто-то, кто мешает мне с поисками правды об Итачи. Вернувшись в квартиру брата, я чувствовал полное опустошение.