Вот это мы попали...

Завтрак прошел в гробовом молчании за слизеринским столом. Точнее, молчали в том месте, где сидели семикурсники и баскетболисты. А Мидорима, Куроко, Касамацу и Кисе и вовсе не явились. Ну, с последними-то все ясно, все прекрасно поняли, почему те остались в спальне. Да и с первыми двумя тоже, хоть причина и была другой... Аппетита не было ни у Такао, ни у Аомине. Им предстоял нелегкий разговор. – Хватит киснуть, Казу, Дайки, – попытался растормошить их Забини. – Успеете еще натрястись, хоть сейчас-то отвлекитесь. – Оставь их в покое, Блейз, – закатил глаза Малфой. – Ты еще больше действуешь на нервы. – Это я-то? – Да-да, ты, – подключилась Панси, отвлекаясь от разглядывания гриффиндорского стола. – Да ничего подобного! – Блейз возмущенно сверкнул темными глазами и ринулся в перепалку с друзьями. Слушая их, улыбнулись даже Казу с Дайки. – Что за шум, а драки нет? – весело поинтересовалась Гермиона, подходя. – Герми, ну хоть ты скажи, что я не действую никому на нервы, – обратился к ней оскорбленный Блейз. – Да ну, неужели? – но видя, как надулся уже ее парень, сжалилась. – Нет, конечно. – Вот видите, – ухмыльнулся довольный Забини, утягивая девушку на лавку. Все рассмеялись. Подошедшие вместе с ней Гарри и Рон недоуменно оглядели присутствующих. – А где Рёта и остальные? – Эм-м-м... ну, это разговор не для лишних ушей, – тихо ответил Химуро. – Кстати, Гарри, не советую попадаться на глаза Мидориме, – хмыкнул Аомине. – Тебя это касается в большей степени, Аомине, – заметил Акаши. – А что?.. – тут Гарри запнулся, припомнив вчерашний вечер. – А... это из-за того поцелуя? – Ага. А еще из-за... – на Кагами зашипели, и он заткнулся. – Что у вас произошло? – подобралась Гермиона. – Давайте прогуляемся в Хогсмид... – Панси глянула на витражные окна, за которыми бушевал сильнейший ливень. – Или не прогуляемся... Ладно, раз сегодня выходной, думаю, можем запереться в Выручай-комнате и поговорить. – Все, кроме Аомине и Такао. Им еще надо найти кое-кого, – возразил Акаши. – Гарри, не поможешь им? У тебя же есть карта Хогвартса. – Откуда ты?.. А, все время забываю, что вы из другого мира. Конечно, помогу. Выбравшись из-за стола и тоскливо посмотрев на отрицательно покачавшего головой Слизнорта, ребята поспешили в гриффиндорскую башню. Там Гарри быстро активировал карту, и они все вместе принялись искать потеряшек. – Так, здесь нет, здесь тоже нет... – Да где же они? – Такао нервно закусил губу. Но тут его взгляд выцепил знакомую фамилию. – Нашел! Мидорима и Куроко были в том самом заброшенном классе, где все они вчера собирались. До него ребята дошли все вместе и, оставив Аомине и Такао и пожелав им удачи, направились дальше. Вот только заходить было страшно. – Знаешь, я бы не удивился, реши они отомстить тем же и будь это в духе Шин-чана, – с ноткой истерики фыркнул Казунари. Дайки, в душе и сам нервничающий, тяжело вздохнул и прижал его к себе, впрочем, сразу же отпуская. Все-таки чувствовать в руках хрупкую фигурку с пышными формами, которой буквально предыдущей ночью обладал... Остаточная реакция еще есть... А он ведь окончательно решил, что ему нужен только Тецу. Казу думал о том же, только, конечно же, про Мидориму. А еще боялся, что тот даже слушать его не станет, после того-то, что увидел. – Ну что, пойдем? – чем дольше они тянули, тем больше мандражировал Казу. Вместо ответа Дайки потянул дверь на себя и зашел внутрь. Такао прошмыгнул за ним, моментально окидывая соколиным взглядом помещение. Мидорима стоял у окна, отрешенно смотря на бьющие по стеклу струи дождя, а Куроко сидел прямо на столе, обхватив колени руками и уставившись в пустоту. На пришедших они никак не отреагировали. Хотя нет... – Что вам тут надо? – Мидорима голосом мог замораживать океаны. – Мы поговорить пришли, Шин-чан, – собрался с духом Казу. – Решили сказать, что стали парой? – безразлично спросил Куроко, даже не повернув головы. – Что за чушь?! – рявкнул Аомине, но стих после тычка в бок от Такао. – Нет, Тецу, не об этом. Давай выйдем, а? – Зачем, Аомине-кун? – Да поговорить же, ёпт, – Дайки пару раз вдохнул-выдохнул, твердым шагом подошел к Куроко, закинул растерявшегося парня на плечо и вынес из комнаты под возмущенное "Отпусти меня, Аомине-кун, немедленно!". – Прости, Шин-чан, я так не смогу, – хохотнул Такао. – И не надо, – Мидорима отвернулся от окна, равнодушно посмотрел на него, но тут же отвел взгляд и направился к двери. – Я ухожу, вот что. – Стой, нам надо поговорить! – Такао схватил его за руку. – Нам не о чем говорить, Такао, – он выдернул ладонь из руки Казу, но тот перегородил собой дверь, мертвой хваткой вцепившись в ручку. – Отойди. – А если нет, то что? Ударишь? Мидорима уже далеко не таким равнодушным взглядом оглядел тяжело дышащую девушку, низкую, хрупкую, с разметавшимися длинными волосами и упрямым выражением на красивом личике. И отступил, поправляя очки и прикрывая глаза. – Я девушек не бью, вот что. – Я не девушка! – вскинулся Такао. – Действительно. Ты уже женщина, – прищурился Шинтаро. Казу взвился, но тут же обмяк, привалившись к двери. – Знаешь, Шин-чан, это просто была случайность... Случайная ошибка... Я обидел тебя, ты обидел меня, а потом ты ушел куда-то вместе с Акаши, проигнорив меня... Я выхлебал целую бутылку этого их огневиски, а потом пришел Аомине, тоже вдрызг пьяный, разве что лыком вязал лучше, и мы... Мне было одиноко, Шин-чан, дико одиноко, я думал, ты окончательно отказался от меня, и так хотел быть нужным... хоть кому-то... Прости меня... Он отвернулся, не желая показывать слез, в которые вылились напряжение, обида и вина. Мидорима, молча слушавший его исповедь, шагнул к нему. Казу съежился, у него мелькнула предательская мыслишка, что сейчас ему все-таки врежут, но он никак не ожидал, что окажется в кольце сильных рук. Шинтаро ничего не говорил, но это было и не нужно, он уже все сказал своими объятиями. Казу вцепился в него, утыкаясь лицом в грудь. – Прости меня, Шин-чан, прости... – Дурак ты, Такао... А в соседнем классе Аомине пытался подобрать нужные слова. Слова не находились, а Куроко смотрел все холоднее и вообще, походу, собирался исчезнуть. – Короче, Тецу, – сдался Дайки, – вчера я хотел сказать, что ты мне нравишься, но ты свалил куда-то с Бакагами, причем с такой скоростью, будто вам приспичило, да еще и до этого вы что-то там ворковали в углу... Я решил, что ты выбрал его, ну и напился. А потом в комнате оказался Такао, тоже пьяный в хлам из-за Мидоримы. Мы распили еще одну бутылку и... Слушай, это была ошибка, черт... Куроко моргнул. – Ты хотел сказать, что я тебе нравлюсь? – Э? Ну... да. – И тебе показалось, будто мы с Кагами-куном спешили уединиться? С каждым его вопросом Аомине мрачнел все больше. – Да. – Аомине-кун, у тебя все мысли только о сексе? – Да... Чего?! Тецу! Куроко улыбнулся, уже гораздо теплее. Аомине улыбнулся в ответ. – Простишь? Тецуя кивнул и сразу оказался прижат к горячему телу. – У меня ничего нет с Кагами-куном. – Да понял я уже. – И ты тоже мне нравишься, Аомине-кун... Дайки наклонился, захватывая его губы своими и врываясь в покорно приоткрытый рот языком. Руки поползли по спине вниз, спускаясь на задницу. Тецуя дернулся. – Тебе не хватило ночи, Аомине-кун? – Честно, Тецу... Я мало что помню, это огневиски сшибает только так. Внимательно всмотревшись в синие глаза, Куроко понял, что тот говорит правду, и обмяк, сдаваясь. Да, он до сих пор обижен, до сих пор ревнует, но как же хочется почувствовать Аомине ближе, так, как давно хотелось... Правильно растолковав, Аомине с рыком накинулся на любимое тело. После нескольких страстных поцелуев, оставив Тецу судорожно хватать ртом воздух, он перешел на шею и, стянув с него кофту с футболкой, на грудь. Покусывая розовый сосок, Аомине приспустил его брюки и трусы, обхватывая небольшую задницу и дотрагиваясь до сжатого ануса. – Порву на слюну, – хрипло выдохнул Дайки. – Не порвешь... Прижав Куроко к стене, он приставил пальцы к его губам. Тецуя понятливо открыл рот, облизывая их. Как только слюны собралось немало, Аомине убрал руку и медленно протиснул один палец в узкий проход. Тецу сжался и всхлипнул, но попытался расслабиться. Второй палец выбил слезы из глаз. Выругавшись, Дайки осмотрелся и, подхватив любовника, понес его к столу около противоположной стены. Уложив его на живот, Аомине вновь запустил пальцы в дырочку, присел и не раздумывая добавил еще и язык. – Ты чего, Аомине-кун, не надо... – бормотание смущенного Куроко тот пропустил мимо ушей, разрабатывая вход не только уже тремя пальцами, но и языком. Вскоре пальцы двигались настолько свободно, что Тецуя сам насаживался на них, тихо постанывая. Наконец, поднявшись и убрав руку, Дайки медленно принялся протискиваться внутрь. Разработал он хорошо, потому что сильной боли Куроко не почувствовал, лишь дискомфорт. Войдя полностью и замерев на мгновение, Дайки начал двигаться. Поначалу не очень быстро, подбирая нужный угол, а как только Тецу выгнулся и застонал, начал наращивать темп, мощно врываясь в хлюпающую задницу. Распластавшись на столе, Тецуя подмахивал, чувствуя, как от каждого толчка по телу пробегает дрожь и поджимаются пальцы на ногах, а в животе стягивается горячий ком. Ощущая приближение оргазма, Дайки ускорился, со всей силы вбиваясь в Куроко, заставляя его кричать и сжимать кулаки. После особо сильного толчка Тецуя изогнулся до хруста в позвоночнике и кончил, даже не прикасаясь к себе. Член Аомине сжало так, что искры из глаз едва не посыпались, и он вбился последний раз, изливаясь внутрь. Через пару минут, кое-как придя в себя и приведя друг друга в порядок, они уселись на другой край стола в обнимку. – Аомине-кун, ты и Такао-кун... – Я же говорил тебе, Тецу, это была случайность. Мы ревновали, напились и... Куроко нахмурился: – А если ты еще раз приревнуешь, то тоже прыгнешь в постель к первой попавшейся девушке? Или к парню... – Нет, – твердо ответил Дайки, – никаких других не будет. Мы же теперь вместе. – Мне остается только поверить тебе на слово, Аомине-кун. И все же... Прежде чем напиваться в следующий раз, сперва поговори со мной. – Хорошо, Тецу. И это... прекрати уже это свое "кун". – Дай-чан? – прищурился Куроко. Аомине вздрогнул. – Издеваешься? – Если только чуть-чуть... Дайки. Аомине ухмыльнулся и покрепче стиснул хрупкого паренька. На обед явились уже все, позволяя напряженным друзьям облегченно вздохнуть. Кисе и Такао сияли, Мидорима, Касамацу и Куроко сдерживали улыбки, а Аомине источал самодовольство. – Ну слава Моргане, поговорили, – улыбнулась Панси. – Все нормально? – Да. – Так что, вы теперь стали парочками? – подначил их Блейз. – Ну, кроме Рёты и Юкио. Про них мы уже знаем. – О, мы что-то пропустили? Рёт-чан? – Такао повернулся к Кисе. Тот закивал. – Мы с Юкио-чи вчера обо всем поговорили и теперь встречаемся. – Поздравляю, – Казу кинулся к нему с обнимашками, на что Мидорима цыкнул. – Прости-прости, Шин-чан. Забини не позволил им соскочить с темы: – Тык вы все же встречаетесь? – Да, – коротко ответил Аомине, подтягивая к себе Куроко. А вот Такао нерешительно оглянулся на Шинтаро. После примирения они долго стояли в обнимку, а потом немного прояснили события вчерашнего вечера. Ночи практически не касались, только Казу признался, что почти ничего не запомнил, слишком уж пьян был. А вот про отношения как-то к слову не пришлось... – Да, – не менее твердо кивнул Мидорима, не отрываясь от любимых серо-голубых глаз, напоминающих сейчас две миниатюрные лампочки – до того ярко они вспыхнули радостью. – Шин-чан! – Казу едва не задушил его. От соседних столов послышались смешки наблюдающих за их воссоединением. В общем-то, все в Хогвартсе уже поняли, что среди них сплошь парочки, а сейчас только лишний раз убедились. – Предлагаю это дело отметить, – выпалил Кисе. – Почему бы и нет? – согласился Акаши. Остальные кивнули и, прихватив гриффиндорскую троицу вкупе со слизеринской, ушли в Выручай-комнату. Как-то так вышло, что именно с этими семикурсниками из всего населения Хога баскетболисты сдружились. День прошел великолепно. Они неторопливо распивали сливочное пиво и огневиски, снова болтая обо всем на свете. Все пары сидели в обнимку, и после недолгого колебания обнялись и Блейз с Гермионой и Рон с Панси. Только Малфой и Поттер, украдкой кидая взгляды друг на друга, сидели по раздельности. Вечером Гермиона в который раз напомнила однокурсникам, что хоть завтра и воскресенье, а домашнюю работу еще никто не отменял. А если учесть ее объем... Им весь день придется потратить на ее выполнение. Немного поворчав, ребята принялись расходиться. Притормозив, Акаши что-то шепнул Мидориме, Касамацу и Куроко и повел Кагами в подземелья, тихо переговариваясь со слизеринцами. В спальне Сейджуро опрокинул Тайгу на постель и уселся сверху. – А как же Мидорима и... – Кагами смутился, но вес миниатюрного тела на стратегически важном месте сделал свое дело, и Тайга обхватил Акаши за талию, прижимая его теснее. – Они не придут, у них свои... дела, – Сейджуро поерзал, вырывая из партнера рык, и внезапно комната кувыркнулась. Он оказался лежащим на спине, а сверху нависал Кагами, нетерпеливо стискивая ладонями аккуратную задницу. – Тогда... Не тратя больше время на слова, Тайга впился в требовательно приоткрытый рот... – Что Акаши вам сказал? – прищурился Такао, глядя, как смутились эти трое. Но быстро сложив ушедших вместе Акаши и Кагами и смущенных ребят, расхохотался. – Да неужели? Он с Кагами собрался?.. – Тихо, Такао, – прохладная ладонь закрыла его рот, обрывая смех. Казу озорно лизнул серединку ладони, с удовольствием слушая, как втянул в себя воздух Шинтаро. Серебристо-голубые глаза не отрывались от потемневших изумрудных, и остальные ребята почувствовали себя явно лишними. – Кхм, ну мы это, пойдем, в общем, – промямлил Рон, утаскивая за собой друзей. Их примеру последовали и баскетболисты, посмеиваясь, но прекрасно понимая влюбленных. Мидорима и Такао даже не заметили, как опустела комната. Не очень решительный первый поцелуй, перешедший в жаркий от моментально вспыхнувшей страсти, гуляющие по телам руки, оглаживающие каждый сантиметр кожи... Скрипнувший от тяжести двух тел диван, разбросанная по полу одежда, признания и стоны возлюбленных... На следующий день вернувшийся в спальню Такао, помявшись, подошел к Куроко и протянул баночку. – Заживляющее, – пояснил он. – Мне мадам Помфри дала после... Эм, когда я ходил проверяться... Куроко замер. Но злиться на Такао, в данный момент поникшую и виноватую девушку, у него не получалось. Ревновать – да (и не только к Такао, а вообще), а вот злиться не выходило. Поэтому он со вздохом взял баночку, чувствуя облегчение, что боль в одном месте скоро пройдет. А вот Мидорима зацепился за услышанное. – Проверяться? На что ты?.. – Ну, Шин-чан, мы же не... мы не... В общем, надо было удостовериться, что последствий нет, я же девчонкой стал... Шин побелел при мысли о том, что Такао мог забере... Стоп... – Стоп, – эхом отозвался Казу, вскинув голову, – мы же с тобой тоже не... Замолчав, он в панике обвел взглядом застывших друзей. – Я бы на твоем месте еще раз сходил к мадам Помфри, – посоветовал Химуро. Ни слова не говоря, Казу сорвался с места. Мидорима поспешил за ним. Касамацу секунду раздумывал, потом перебрал все оттенки спектра и треснул Кисе по затылку. – Кретин, ты ведь тоже не предохранялся! – и вылетел за дверь. Ребята расхохотались при виде потирающего голову, но неимоверно довольного Рёты и смолкли, когда Кагами уставился на невозмутимого Акаши. – И мы... – Тайга неверяще смотрел, как тот кивает. – А если ты... – Вот сейчас и узнаем, – Сейджуро направился на выход, поманив его за собой. Над Акаши смеяться друзья не стали, это было как-то чревато... Вместо этого они поторопились следом за ними. Они успели догнать первую парочку и в больничное крыло ввалились всей толпой. – Молодые люди! – возмутилась Поппи и всплеснула руками, узнав ребят и увидев бледного как мел Казунари. – Мистер Такао, что опять случилось? Вчера же только выяснили, что все в порядке! – Снова... надо снова провериться... – выдохнул Такао. – И нас с Касамацу-саном тоже, – добавил Акаши. – Я же предлагала Контрацептивное, – покачала головой женщина, но замолкла от того, как исказились лица Куроко и Мидоримы, а Аомине виновато отвернулся. – Ясно... Ну что ж, не двигайтесь, пожалуйста. Она быстро взмахнула палочкой, накладывая нужное заклинание, присмотрелась и сокрушенно вздохнула. Потом так же молча проверила других девушек. – Ну что ж, – она опустила палочку, – поздравляю, леди, вы все беременны. Акаши довольно улыбнулся, а Казу и Юкио потеряли сознание.