***
По совершенно безлюдной улице Э-Рантэла шли два самых обычных на вид стражника. Сегодня на небе не виднелось ни одного облачка поэтому знойные лучи дневного солнца полностью освещали дорогу и старые каменные дома. Тени не могли появиться ни под навесами, ни в узких проулках меж домами. Первый солдат подобное вынести совсем не мог. Ему пришлось снять шлем, дабы не пропотеть насквозь. Кудрявые светлые волосы упали наполовину. А вот второй, судя по всему, на погоду не обращал внимания. Его холодное выражение лица словно охлаждало и остальное тело под бывалыми доспехами. (Херлиф): На улицах стало так тихо и пусто. Неужели это всё из-за того случая? (Эйлерт): … После кровавой расправы новоприбывшего безликого воина прошло всего два дня. Но весть о ней уже разошлась по всему городу, вызвав суматоху среди местных жителей. Ныне мало кто и осмеливался покидать дома. А те немногие, храбрецы или вынужденные заработать денег, оглядывались по сторонам на каждый шаг. Работа встала. Вчера главную ратушу окружили бунтующие. Все они требовали принять меры по отношению к Жнецу. Тем не менее, к вечеру из них не осталось никого. Указ о принятии его на службу и странный силуэт, мелькающий в тёмных переулках, на крышах домов, где-то на переферии, вынудили их спасаться бегством. И теперь сомнения отпали. Теория о Жнеце как о сокрытом прежде узнике — тайном монстре Ре-Эстиз, схваченным десятки лет назад и оставленном на чёрный день — заиграла с новыми силами. «Он явился из ниоткуда и установил свой порядок. Один… Человек?.. Живое существо?.. Нет. Один монстр. Один монстр заставил боятся себя весь Э-Рантэл. Не прячьтесь за солдатами и стражами этого города. Не обращайтесь к властям. Не привлекайте лишнего внимания. Главное: будьте бдительны и помните»… «Королевство прибегло к крайней мере. Оно с ним на одной стороне. А Он — вездесущ. Да хранят нас боги». (Херлиф): Капитан Эйлерт, вы уверены, что это сделал именно господин Хиго? (Эйлерт): Ты же слышал показания. Весь этот погром устроил воин в плаще и керамической маске, который махал мечом так быстро и точно, что они даже не могли разглядеть движений рук. Я не шибко дохрена знаю людей, подходящих под такое описание. Может ты? Ты знаешь, да? (Херлиф): Нет, сэр! П-просто… Это не может быть его рук дело. Он же был так добр к нам… (Эйлерт): *Вздох* Ты ещё зелен. Редко так говорю, но донеси уж до гроба мои слова. Люди — существа лицемерные. Не по характеру, а по природе. В нас такая черта заложена с рождения. Они стараются вести себя так, чтобы показываться одним боком для одних и другим для других. Или наоборот, зависит от ситуации. Хмпф… Зачастую для этого и делать ничё не надо, взгляды тоже могут отличаться… (Херлиф): Возможно вы и правы, но… (Эйлерт): Сосредоточься. Ты нужен мне. Будешь поддакивать, когда я доложу о Седокожем Строноффу. Следовало ещё тогда, но я не был полностью уверен. А зря. Столько бы херни предотвратил. (Херлиф): Да, сэр. Я могу вас понять. Но поверить… (Эйлерт): Юнец, от тебя многого не просят. Кивай и «Да»-кай. Усёк? (Херлиф): Да, сэр. (Эйлерт): Я спросил, ты усёк? (Херлиф): …Усёк. И пока солдаты переговаривались, за ними пристально наблюдал юноша, сидевший на краю одной из мощёных крыш. С той позиции хорошо виднелись грядущие к городу мрачные тучи. Всё тело парня скрывала от солнца синеватая тряпка, покрытая многочисленными пятнами, царапинами и швами. И, несмотря на общую угрюмость лица, в алых молодых глазах блестели нотки сомнения. (Александр): (Господин Хиго сказал, что эта слежка — идеальная тренировка. Оттачивание всех навыков одновременно. …Всех. Как же я должен буду… Нет. Он сказал, мне нужно стать более хладнокровным… Но неужели я действительно должен буду сделать это? Он правда хочет от меня именно…) (Эйлерт): Это ещё что за?.. Александр почувствовал, как на него лёг взгляд старого солдата. Опередив его реакцию, он бесшумной тенью скрылся из виду. (Херлиф): Вы что-то заметили? (Эйлерт): Ррррр… (Чёрт. Голову, видать, напекло. Седокожий хренов. Во снах мне только не мерещился.) Не сбавляй ходу. (Александр): (Он заметил меня? Нет, он точно заметил! Некогда решаться! На раздумия не осталось времени! Соберись!) Ускорение солдат стало сигналом к действию. Закрыв плащом солнце, тёмная фигура выпрыгнула откуда-то из не менее тёмного угла. Она с грохотом приземлилась посреди дороги, в паре десятков шагов, и встала во весь свой немалый рост, преградив Эйлерту и Херлифу путь. (Эйлерт): (Всё-таки мне не показалось…) Кто ты такой? Фигура не вымолвила и слова. Её суровый взгляд встретился со суровым взглядом Эйлерта, а после переметнулся на новобранца рядом. Оба узнали в бледном юноше знакомые черты. (Херлиф): Постойте-ка… (Эйлерт): Ты похож на Седокожего. (Херлиф): (Это же…) Капитан Эйлерт! Я его знаю! (Эйлерт): Это ты щас те мои риторические вопросы парировать решил? Или правда знаешь? (Херлиф): Н-нет! Т-то есть да! Т-то есть!.. (Эйлерт): Не мямли! (Херлиф): Это подмастерье того убитого кузнеца! (Александр): … Александр резким движением руки сдёрнул с себя синее тряпьё на мощёную дорогу. Густая тень, в которой привыкшие к свету глаза ничего не различали, исчезла. Обнажились бледная кожа и худощавый силуэт. Перед ними стоял не теневой монстр, а обычный парень в запачканной рубашке. В нём ничего не выдавало бойца, кроме ножен и кожанных налокотников. (Эйлерт): (И вправду.) Что тебе от нас нужно? Откуда ты вообще взялся, причём в таком виде? (Александр): … (Эйлерт): Понятно… Я услышал достаточно. Взгляд Александра сделалася ещё острее, одичал. Он наставил в сторону солдат короткий меч. Его лезвие выглядело довольно новым, потому хорошо блестело на солнце и переливалось всеми цветами радуги, отражая голубое небо и близлежащие дома. (Эйлерт): Херлиф! Приготовься к бою! (Херлиф): К бою? (Александр): (Простите…) Не успел Эйлерт и потянуться за рукоятью меча, Александр, обдув обоих потоком ветра, в миг сократил дистанцию. С первого же замаха стало ясно, техникой он не отличался и вряд ли прежде держал в руках оружие. Но грубая сила и скорость компенсировали всё слихвой, не оставляя шансов на равное сражение. Если даже опытный ветеран не смог должным образом отреагировать, у подростка по левое плечо и вовсе не было шансов. Именно на него устремился тот первый замах. (Эйлерт): АРХ! Херлиф зажмурился и закрылся руками, однако удар так и не дошёл. В последний момент атаку с громким лязгом парировал Эйлерт. Они оказались наудивление равны, оба клинка дрожали подстать напряжённым мускулам рук. И ни один не мог вырвать первенство. (Александр): (Сильный.) (Эйлерт): БЕГОМ ОТСЮДА! В конце концов Александр отсупил, создав дистанцию в один отскок ещё большую, чем изначально. И без задержки последовал второй выпад, куда быстрее и напористее. Теперь он закончился подобием тарана. Взявшись прямо за острое лезвие, юноша попытался плоской стороной снести солдата с пути. Что ему и удалось. От части. Эйлерт перенаправил импульс и в миг вернулся в устойчивое положение. Словно изначально ждал чего-то подобного. (Эйлерт): (Простой кузнец не мог знать таких приёмов…) Этому тебя обучил Седокожий, да? (Александр): … Солдат ухмыльнулся и перешёл в атаку. Дальнейшие движения Александра он без труда предугадывал, читал его как открытую книгу. Сам подмастерье понял достаточно скоро, почему утратил приемущество, и начал на ходу совмещать изученные техники и бездарную импровизацию. Тем только подтвердив своё отчаяное положение и вызвав у Эйлерта насмешку в глазах. Конечно, люди вроде Эйлерта редко улыбаются на публике, видеть нечто такое на нём ощущалось чуждо. Но редка эта эмоция лишь потому, что слишком часто представал ему на глаза лик смерти, и единственное, ныне приносящее радость чувство — когда ты избегаешь её и смеёшься в след. Техника и знание одержали малую победу над силой и скоростью, оттого ещё более сладкую. Эйлерту удалось пошатнуть бледного юношу, а затем вовсе сбить с ног мощным ударом кулаком — меч уже показал свою неэффективность против почти неуязвимой кожи. И, буквально не давая продохнуть, он наступил Александру на горло. (Эйлерт): ЧТО? НЕ ТАКОЙ УЖ И СИЛЬНЫЙ ЩАС, ДА? Вдруг случилось нечто непонятное. Необъяснимое логикой. Александра переклинило. Заморозило и выикнуло за пределы реальности в своеобразный лимб. Место между мирами. Между миром и ним самим. Где он — жалкий наблюдатель, посетитель театра. А на сцене играет человек, так на него похожий, но полость, где прежде таилась душа, заняло нечто бесформенное. Густое, одновременно тёмноё, как тьма бездонной ямы, и яркое, как огонь Ночного Костра. Те же сгустки, уже гуманоидные, играли рядом, вместе с человеком воспроизводя знакомую сцену: те же слова, что произнёс старый солдат, тем же образом полученные удары, однако фигура на месте самого солдата такого не отображала. Она пренадлежала девушке с игривым голоском. И стоило ей надавить на горло сильнее, свет в театре сменился на угрожающий красный, всепоглощающий. Оркестр заиграл нечто ужасное, слишком неестественное, чтобы называться музыкой. Высокие ноты стали ещё выше, а низкие ещё ниже, образовав сильный контраст. Какофония из потусторонней реальности проникла в зал. (Александр): (Хватит! Прекратите!) Александр был напуган картиной. Скованный, неспособный даже моргать, под эту музыку он наблюдал раз за разом одну и ту же сцену, заканчивающуеся для человека каждый раз одинаково трагично. Секунды, минуты, часы, дни и годы. Эти, казалось, разные понятия смешались в единое, неотрывное целое. И чем дальше, чем чаще сцена переигрывалась, тем большую связь Александр пытался установить с труппой. А конкретно — с человеком. Юноша физически мог чувствоать его боль, его страдания. Ему самому хотелось кричать и плакать там, где кричал и плакал он. Попытки вырваться не приносили результата, каких бы стараний они не стоили. (Александр): (ПРОШУ! ХВАТИТ! ХВАТИТ!) На самом деле он хотел не столько уйти, сколько помочь человеку на сцене. Усилия Александр направлял именно на то, чтобы поднять его на ноги. Ведь когда красный свет затухал, а музыка замолкала, всё начиналось заного: загорался нормальный свет, а помещение наливалось обычным фоновым сопровождением. Пока вновь не хрустели позвонки под тяжёлым ботинком сгустка зла в форме девушки и пока вновь она не произносила те слова, что сказал старый солдат. (Эйлерт): ЧТО? НЕ ТАКОЙ УЖ И СИЛЬНЫЙ ЩАС, ДА? Широким мечом Эйлерт всё же попытался ударить Александра, но с толку его сбил ненормальный рык, схожий с тем у дикого волка и мертвеца одновременно. Он ни медля и секунды крепко сжал соладту ногу. Подошва нагрелась, как если бы стояла прямо в костре, и ногу пришлось бы убрать, однако даже на то у Эйлерта не нашлось времени. Открылись пылающие глаза, из растопыренных бровей повалили искры, оскалились хищные зубы. *Нечеловеческим голосом* (Александр): ХВАТИТ! Крепко вцепившись обеими когтистыми руками, Александр в одно сжатие превратил кость в труху. После отдёрнул изувечнную ногу в сторону, и, пока Эйлерт ещё падал, с невероятной мощью нанёс удар локтём в челюсть. Любой другой бы поддался болевому шоку, кроме него. Вытерев кровь со рта, Эйлерт опёрся на меч и взглянул в красные огненные сферы, заменившие глаза. Перед ним стояло всё что угодно, абсолютно что угодно, только не человек. Скрючившееся, худощавое, высокого роста чудовище, чьи животный рык за острыми клыками и растопыреные когти пробирали до муражек. Следующую часть битвы Александр сражался без меча. Если произошедшее можно было именовать «Сражением». Человек и зверь вцепились в неравной схватке. Воистину жуткое зрелище — челюсть клацала на расстоянии ладони от лица Эйлерта, сдерживаемая широким мечом. И может Эйлерту первые мгновения терпеть подобное до сих пор удавалось, с прохождением болевого шока ситуация ухудшилась в разы. Требовался идеальный момент для последней атаки, на которую он изначально берёг силы. Один удар мечом должен был поставить здесь точку. Оставалась пора козырей, неизвестных никому. Спрятанных столь хорошо, что и сам Эйлерт о них с годами позабыл. До сегодняшнего дня, подходящего момента. (Эйлерт): (Сдерживался, выходит… Твою мать, этого ведь следовало ожидать. Если уж Седокожий смог на самом деле уничтожить то войско, будь его сайд-кик хоть в двадцать раз слабее — без шансов.) Но этот момент так и не наступил. Каждый раз, когда Эйлерт парировал удары Александра, его движения становились всё менее точными, а Александр набирал в ярости. Преждняя грань между человеком и существом размылась. Сейчас — от первого не осталось и намёка на существование. Так или иначе, дикая внутренняя энергия, несмотря на происхождение, всё же имела чёткое направление, не шла в сторону Эйлерта, а так, что иногда казалось, он просто стоял на пути перед реальным, более грозным противником. (Эйлерт): (Ну, хоть мальчонка смог убежать…) (Херлиф): Капитан! (Эйлерт): (Он ещё здесь?! Чёрт! Почему он ещё здесь?!) ХЕРЛИФ! ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ ДОБЕРИСЬ ДО ВОИНА-КАПИТАНА! Я ЕГО ЗАДЕРЖУ! ХРАХ! (Херлиф): Но ведь- (Эйлерт): НЕ ДУМАЙ ОБО МНЕ! НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ! ПРОСТО УХОДИ ОТСЮДА! ЭТО ВАЖНЕЕ, ЧЕМ Я! (Херлиф): Я вас не оставлю! (Эйлерт): СЕЙЧАС ЖЕ! РАРХ! (Херлиф): (Как же так?! Почему это происходит?! Почему он вдруг напал на нас?! Этого не может быть! Этого просто не может быть!) (Эйлерт): (Нет, не дело. Так мне времени не выйграть. Что ж… Пора бы походить и с козырей.) Что-то неожиданно нашло на Эйлерта. Одним толчком плеча он отбросил обезумевшего от гнева Александра в сторону, а после и сам сделал несколько шагов назад, толкнув Херлифа вперёд. (Эйлерт): Беги! Херлиф упал на четвереньки, видимо, Эйлерт не расчитал силу, но в страхе поднялся и побежал от этих двоих. Тогда же на ноги поднялся Александр, издавший громкий звук, средний между криком и животным рёвом. (Эйлерт): Ну… Кх-кх… Посмотрим, умею ли я до сих пор это делать… Странная бело-голубая аура окружила капитана гвардии. Радужная оболочка засветилась тем же цветом, ярко и ослепительно. Седые волосы взмыли вверх, а на улице поднялся сильный ветер. Эйлерт осмотрел свой меч, на лезвии которого загорелись магические бело-голубые руны, и с тем улыбнулся. А затем, подняв взгляд на атакующего Александра, вновь нахмурился, вонзил меч в каменную плиту дороги и положил обе руки на навершие. *Многоголосьем* (Эйлерт): (Нет, ещё не разучился… Ещё не разучился…) «Защити меня, Великая Богиня»! Голос Эйлерта расслоисля, будто он звучал в пещере или раздавался эхом откуда-то издалека. И с тем выкриком от края до края улицы встала полупрозрачная белая стена, в котроую Александр врезался на полном ходу. Как дикий зверь в клетке, он изо всех сил пытался пробить барьер, но безуспешно. Эйлерт твёрдо стоял на ногах, с помощью магического меча удерживая оборону. В глазах его сиял ослепительный блеск, божественного происхождения, контрастный с диким демоническим огнём юноши. *Многоголосьем* (Эйлерт): Давай, старайся изо всех сил. Бей сколько влезет, придурошный. Раньше времени он всё равно не упадёт. И чем сильнее ты будешь бить, тем сильнее выдохнешься и тем меньше шансов у тебя будет догнать мальчонку. Похоже, Александр совсем его не слышал. И Эйлерт это прекрасно понимал. Он продолжал бить кулаками по стене так, как мог. Но она, ростом чуть выше трёх метров, не давала пройти ни ему, не природному ветру. Энергия, которую она испускала, влияла на нежить, заставляя ту слабеть. Слабел и он, пусть нежитью полностью не являлся. На секунду Херлиф при виде столь дивной, поражающей воображение сцене остановился. Он поразился, какой скрытой силой обладал капитан. Возраст рунического алфавита, плывущего по беловатой границе, исчислялся сотнями лет, вполне возможно Херлиф — первый человек, удастоившийся чести прочесть его за долгие годы. Прародительница мировых языков, защитные письмена, служащие своим мастерам для борьбы со злом. Однако восхищению суждено было перетечь в молчаливый ужас. Руны проредели, замелькали, потухли. Эйлерт недовольно цокнул при виде первых трещин на барьере. С пробирающим до костей звуком они разростались, вскоре покрыв всю полупрозрачную стену, и незадолго после та разрушилась. Эйлерт успел вытащить меч из камня, но не отразить атаку. (Эйлерт): Вот срань. Александр выбил меч из его рук и им же нанёс несколько стремительных ударов в тело. Ладони парня окутали дым и испарения, жугчие кожу. То ли особые ангельские свойства материала, то ли заклятие, не дающее другим кроме владельца использовать данное оружие. В любом случае от меча пришлось избавиться, выменяв тот на простенький, короткий клинок, отражающий блики всех цветов радуги благодаря новизне. Эйлерт схватился за живот упал на колени, а прстально следящего новобранца сковало в ужаснувшейся гримасе. (Александр): РРРА! Следующий стремительный удар подогрела ярость от ожов на руках. По сути, никаких других ран Эйлерт оставить оказался неспособен. Лезвие нацелилось прямиком в голову. Солдат интуитивно закрыл лицо ладошкой, что стоило ему пары пальцев. А из-за невероятной силы замаха никакого эффекта на меч это отчаяное действие не оказало совсем, и он грубо прорубился через морщинистое лицо, лишив то левого глаза и одного из двух мест, где нижняя челюсть крепилась к верхней. (Херлиф): (Не может быть…) Отбежав на несколько десятков метров, Херлиф услышал истошный крик того, кого несколько секунд назад считал всесильным, непобедимым. Но оглянуться он не решился. Зрение бы и так не сказало ничего нового — только подтвердило и без того плачевные догадки. Херлиф осознал истинную судьбу своего наставника. И не оглняулся, исполняя его последние приказы. Тело мужчины со множеством колотых, резаных и когтистых ран не пондималось. И ярость ещё не до конца иссякла. Завидев следующую цель, полуживой монстр оскалился и устремился в погоню. Остановившись после первого же шага. Другая нога не могла поднятся с дороги. Поразительно, столь удивительный феномен, что учёная натура Александра даже на секунду показала себя, вытеснив взбешённое чудовище. Несмотря на всё произошедшее, на минувшие ожесточённые минуты, за ногу Александра схватилась человеческая рука. Эйлерт перераспределил на неё свои оставшиеся силы до последнего, уже и речи не шло на то, чтобы просто пошевелиться другими частами тела, неговоря про попытку встать. И удивительно, с их помощью юноша, будучи отдёрнут, а не просто остановлен, тоже упал. *Нечеловеческим голосом* (Александр): Р-рье?.. Ррр! РАРХ! НЕ МЕШАЙ! (Эйлерт): (Рассчитываю на тебя…) Меньше чем через секунду вся улица наполнилась шумами разной степени отвратности, начиная с чего-то обыденного, вроде лязга доспехов и шуршания кожаной брони, заканчивая омерзительными склизскими звуками и кровожадным хрустом. Молодой ум Херлифа воображал худшее, что только могло прийти человеку, услышь он подобное. Однако он не оборачивался. Продолжал бежать со всех ног. Теперь отнюдь не ради воли капитана — юноша боялся, что увиденное перебьёт все его больные фантазии. (Александр): (Простите меня…)***
Спустя минуту лежания в постели, из-за болей растянувшуюся на целую вечность, веки Ниньи сами по себе начали слипаться. Голова потяжелела и и утонула в просевшей подушке. В глазах потемнело, нахлынуло странное жутковатое ощущение. Что-то глубоко внутри подсказывало ни в коем случае не поддаваться, не падать в сон. Даже не моргать. Но силы уже были на исходе. В конце концов девушка сдалась и закрыла глаза всего на секунду. Но по их открытию палата потемнела, на улице царствовал ливень, а перед ней с недовольными лицами уже стояли члены её группы. И густых туч лишь придавали их фигурам мрачности и блеклости. (Дайн): Проснулся. (Пётр): Скажи на милость, и каким образом ты оказался избитым до полусмерти у таверны на другом конце города? (Нинья): П-простите… (Пётр): … (Люклютер): Это всё? Это всё, что ты можешь сказать в оправдание? (Нинья): Я не думал… (Пётр): Вот именно. (Нинья): … (Пётр): Ладно, плевать на твои похождения. Это ты откуда взял? Эти деньги. Здесь куда больше, чем нам хотели дать за составленную карту. (Нинья): Когда вы ушли… Я нашёл в пе… Пе… Пе-ещере кое-что редкое… Ценное… (Пётр): И в самоволку пошёл это продавать. Напился, помахал богатством, вот тебя и- (Нинья): Нет!.. Я… Я… (Пётр): Да даже если нет, даже если нет, на слово нам никто не поверит! Представь, как нам пришлось и теперь будет приходиться, когда люди узнали, что мы взяли в отряд пропившего карту пацана! Ещё и устроившего потасовку! (Нинья): Но я не!.. (Люклютер): *Вздох* Нинья. Ты уж прости. К сожалению, нам с тобой придётся расстаться. (Нинья): Ч-что?.. (Пётр): Дальше наши пути расходятся. Всё. Ты сам по себе. (Дайн): Ты должен нас понять. По-другому отмыться мы не сможем. (Люклютер): Гильдия уже подписала приказ, нам сказали прийти и забрать жетон. (Нинья): Па-подписала?.. Но… Как же тогда… (Пётр): Лечение? Ну, ты уже доказал, что хочешь и умеешь принимать решения. Сам разберёшься. К тому же деньги у тебя теперь есть. (Нинья): … Тёмные бежевые силуэты размылились по помещению. Картинка, отражающая мир, потеряла цельную форму от подступивших слёз. (Нинья): Пожалуйста, н-не уходите… (Люклютер): Нинья? (Нинья): Й-я не знаю, ч-ч-ч-ч… *Всхлип* Ч-что мне делать дальше!.. (Люклютер): Нинья? (Нинья): *Всхлип* Я не знаю… (Люклютер): Нинья! Цвета сгустились, добавился контраст. Заиграла тёплая свеча на обсыхающем подоконнике. Закапало с мокрых крыш, запахло прошедшим дождём. (Пётр): Сестра! (…): Да? Что такое? (Пётр): Сами не знаем! Он как проснулся — сразу в слёзы. Вон как расклеился. На команды не реагирует, смотрит в пустоту. И что-то несвязное бормочет уже минут пятнадцать. (…): Прямо сразу? (Люклютер): Только глаза открыть успел. А бред нёс ещё во сне. Медсестра обратной стороной ладони потрогала перебинтованный лоб. Затем внутренней, затем пальцами измерила по артерии пульс и свечой подсветила лицо, растопырив одну из пар век. И в ту же секунду у плачущей Ниньи обильно потекла из носа кровь, прямо сестре на руку, заставив ту онеметь и пробраться ужасом. Лицо сделалось бледным, почти неживым, а неразборчивая речь окончательно потеряла всякую структуру, превратившись в месиво из всхлипов, заикания, гипервентиляции и случайных звуков. (…): Все вон. (Люклютер): Что, простите?.. (…): ВЫШЛИ ОТСЮДА! СЕЙЧАС ЖЕ! URGENT AIDEZ-MOI! BESOIN D'UN MÉDECIN! Кудрявая девушка, тут же быстрым шагом скрылась за коридором, умудрившись выйти из палаты первее всех. Она чудным образом переменилась, невооружённым глазом и заметно не было. Волосы растрепались совсем по-другому, торчащие по сторонам воздушные ниточки стали больше подходить на заколки. Глаза пусть и раньше выглядели дикими, контрастируя на аккуратном личике, сейчас окончательно озверели, как у загнанного в угол лиса. Ну, а длинный маникюр, редкий среди врачей по понятным причинам, под новым светом превратился в острые когти. Вернулась она уже лёгким бегом на пару с врачом, Люклютер, последний, только-только переступил порог палаты, как с ним пересеклись и хлопнули дверью перед носом. Во главу стола встала чуждая, противоестественная, настораживающая тишина. Мерзкая, пробирающая до муражек, страшнее и отвратительнее любых монстров. Стоило им отделиться и покинуть палату, неведомо куда пропала из воздуха жизнь.***
Минуя бездонные лужи, не имеющие дна, конца и края, брёл по крышам одинокий воин, скрытый маской. Если с черепицы вода обильного дождя стекала нормально, на полских крышах из голого камня она скапливалась равномерно, подобно нетронутому слою снега. Каждая такая имела на себе единое прозрачное плато, медленно сползающее на тротуары и магазинные навесы. (Хиго): (Надо же, как быстро порой может меняться погода…) Хиго соскочил с крыши и приземлился возле закрытой двери уже знакомой ему аптеки. Прямо в холодную лужу. Что неудивительно, они и покрыли большую часть дорог. (Хиго): (М-да уж. Настоящий потоп.) *Вздох* (Навевает воспоминаниями… Я как-то за последние годы и отвык от проливных дождей…) Хехе, как ты говорила — «Хорошо, что хоть не кислотный». Будь Нинья здесь, оценила б шутку… Да только откуда ей знать-то про кислотные дожди?.. Вот Сара бы оценила… Да только она это и сказала. А вообще между этими двумя есть нечто общее. Может, стоит как-нибудь пригласить её и… Остановись. Ты пока не знаешь, как Нинья отнесётся к твоей новой телесной форме. В конце концов она похожа на Сару, но она — не Сара. Лучше не сыпь соль на рану, как Сатору советовал, и лишний раз её не упоминай. Так будет лучше для всех… С лёгкой рыжеватой вспышкой в глазах Хиго встряхнулся, похлопал по карманам, найдя нужные ключи, и попытался открыть входную дверь. По итогу ключ сделал пол оборота и сразу упёрся. Хиго попытался ещё раз, на случай, если вдруг замок попросту заело, ситуация повторилась. (Хиго): (Хм, не заперто? Но я вроде…) Дверь с противным скрипом распахнулась внутрь. Освещение как таковое отсутствовало, ни свечей, ни ламп, а густые облака скрыли любые возможные солнечные лучи. Прежде и не бросалось, насколько много места в главном зале и насколько мало из него занято. Даже с кухонной стенкой, двумя столами, диваном и прочей мебелью всё выглядело невероятно пусто. (Хиго): Уже вернулся? В этой мгле Хиго отчётливо разглядел две небольшие ярко-красные точки. За одним из столов как раз сидел Александр, мрачный, насквозь промокший. Растрёпанные прежде волосы упали, выровнялись от влаги. В остальном, не считая выражения лица, полного волнения, находящегося в глубоких размышлениях, он выглядел вполне обычно. (Хиго): (Сквозит.) Дверь, закрывшись, забрала на другую сторону из помещения и часть света. Потемнело ещё сильнее, некоторые лунные ночи уступили бы текущей атмофсере. (Хиго): Как прошло задание? Хиго заметил идущий от входной двери бордовый след. Он заканчивался прямо под окровавленным мечом, что Александр крепко сжимал в руках, на него опираясь. Хотя звуки капающей крови и были тихими, во всей безлюдной аптеке они эхом разносились по каждому её уголку и закоулку. (Хиго): Всё в порядке? Ты не можешь разжать руку? (Александр): … (Хиго): Что произошло там? Александр как будто бы и не замечал присутствия Хиго, продолжая смотреть на залитые кровью тёмные доски. (Хиго): (Я бы сказал, он просто в шоке от первого возможного убийства, но по лицу дело явно не в этом. Здесь совсем не то. Как правило глаза не могут найти себе места, тошнота, дрожь. А он сидит, окаменевший, с застывшим взглядом. Да и будь дело в убийстве, он не притащил за собой орудие, тем более такое запачканное. Выронил бы из рук сразу.) Скажи, что тебя тревожит? Обещаю, что бы это ни было, я сохраню спокойствие. (Александр): Я не справился. (Хиго): …Не понял? Александр медленно поднял голову, устремившись к севшему напротив Хиго, и посмотрел на него с горечью и тяжестью на душе. Голос он выдерживал ровный, плавный, несвойственный. Чужой, ему не пренадлежащий. (Александр): Одному из них удалось сбежать. (Хиго): Что? Как? Как он физически мог сбежать? (Александр): Я поддался гневу и упустил его. Отвлёкся на второго… (Хиго): («Поддался гневу»? Он? Да откуда в нём вообще подобному взяться? Ну, есть один вариант…) Как ты понял, что поддался? (Александр): Я… простите меня. Я… Я будто потерял над собой контроль. Стал наблюдателем. (Хиго): (Ага.) Что ж, это моя вина. (Александр): С-сэр?.. (Хиго): Позволь объяснить. Но не сразу. Пока продолжай. Хиго скинул плащ, маску положил на стол, аккуратно к свече, и пошёл к кухонной стенке. Найдя медный чайничек, он залил в него воду и оглянулся к окну. (Хиго): Хехе… (Есть всё же и плюсы… Зато никто больше не сделает мне кофе с водой от кислотного дождя смеха ради…) Н-никто уже не сделает… (Александр): В-вы п-пла?.. (Хиго): Глаза просто блестят от свечения. Скажи, Александр, тогда, когда это случилось, тебе было больно? (Александр): Как если бы в каждый кусочек моей кожи вонзили по сотне тоненьких иголок. И, как если бы моя кровь в буквальном смысле закипела, начиная варить меня изнутри… (Хиго): Прелестно… (Александр): О ч-чём вы?.. (Хиго): «Ярость Берсеркера». (Александр): Ярость Бер… Что? (Хиго): Держи. Обратно за столик Хиго присел с двумя кружками. Одна — с непрозрачной кремовой жидкостью, другая — с чем-то мутным, пахнущем дешёвыми травами. (Хиго): Чай. Нашёл какой-то. Ток он, походу, качества не шибкого. (Александр): В-вы думаете, с-с-с-сейчас время и с-ситуация для чаепития?! (Хиго): Нервы успокоит. Тебе проще будет рассуждать на холодную голову. Мне легче думать бодрым, но не слишком, так что я заварил кофе с молоком. (Александр): Н-ну ладно… (Хиго): …Эту бурду хоть пить можно? (Александр): М-мне такой даже больше нравится. (Хиго): (Это потому что я его сделал, видимо.) Ладно. В общих красках, это — пассивно/активный боевой навык. (Александр): Что это значит? (Хиго): Он не активен всё время, как пассивный, но и не контролируется игро… То есть человеком, как активный. Активируется самостоятельно в определённый момент, автоматически поднимая твою боевую эффективность в зависимости от оставшегося количества Очков Здоровья, постепенно уменьшая эти самые очки. Однако помимо этого твой персо… Твоя персона теряет контроль над телом, и оно начинает двигаться на автопилоте, сражаясь с невероятной яростью. (Когда Пунитто Моэ предложил мне изучить этот навык, я принял его слова за издёвку над своим деффектом. Помню, уже звонить собирался и всем отрядом город обыскивать, чтобы рожу проломить. Оказалось, шутка годная, моему билду наиболее полезная из всего. Что ж. Теперь я снова хочу ему что-нибудь сломать.) (Александр): Ка-кажется, я понял… (Хиго): Проблем у нас, конечно, немерено. Я ж понятия об этом не имел. (Александр): П-п-проблем?! (Хиго): (Хм, видимо, дело в воскрешении. Я ещё на первых тренировках подметил, он куда слабее ожидаемового. Примерно на сороковом уровне. Он никогда раньше не имел дело с подобной силой, и потому подсознательно ограничивал себя. Но когда его тело само начало разгоняться, искусственный лимит был снят.) (Александр): Г-господин Жнец? Всё в порядке? Вы молчите уже очень долго. Ч-что нам теперь делать? (Хиго): А? А, да, прости. Просто немного задумался. Как бы то ни было теперь нам придётся… (Александр): Эм? Господин Жнец? (Хиго): Кто-то идёт. Хиго, прервав себя посреди предложения, в одно плавное движение надел маску, плащ, поднялся и встал у входной двери. За ветровым стеклом, ожидаемо, показался тёмный силуэт. Куда выше Энфри, пульсирующий удивительной аурой. Смятение, страх, печаль играли в унисон с яростью и огнём в сердце. Способность Хиго считывать жизненную энергию существ оказалась как нельзя кстати, он заранее встал в стойку и кивнул Алексндру. Тот быстро поднял свой меч и приготовился к бою. Радужки у обоих загорелись, задымились розоватыми хвостами, заискрились. Юноша стоял, выглядел и чувствовал ныне совсем иначе. План сработал, сегодняшнее задание позволило ему открыться. (Хиго): (Раньше такого не было. Он и вправду лишил себя всех ограничителей. Посмотрим, что из этого выйдет… Кто бы там ни стоял, гарантирую, ему не жить…) Раздался громкий одиночный удар в дверь. Казалось, с той стороны дерево раскололось и промялось. Оба затаились. Ещё один удар. По движениям силуэта, третий и четвёртый уже нанесли ногой. Незванный гость не стремился разбить стекло, целился именно в место чуть ниже ручки. Наконец что-то поддалось и сломалось. Замок сломался изнутри. И донеслись пронзительные щелчки. Щёлк. Щёлк-щёлк. Щёлк. Щёлк. Щёлк. (Хиго): (Вот сейчас!) Прозвучал последний щелчок, и снаружи повеял холодный ветерок. Под его толчком дверь открылась нараспашку, ударившись о ключницу. (Хиго): Ты? Перед Александром и Хиго предстал всего один промокший насквозь солдат. Нахмуренные брови, соколиный мстительный взгляд контрастировали с гусиной кожей, дрожью и покрасневшими от слёз глазами. Он с крепко стиснутым оскалом неотводно смотрел на Хиго, медленно взмывая лезвие из лужи. (Херлиф): Я вам верил… Стоячие во все стороны кудрявые волосы, напоминавшие взьерошенный куст, выпрямились и упали от воды. Как и у Александра, бросилась их истинная длина, прежде незаметная. Янтарные глаза блондина, показалось, не то от порозовевших яблок, не то от самого лика, покраснели. Прежде желтоватые, яркие, солнечные, а ныне если и походили на солнце, то только на последние лучи заката. Когда оно, опускаясь за горизонт, тонуло и в собственном кровавом свечении, тускнея всё больше и больше с каждым мигом. Когда всё меньшая часть представлялась взору, как сейчас, всё сильнее щурились молодые глаза. (Хиго): Как ты здесь оказался? Как ты нас нашёл? (Херлиф): Проследил за вашим подчинённым… За этим… УБЛЮДКОМ! (Хиго): (Проследил? Ого… Неплохо. Если Александр и вправду перенял мои способности скрытности, это… Это круто! У него явно есть потенциал! Кто знает, какие способности из Иггдрасиля у него есть ещё помимо отсутствия кровотечения. Такой человек мне бы пригодился.) (Херлиф): ПОЧЕМУ ОН НАПАЛ НА НАС?! (Хиго): Вы собирались доложить обо мне Строноффу. О том, кто скрывается под маской Жнеца. Я не мог допустить утечку. (Херлиф): НО ПОЧЕМУ?! ПОЧЕМУ ВЫ СКРЫВАЕТЕ ЕЁ ОТО ВСЕХ?! (Хиго): (Почему я скрываюсь ото всех?..) Город и так в панике. Не хватало им ещё знать, что я и не человек-то толком. Пусть уж лучше строят ещё более мрачные теории, нежели дела обстоят на самом деле, и верят в них в большим сомнением, чем будут уверенны, пусть в не таком, всё ещё мрачном раскладе. (Херлиф): НО КОГДА Я ВПЕРВЫЕ УВИДЕЛ ВАС, Я НЕ СЧИТАЛ ВАС МОНСТРОМ! И ГОСПОДИН ДОККЕРМАН ТОЖЕ НЕ СЧИТАЛ ВАС МОНСТРОМ! НИКТО В ДЕРЕВНЕ ТАК НЕ ДУМАЛ! (Хиго): (Потому что я…) Послушай. Ты ещё зелен, чтобы так просто это понять. Тебе нужно успокоиться. Херлиф задрожал, расслабив хватку и снова опустив меч на землю. Хиго демонстративно опустил капюшон и сбросил маску, спокойным добрым лицом озарив подростка. (Хиго): Ты запутался. Я лишь хочу помочь тебе разобраться. Затем он протянул руку, повернув внутреннюю часть ладони наверх. Он, стоя во тьме аптеки, вытянул её на тусклый свет, стоящему под дождём, молчаливому юнцу Херлифу, склонившему голову. А красные глаза, пусть и размякшие, не переставали мрачно гореть розоватыми язычками. Ведь размякло выражение лица, веки, брови, скулы. А вот глаза остались прежними, продолжали светиться в кромешной тьме, будто налитые свежей кровью. (Херлиф): Капитан Эйлерт был прав… (Хиго): Что? (Херлиф): РАААААААА! Плеснув водой, меч вытащил нос из лужи и широко замахнулся на Хиго, стремительно, прямо в голову. Ушли сомнения из разума Херлифа, ушли страх и горечь утраты. Оставшееся более не отличало его от самого Эйлерта — целеустремлённого, грубого, по-настоящему сильного человека с крепким внутренним стержнем. Сильного не телом, но разумом и душой. Настоящего война. (Хиго): (Потому что я…) (Херлиф): АААА!.. Кххх… Кха… (Хиго): Что?.. Хиго отвлёкся на самого себя и не среагировал должным образом. Он слишком поздно потянулся за мечом, Херлиф бы смог нанести удар. И это увидел Александр. Бесшумной, молчаливой тенью Юноша плавно вышел из-за спины война, загарадил его и одним точным, стремительным ударом пронзил сердце Херлифа. Мальчик пошатнулся на плечи Александра, и последний что-то тихо ему на ухо прошептал. *Шёпотом* (Александр): Прошу… Прости, что так вышло, у меня не было выхода. Ради меня Хиго и не предпринял сейчас ничего. Он дал мне шанс искупиться. И я не мог его упустить… Как горячий нож сквозь масло, клинок прошёл через броню, плоть и кости без труда. И так же легко вышел, одним резким движением, брызнув кровью на сгущённые тьмой пол и самого Хиго. На его плащ, экипировку и лицо. Херлиф, прижав ладонью грудь, упал на колени в воду. В глазах поплыло, дышать больше не получалось, да и не оущущалось, что в этом оставался смысл. Он плавно склонился к тени, но, увидев её, смог удержать баланс, оперившись рукой на проём. И благодоря этому в последний момент пересилил себя, плюхнувшись спиной под светлое, сероватое дождливое небо. И та большая лужа у порога перестала быть прозрачной. Херлиф, выпустив последний вздох, даже обрадовался, что наблюдал сейчас воздушную пелену открытого неба, а не лежал в ногах того, кому когда-то верил, скрытого зловещей чернотой. (Хиго): (Потому что я…) Маленькое авторское отступление Я сейчас работу переписываю с нуля. Прям с нуля, просто иногда поглядываю на старый текст, чтобы какие-то события напомнить. То, что ниже идёт я ещё не трогала. Это старый текст, который с новым в некоторых местах не совпадает и будет очень скоро переписан. Перепись распространяется ТОЛЬКО НА 2-3 ТОМА. Дальше я просто мельком пройдусь. Не ожидайте отсюда чего-то прям сногсшибательного и не судите строго. Ох, и прошу прощения, просто всё поспеть не получается. Сё-сё, оступление закончилось. Назад к тексту, пуру-пу-пуру-пупу (Александр): Не волнуйтесь, господин Жнец. Я сразу же понял, что вы специально сделали вид, что замешкались, дабы дать мне возможность нанести свой удар и исправить ошибку. Ведь если бы это сделали вы, то от места ранения начал бы исходить чёрный дым. (Хиго): А… Д-да! Я рад, что ты всё понял так быстро. Отличная работа, Александр. (Александр): До этого было не трудно догадаться. Но, всё равно, благодарю вас, господин Жнец! (Хиго): *Вздох* (Просто смирись с этим поведением и живи дальше. Просто не обращай внимания.) А теперь, Александр, избавься от тела. (Александр): Сию секунду! (Хиго): (Не обращай внимания…) О! И перед этим забери его деньги. (Александр): Деньги? Но зачем? (Хиго): Пусть, когда его найдут подумают, что нападение совершили бандиты. Да и лишние средства нам не помешают. (Александр): Прекрасная идея! (Хиго): И, пожалуйста, как закончишь с этим, приберись тут. (Александр): Да! Александр в одно движение поднял облачённое в броню тяжёлое промокшее бездыханное тело и исчез из среди капель дождя, оставив Хиго наедине с самим собой. (Хиго): (Потому что я…) Хиго закрыл за Александром дверь. Убедившись, что рядом больше никого нет он немного дрожащим голосом сделал тяжёлый вздох, снял с себя маску с рисунком черепа и повернул её к себе лицевой стороной. (Хиго): (Потому что я… не умею жить по-другому… Потому что я привык быть в глазах окружающих монстром… Так было в школе, так было в институте, так было на работе, так было в игре, так будет и всегда…) Проснулась Нинья к глубокой ночи, когда свечи укоротились втрое от своей изначальной длины. На табуретке, скрючившись, дремала медсестра. Она подорвалась с первыми стонами Ниньи и, похоже, взбодрились от них лучше чем от любого кофе. (…): Ох! Проснулась… Хорошо… Хорошо… Как самочувствие? (Нинья): Странно… Вроде и кружит… А вроде как приклеилась к постели… (…): Продолжай. (Нинья): А ещё… Мне приснился сон… Очень реалистичный, б-будто пришли члены моего отряда… (…): Опиши. (Нинья): Й-я точно не вспомню… Кажется, шёл дождь. Было очень темно. И тени сделались гуще. Они сказали, что из-за вчерашнего меня выгоняют. И я почему-то очень бурно отреагировала… В-вроде прежде они были мне безразличны… А во сне я… (…): Расплакалась? (Нинья): О-откуда ты?.. (…): … (Нинья): Э-эй! (…): …Просто угадала. Это последствия травмы головы. Я тут, конечно, шутейки-шутейками, но про «Смех лечит» я серьёзно. Думала, так хоть отвлеку тебя от боли и галлюцинаций. А насчёт реалистичности, пару часов назад дождь и правда лил как из ведра. Я слышала, люди в коме улавливают происходящее вокруг. Это могло повлиять. (Нинья): Н-но почему тогда я так отреагировала? (…): Кто ж знает. Может ты не полностью честна с собой и на самом деле ими дорожишь. Может дело в травме. В конце концов тебя принесли сюда с очень серьёзными повреждениями. А мы сейчас хоть до конца тебя и залатали, мозг — орган особый. Он отличается от других: его можно вылечить, но ни коем образом нельзя восстановить. Какая бы магия или алхимия не использовалась. Сейчас тебе нужен уход. И отдых. (Нинья): Должна сказать… Ой… (…): Тише, тише. (Нинья): Я… Та девушка… Она уже дала мне после драки… Одно зелье… (…): Ну тем более! Если прикинуть, сколько может восстановить средний пузырёк, я вообще поражена, что ты выжила! …Ну хотя… (Нинья): Что ты?.. (…): Не хотела пугать сразу, думала, от этого тебе поплохеет. Но по закону я должна оповещать о подобном. Прошлой ночью ты перенесла клиническую смерть. Не волнуйся, не волнуйся! Пагубных эффектов это не даёт. Просто чтобы ты понимала сложность ситуации и не летела на подвиги сломя голову. …Ой, п-прости! Я не хотела!.. *Вздох* Неважно… (Нинья): Ты слишком встревоженная для человека… Который повидал всяких… (…): Я п-просто никогда не занималась пациентами сама… Только смотрела со стороны. Сегодня первый день, когда мне позволили принимать большее участие, чем «Принеси-подай». И тут ты… Но ладно. Худшее уже позади. К-кажется. Н-надеюсь. (Нинья): … (…): Как ты себя сейчас чувствуешь? (Нинья): Нормально, только в сон клонит. (…): Там же в коридоре ждут сидят. Думала, пообщаетесь хоть минут десять. (Нинья): Кто? (…): Твои. (Нинья): Пришли, значит… Ты с ними разговаривала? А то я не знаю, как они ко мне отнесутся… (…): Они очень переживают. Сидят здесь уже несколько часов. Навряд ли со злыми умыслами так себя ведут. Смотри, конечно, сама, но я бы на твоём месте хоть поздоровались, мол, «Всё хорошо». Чтобы от волнений избавить. (Нинья): … (…):