Слушай, поганое сердце, Сердце собачье мое. Я на тебя, как на вора, Спрятал в руках лезвие. Рано ли, поздно всажу я В ребра холодную сталь. Нет, не могу я стремиться В вечную сгнившую даль. С. Есенин
Утро, теплая нега сна окутывает город, кровать настолько уютная и родная, что вылезать из нее не хочется от слова совсем. Неожиданно громко и протяжно начинает звенеть телефон, вытягивая девушку, лежащую на постели калачиком, из объятий сна. — Черт, какой бессмертный человек пишет мне в такую рань? — недовольно пробормотала Лин, разлепляя глаза. Кое-как это у нее получилось. Она посмотрела на циферблат часов и увидела, что уже не очень-то и рано, первый час дня, однако для человека, завалившегося в свою квартиру в четыре с половиной утра, пробуждение в такой час — сущая пытка. Схватив с прикроватного столика свой телефон, она заглянула в уведомления и увидела сообщение от «Глеб», но это была не последняя беда, кроме имени в названии стояли черные сердечки и ниже была подпись «переименуешь — убью». — Да, вот так и давай всяким незнакомым людям свой мобильник, — пробормотала Лин, снова вернувшись к разглядыванию сообщения: "Привет, Принцесса, надеюсь, что ты выспалась. Сегодня наш сквад устраивает небольшую тусовку, хочу, чтобы ты присоединилась)))" — 12:31 (Г) Ответ пришел рыжеволосой в голову молниеносно: "Хотеть не вредно. Ты знаешь, какое наказание было в Китае за то, что кто-то тревожил покой членов Королевской семьи без причин?" — 12:35 (Г) Девушка отложила телефон и, нехотя, встала с постели. Нетвердым шагом она направилась в сторону ванной, подошла к огромному зеркалу, и, взглянув на свое отражение, ужаснулась. Нет, косметика была смыта перед сном, но лицо припухло и стало похоже на шарик, а волосы нещадно спутались. Она запрыгнула в душевую кабину и включила воду. Поток прохладной воды нежно обволакивал каждую клеточку ее тела, и ей показалось, что вся сонливость разом куда-то испарилась. Выйдя из душа, и завернувшись в любимое огромное синее махровое полотенце, она достала из холодильника гидрогелевую маску, которую обычно использовала для ликвидации различных последствий после тусовок, нацепила ее на лицо, и, летящей походкой направилась в свою комнату, радуясь тому, что на восемнадцатилетие родители подарили ей собственную квартиру, и ей не пришлось сейчас перебудить весь дом. Телефон лежал на тумбочке, не подавая признаков жизни, но стоило ей его разблокировать, как на нее посыпалась гора сообщений: "Нет, не знаю." — 12:45 (Г) "Ну так ты придешь?" — 12:47 (Г) "Игнорируешь меня?" — 12:50 (Г) «Эх, когда я успела завести такое капризное домашнее животное?» — подумала Лин, включая музыку на телефоне и подсоединяя его к колонке. Комнату наполнили приятные звуки нового альбома Miyagi&Эндшпиль, успевшего покорить ее сердце. Кто-то скажет — лирика, кто-то увидит скрытый смысл, а кто-то просто будет растворяться в мелодии. Завалившись на кровать, она начала печатать ответы для неугомонного парня: "Я тоже не знаю, но если бы ты оказался сейчас рядом со мной, то вряд ли бы выжил." — 12:57 (Л) «<i>Нет, не приду." — 12:58 (Л) Телефон снова запиликал, не прошло и минуты. «Он что, дежурит у своего мобильника в ожидании моих сообщений?» — снова задалась вопросом рыжеволосая. "<i>А ты хочешь, чтобы я оказался рядом?" — 12:58 (Г) "Если ты этого хочешь, то ведешь себя крайне нелогично, отшивая меня." — 12:58 (Г) Этот блондин и его наглость вызывали у Лин целое море эмоций, в основном, негативных, в частности — раздражение. "Ничего я не хочу!!! У меня дела сегодня." — 12:59 (Л) "Ночью?" — 12:59 (Г) «Лучший способ взаимодействия с безумными людьми — не взаимодействовать с ними вообще», — решила для себя Лин, и заблокировала айфон, переодеваясь в домашнюю одежду. Квартира была небольшой, но очень уютной, с завораживающим видом из огромных окон, небольшим камином, пускай и искусственным, но все равно безумно гармонично вписывающимся в интерьер, в зале. Спальня и просторная ванная комната располагались на втором этаже. Лин всегда мечтала о том, чтобы ее собственное пристанище было двухъярусным, и родители, безумно любившие свою единственную дочь, запомнили все, что она когда-либо говорила им, и воплотили это в реальность. В спальне над кроватью рыжеволосой было большое мансардное окно, сквозь которое она могла наблюдать за жизнью природы. Лин очень любила дождь и прохладу, особенно в Москве, ну, и что греха таить, в Питере. Ей казалось, что именно такая погода, когда все прячутся в своих домах, помогает оценить всю красоту города, пройтись по пустым улицам, прогуляться по бесконечным набережным и утонуть в низких облаках. Бонусом к последнему этажу был выход на собственную небольшую площадку на крыше. Лин выпрыгнула из квартиры на свежий воздух, сладко потянувшись. В Москве было облачно и душно, но наверху все же дул ветер, и девушка подставила ему все свое тело, наслаждаясь ласковыми прикосновениями. Сняв с лица маску, она приступила к утренней зарядке, которая совмещала в себе растяжку и силовые упражнения. После физической нагрузки ее голова окончательно очистилась и она решила, что сегодняшний день проведет в полутемных залах ГМИИ им. А. С. Пушкина, наслаждаясь искусством. Сто тысяч раз она была в этом музее, занималась там одиннадцать лет, но искусство не могло насытить человека до конца, и снова и снова затягивая в свои сети.***
Смотреть на импрессионистов, видимо никто сегодня не захотел, поэтому Лин в гордом одиночестве блуждала по пустынным залам. Замерев у любимых «Красных рыб» Матисса, девушка неожиданно почувствовала, что продолжать свой путь дальше не стоит, но откинула эти мысли, рассмеявшись внутри себя. Тихие шаги по деревянным скрипящим половицам, и ее путь лежит в сторону творений Пикассо. Розовый период - «Девочка на шаре», голубой период - «Старый еврей с мальчиком», и совершенно не вписывающийся в этот список, парень, сидящий на полу со скетчбуком и набором карандашей разной твердости. Согнутая спина, толстовка, растрепанные черные волосы — и девушке хочется бежать из этого зала, но поздно. Он услышал, как дверь хлопнула, выдав присутствие кого-то чужого. Обернувшись, он улыбнулся, оглядывая старую знакомую: — Время идет, а ты не меняешься, — дружелюбное начало диалога? Вряд ли. Лин была похожа на кошку, сжавшуюся, распушившую шерсть, и готовую зашипеть. «Не стоило вчера вспоминать его», — мысленно ругала себя девушка. Илья, парень, чье существование тревожило рыжеволосую на протяжении семи месяцев, сидел сейчас перед ней, зарывшись рукой в волосы, и нервно сжимая карандаш, чуть ли не ломая его. — И тебе привет, — попыталась мило улыбнуться Лин. — Как ты? — глупый вопрос, сорвавшийся с его губ. Губы девушки расплылись в хищной улыбке. — Получше, чем когда, месяц назад, ты снова прибежал плакать мне в плечо по поводу своих проблем, а потом убежал к своей очередной девке, кинув меня, снова. Лучше, чем когда я переживала за тебя каждый чертов день, а ты в это время тусил и отдыхал, прикрываясь делами, и прося МОЮ лучшую подругу прикрыть тебя. Лучше, чем когда я позвонила тебе вечером, а ты без повода накричал на меня и сказал, что я наскучила тебе и нам нужно расстаться, а на следующий день я увидела твои фотографии с какой-то девушкой, — прорычала Лин. — Послушай… — попытался вставить что-то он, но рыжеволосая не дала ему договорить. — Я еще не закончила. Я была готова ради тебя на все, и ты прекрасно видел это, играл с моими чувствами, а когда надоело — просто выкинул, как ненужную игрушку. И все твои слова, которые ты говорил — были ложью. Что? Первая девушка, с которой ты бы хотел серьезных отношений? Серьезно?! Именно поэтому ты виделся со мной раз в две-три недели, не интересовался моей жизнью и целовался с кем-то на тусовках? Послушай, ты даже с Днем рождения меня не поздравил, с чертовым Днем рождения, праздником, на самом деле важным для меня, а затем объявился, как будто ничего не было, и начал беззаботное общение, а я снова повелась… — яд так и лился из ее рта, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Лин же из последних сил старалась не заплакать. Только не при нем, не при человеке, превратившем последний ее год в школе в ад. — Это ты нафантазировала себе… Я всегда говорил тебе, что самое важное — интерес, и если он исчезает, то все теряет смысл, — спокойно и тихо проговорил юноша. — Илья, интерес может остаться и увеличиться только в том случае, когда человек общается. Просто общается, пишет первый и зовет свою, вроде бы девушку гулять. Хотя бы иногда. Хочу напомнить, что общение - процесс взаимный. Мы с тобой, будучи друзьями, больше времени вместе проводили, — ухмыльнулась рыжеволосая. — Особенно порадовало, как ты подорвал меня в час ночи потусить, я начала собираться, а ты сказал, что все накрылось и пошел спать. А, нет, не пошел, ты побежал выкладывать фотографию с новой пассией, не забыв прикрепить песни, которые включал мне буквально за неделю до этого. И это было не полгода назад, а в прошлом месяце. Ты такая тварь, друг мой. Илья просто молчал. Он не знал, что ответить, он не знал, где все смотрительницы, которые бы накинулись на них за громкие разговоры в музейных залах. Он не знал также и того, почему столько боли причинил этой девушке. Он доверял ей безоговорочно и испытывал дикое влечение к ней, к ее мыслям, телу, улыбающимся лишь ему, любящим лишь его глазам, но всегда выбирал простые варианты, ради которых не придется заморачиваться, с которыми можно посидеть в своем дворе с пацанами, позажимать в подворотне и побухать ночью. Весело прожигать молодость, а не думать о будущем и не загоняться об отношениях. Рельефное тело под толстовкой было напряжено, темные глаза смотрели не то, чтобы печально, но понимающе. Он чувствовал, что нравится Лин, он знал, насколько она искренний человек, он чувствовал себя уродом рядом с ней, не физически, а морально. И он боялся привязаться, поскольку, как сказал ему его лучший друг: «С такими девушками либо на всю жизнь, либо никак». И он решил, что ему всего лишь семнадцать лет, и серьезными отношениями он сковывать себя не будет. Поэтому, спустя два месяца, бросил ее, прямо перед своим совершеннолетием, прервав все контакты, но все равно возвращался, каждый раз стуча себя по лбу и не понимая, что он делает рядом с ней. И, опомнившись, снова исчезал. Вел ли он себя как полный придурок? Безусловно. Но она всегда прощала его, несмотря ни на что. Во всяком случае до сегодняшнего дня. Он был сильным, решительным, но не в отношении ее. Ни одного поступка, которые так важны были для девушки, с его стороны она не увидела. — Прощай, — Лин вылетела из зала, прикрыв дверь, а он не пытался остановить ее. Сдерживая слезы, она быстро вышла из здания музея, и, свернув с шумной Волхонки, наконец дала волю слезам. Ей хотелось запечатать все воспоминания внутри себя, не давая им выхода, но она не могла, каждый раз, сталкиваясь с ним, печать слетала. Сначала Лин решила отправиться домой, но затем передумала. Пройдя по Ленивке к набережной, она решила добраться до дома пешком, проветрить голову и измотать себя физически. В общем-то, второго не получилось, но мысли немного успокоились и легли по полочкам, вычленив самое главное: «Так продолжаться больше не может. Мне стоит вычеркнуть его из своей головы, а если он — часть моей Судьбы, то вернется». Сейчас Лин почему-то вспомнила строчки из произведения Есенина: Кто любил, уж тот любить не может, Кто сгорел, того не подожжешь. Попытавшись расслабиться и пустить все на самотек, одновременно с этим не обращая внимание на колющую боль в сердце, девушка шла по улице, полностью погрузившись в мысли, закрыв себя от окружающего мира наушниками с песнями Schokk`а.***
На часах было двенадцать ночи, Лин сидела, вернее полулежала в зале, развалившись на мягком ковре с горой подушек, рядом с ней стояла кружка мятного чая, а глаза были устремлены в книгу. Решив, что сегодняшний день может спасти только Ремарк, она схватила «Ночь в Лиссабоне», перечитывая любимое произведение. От чтения ее отвлекла вибрация телефона. Кто-то настойчиво названивал ей в ночи. Нехотя, девушка подняла трубку: — Принцесса, я около твоего дома, выходи, — протянул знакомый голос. — Ты же на вечеринке должен быть, — сдаваться сразу девушка не любила. — Без тебя скучно, решил приехать. — Откуда ты адрес узнал? Это конфиденциальная информация, — снова злилась Лин. Как ни странно, блондин вызывал в ней гору эмоций одной фразой. — В отличие от тебя, твоя подружка тащится от знаменитостей. Она, не думая, слила мне всю информацию о тебе… Блондиночка, если ты понимаешь, о ком я, — он, кажется насмехался над ней. «Ну да, вот доверяй теперь людям. Аня, похоже, по пьяни и мать родную сдаст», — шипела про себя Лин. — В общем, если ты не спустишься через пять минут, я поднимусь к тебе сам. Поверь, код от подъезда я тоже знаю, — ласково проговорил Фара и сбросил вызов. Лин заметалась по квартире, ища приличные вещи, а потом, словно получив невидимую пощечину, остановилась. «С какого перепуга я тут ради этого придурка бегаю и прихорашиваюсь. Сам напросился». Она выудила из недр своего гардероба длинную мужскую рубашку черного цвета, надела на ноги хайтопы с известным всему миру клетчатым дизайном знаменитого бренда, а на плечи накинула лямку небольшого кожаного рюкзака, закинув в него повер банк, провод от айфона, бутылку воды и расческу. Посмотрев на себя в зеркало, она ухмыльнулась, прыснула себе на лицо термальной водой и выскочила из квартиры. Рубашка доставала ей до середины бедра, не выглядя неприлично короткой, но обнажая длинные загорелые ноги. Бюстгальтеры девушка не очень любила, поэтому при любой возможности избегала их. Вид у нее был домашний, сонный и очень сексуальный. Около подъезда стояла черная ауди, а рядом с ней, облокотившись на капот, стоял, докуривая сигарету, блондин. Увидев Лин, он ухмыльнулся и заключил ее в объятия. Девушка почувствовала исходящий от него запах алкоголя: — Ты пил? — грозно произнесла она. — А как же приветствие? Где слова о том, как ты по мне скучала? — издевался Глеб. — Дорогой мой, ты вытащил меня из кровати, а теперь дышишь на меня перегаром, угадай, насколько я рада тебя видеть, — насчет кровати рыжеволосая приврала для драматичности. — Думаю, что очень. — Наглость — второе счастье, вроде бы так говорят. — Надеюсь, что мы идем пешком? — снова вставила Лин. — Нет, конечно, на машине, — немного удивленно отозвался блондин. — Тогда я за рулем. Тебе пьяному я вести машину не дам, — безапелляционно произнесла девушка. — А права то у тебя есть? Служитель закона, — затягиваясь в последний раз и кидая бычок в урну, протянул парень. — Я умею водить, — уверенно отрезала Лин. — Кто быстрее убьет нас — пьяный с правами или трезвая без прав? — засмеялся Глеб, а рыжеволосая нахмурилась, — Ладно, залезай уже, если что, сцепление слева, тормоз посередине, газ справа.