Наступит день и ты поймёшь, что нету времени На то, чтобы не договаривать и не доверять Своему искреннему сердцу, и удар По темени заставит тебя замолчать. Ну, а пока говори мне, Все, что на твоей душе, молю, говори мне.
Лин призадумалась, стараясь незаметно проследить в окно за тем, что же там делают Глеб с Ильей. Легче не становилось, и смятение девушки выражалось в том, что она все крепче сжимала побледневшими пальцами кружку с остывшим чаем. Напряжение парило в воздухе и рыжеволосая ощущала его на физическом уровне: уютная обстановка кафе в этот вечер давила на нее, кислорода катастрофически не хватало. Лин уже решила для себя, что не будет пытаться разузнать что-то у Глеба, а попробует разговорить друга. В конце концов, секретов у них друг от друга не было. Во всяком случае, раньше. Ну, или она так думала. То, что происходит что-то очень нехорошее, было видно невооруженным глазом и заставляло всегда смелую девушку внутренне сжиматься в комочек в предвкушении чего-то ужасного и необратимого. Тяжелая стеклянная дверь хлопнула, отрывая рыжеволосую от невеселых мыслей. — Ты как? — заботливый тон Голубина на секунду заставил девушку забыть обо всем на свете, но реальность беспощадно разрушала приятный момент. — Нормально, — попытавшись искренне улыбнуться, Лин сама скривилась от того, как неправдоподобно это все выглядело. — Не ври мне, — Глеб смотрел на нее встревоженно. — Это взаимный процесс, — смело посмотрев в его глубокие глаза, ответила Романова. — Короче говоря, есть одна история, в которую мы не хотим тебя вмешивать. И, зная заранее, что ты любитель совать свой нос во все неопознанное и неизведанное, я предупреждаю тебя: мы ничего не расскажем, — решил сразу закрыть тему Илья. — Бакунин, заткнись, — прошипела Лин, — Мне требуются объяснения хотя бы по той причине, что мой парень что-то делал ночью в непонятном клубе с непонятными девицами. И это не ревность, а здоровый интерес, — поспешила добавить она. — Ясненько, ну, вы тут разбирайтесь, голубки, а я пойду, поболтаю по телефону, — сославшись на какие-то чрезвычайно срочные дела, брюнет выкатился из помещения, присаживаясь на низкую ограду и закуривая очередную сигарету. Внезапно трель звонка разорвала призрачную тишину городского вечера. — Да, солнце, привет, — тут же ответил Бакунин, прижимая трубку к уху. — Я в Москве, только что приземлилась, — послышался слегка неуверенный голос девушки. Мысленно проматерившись, Илья попытался спокойно продолжить диалог, проклиная вселенную за то, что-то, чего он так ждал, произошло так не вовремя. Что-что, а вмешивать во всю эту грязную историю Райх он точно не собирался. Мало того, что Лин сейчас находилась в опасности из-за постоянного присутствия где-то неподалеку Ани, так еще и Рита оказалась в «области поражения». Бакунин всегда боялся, что его неприятели смогут найти точки давления, используя его слабости. И Рита явно была одной из этих слабостей. Может быть, он сам не хотел признавать этот факт, но его сердце каждый раз настойчиво сражалось с хладнокровным разумом и тыкало его носом в его чувства. — Почему не сказала раньше? Я бы тебя встретил, — голос не дрожал, и Илья даже посмеялся про себя над тем, как хорошо он научился врать. — Не встретил бы, у тебя всегда дела. Так что не звонила. Я сейчас поеду домой, завтра можем пересечься, если хочешь, — брюнет представил, как на том конце провода Райх нервно запустила руку в свои буйные кудри. — Рит, ты же знаешь, у меня ВУЗ, только если на выходных. — Я ненадолго. Дней на семь, наверное, если не меньше. Нужно решить дела с документацией. Тогда сообщай, пока, — голос девушки звучал разочарованно, и она скинула вызов до того, как Илья успел что-то ответить. — Черт! — пнув ни в чем неповинную ограду, зарычал он, и втоптал в землю давно истлевший бычок от сигареты. В то же время за стеклянными окнами сидели друг напротив друга Лин и Глеб, который судорожно пытался придумать, как же ему вырулить ситуацию. Не мог же он сказать, что лучшая подруга Лин неожиданно оказывается преступницей и пытается испортить жизнь не только ей, но и ему и Артему. А унесшийся куда-то по каким-то несуществующим делам Илья вызывал в нем желание надавать брюнету по башке. — Если ты сейчас пытаешься придумать очередную ложь, то я пойду, наверное. Честно говоря, совершенно не понимаю, почему бы тебе просто не сказать мне правду, — Романова пыталась сохранять спокойствие, но у нее это плохо получалось. — Лисенок, прости меня. Я не могу обьяснить тебе всего, что происходит. Если честно, я вообще ничего не могу тебе сейчас объяснить. Просто знай, что ты для меня самый важный человек на этом свете. Но так сложились обстоятельства, что нам нужно временно расстаться. — Что ты такое говоришь? — такого Лин не ожидала. Она думала, что они слегка поцапаются, а затем поедут вместе домой и все будет просто замечательно. — Прости пожалуйста, но так правда будет лучше. — Для кого, черт возьми?! — взорвалась рыжеволосая. Ее глаза наполнились слезами. Кристально-чистые капельки скапливались в уголках глаз и грозили затопить своей горечью все кафе. — Для тебя в первую очередь. — Знаешь, не стоило так изворачиваться, я все поняла. Удачи, — и, соскользнув невесомой траурной тенью со стула, она прошла к выходу, тут же угодив в объятия Ильи. — Эй, что с тобой, мелкая? — Это ты надоумил его бросить меня? — прокричала девушка, стуча маленькими кулачками по широкой груди друга. — Что этот идиот сделал? — Бакунин мысленно закатил глаза, поражаясь тупости Глеба, который ссутулившись сидел сейчас на прежнем месте, абсолютно недвижимый. Таким образом он не огородил Лин ото всех, а сделал ее еще уязвимее. — Он сидел… напротив… и сказал, что лучше для меня будет, если мы с ним временно разойдемся, — всхлипывая, прошептала рыжеволосая. — Так, я понял. Он идиот. А сейчас мы едем к тебе. Я тебя в таком состоянии одну не оставлю, — уверенно проговорил Илья, быстро вызывая такси с телефона. — Ладно, — Романова безвольной куклой повисла в его руках, пытаясь хоть немного переварить произошедшее. Ситуация не укладывалась у нее в голове: еще утром милый и заботливый, возможно, любящий ее человек, к вечеру кардинально изменился. И Лин совершенно не представляла, что будет делать дальше. Вся ее идиллия в одно мгновение разрушилась, как карточный домик. Сообщать о произошедшем Ане, ей почему-то не хотелось. Больше всего сейчас ей помогли бы спокойные слова Ильи и банка малинового сорбета. Ее любимого мороженого, которое она поглощала с диким удовольствием в любое время года, днем и ночью. — Надо будет зайти в магазин, — как-то отрешенно произнесла она, вглядываясь в черноту улицы. Ей казалось, что темнота наступает на нее, засасывает в свой омут безнадежности и отчаяния. — Обязательно, а теперь залезай в машину, — по-братски нежно похлопав ее по плечу, сказал Бакунин, забираясь на сиденье с другой стороны. И вот, спустя какое-то количество времени (Лин потеряла ему счет, она не могла точно сказать, пролетели ли минуты или часы), они уже сидели у нее на кухне, молча поедая мороженое. — Может быть во мне что-то не так? — прошептала Романова, методично выковыривая из упаковки сорбет. — Не неси чепуху. Ты — удивительный человек, таких на свете больше нет. Я уже сто раз говорил тебе это, скажу еще раз. Если у Голубина в голове что-то переклинило, не смей даже допускать мысль, что это из-за тебя. Думаю, что он просто хочет защитить тебя. — От чего? От того, что он не готов к серьезным отношениям, не нагулялся и хочет жить жизнью рок-звезды, а я тут совсем не в тему? — Лин скатывалась в беззвучную истерику. Ее спина содрогалась в судорожных рыданиях, но она не произносила ни звука. — Поверь, тут дело абсолютно не в этом. И ты -его выбор. Просто так сложились обстоятельства, и он считает, что на данный момент так будет лучше. Я не могу сказать, что он прав, но все же с какой-то стороны понимаю его. — Ты же все знаешь, почему не можешь сказать мне? Мы же лучшие друзья… — жалобно произнесла Романова, заглядывая в непроглядно-черные глаза Ильи. — Потому что порой незнание ситуации лучше, чем владение полной информацией. — Вечно вы все решаете за меня! Я — взрослый человек, и могу постоять за себя! — сорвалась девушка. — В данном случае, вряд ли, — спокойный голос Бакунина означал то, что он абсолютно уверен в правильности своих слов. И Лин тут же замолчала. Ее сознание начало строить самые страшные и неправдоподобные догадки, но это хотя бы немного успокоило ее. Ведь любую ситуацию можно решить. Так сто раз говорил ей Илья. И, возможно, ей правда стоит просто подождать. Неожиданно в дверь позвонили. Она подорвалась было со стула, но Бакунин остановил ее. Брюнет прошел в коридор, стараясь двигаться абсолютно бесшумно, попутно выключая везде свет. Глеб точно не должен был приехать. Не сейчас. И это заставляло каждую клеточку тела Ильи напрячься и ловить любой подозрительный звук по ту сторону двери. Заглянув в глазок, он увидел, как на лестничной площадке, освещенной лишь тусклым светом коридорной лампы топчутся несколько массивных высоких людей, лица которых были закрыты балаклавами. — И как они только пробрались сюда? Это же охраняемый дом, — прошипел Бакунин, отходя от двери и стараясь не подавать никаких признаков жизни в квартире. Он подумал, что уже достаточно поздно заботиться об этом, ведь свет их окон скорее всего был виден из машины, и тут же осекся, понимая, что квартира Лин выходит на другую сторону дома и с подъездной дорожки ее не видно. Тут же метнувшись в кухню, он выключил свет везде, и шикнул на попытавшуюся что-то сказать девушку. — Мы в заднице, честно говоря. И теперь я понимаю, почему Глеб решил таким образом спрятать тебя от общественности. Не буду углубляться в детали, но нам надо будет как можно быстрее сваливать отсюда. Но не сейчас. — В смысле? — Лин все еще пребывала в некой прострации. — Позже постараюсь объяснить. Просто поверь мне, тут небезопасно находиться. — Хорошо. Но куда мы поедем? — в такие моменты девушка умела собираться и не задавать лишних вопросов.Тем более, если Бакунин говорил серьезно и с такой стальной интонацией в голосе, то можно было не сомневаться: ситуация вышла из-под контроля. — Мы поедем ко мне. Поживешь временно у меня. Собери какую-нибудь сумку с самыми необходимыми вещами и постарайся не шуметь. — Поняла, все сделаю, — ответила рыжеволосая, тихо уходя в направлении своей комнаты.***
В то же время в тихих зеленых арбатских переулках, Рита, закутавшись в одеяло и смотря в потолок своей комнаты, думала о том, где сейчас Илья. Она на самом деле тешила себя надеждой, что он тут же сорвётся и приедет к ней, но все пошло совсем не так, как она ожидала. Хотя, за четыре года их общения она привыкла, казалось бы, уже ко всему. И все же порой ей так хотелось, чтобы Илья проявлял заботу не только относительно своих друзей, каких-то временных пассий и кого-то абсолютно малознакомого, но и в отношении ее. Она ведь, по его словам, была для него самым близким человеком, однако эта неопределенность, наполнявшая их отношения, сжимала ее горло удавкой и не давала свободно вздохнуть. Никто не знает, что произойдет завтра, но Райх хотела бы быть уверенной хотя бы в сегодняшнем дне. Развернувшись набок, она подобрала под себя ноги, плотнее закутываясь в огромную футболку Бакунина. На душе у нее было отчего-то тоскливо и пусто, и даже радость от приезда в родной дом стиралась под натиском тяжелого груза, лежащего у нее на сердце.