Это всего лишь воспоминания

Киллиан Джонс оттащил обожженную доску, которая держалась на едином гвозде, и когда-то служила частью дверей для домика Эммы. Он осторожно просунул свое туловище в щель дверей и снова оказался внутри жилья Эммы. Точнее того, что когда-то им было. Он подсознательно искал чего-то, что дало бы ему знать, что девушка выбралась отсюда. Что она сбежала или выскользнула; что она жива. На кухне все еще висели пучки разных трав, обожженные, но они почему-то не сгорели дотла. Вероятно, потому что были высоко подвешенные, вдали от деревянной мебели. Он зашел в комнату Эммы, оглядываясь по сторонам, ведь он никогда еще там не был. Что-то внутри него неприятно кололо: он никогда не представлял, что именно при таких обстоятельствах увидит другие комнаты ее дома. Посреди комнаты лежало деревяннoe бревно, которое наверняка упало изза огня, и теперь блокировало проход к части комнаты, где стояла кровать. Джонс медленно отодвинул массивный кусок древесины, чтобы пройти дальше. Под бревном в полу был пробит люк. Издалека даже не было очень заметно, что это такое, но цвет досок в этом квадрате пола отличался от цвета всего пола. Пират попытался поднять люк какой-то железякой, которую нашел в углу, и он легко поддался. Внизу виднелась темная яма, которая углублялась в землю. Киллиан присмотрелся лучше и увидел дно, яма была не столь уж глубока. Он подпер люк бревном и быстро прыгнул внутрь. От ямы был проложен узкий ход, который за несколько метров заканчивался горой земли и камней. Джонс нагнулся и почувствовал ладонью влажную землю. Она, казалось, была совсем недавно насыпанной. Мужчина провел еще несколько минут, шаря у всех «стен» тоннеля, пока почувствовал, как холод, который шел из-под земли, пробирается ему под кожу. Возможно, Эмма была здесь. Это был ее тоннель, это очевидно. Возможно, она была в домике, когда ее застал огонь и она успела убежать, прежде чем камни засыпали тоннель. Или это солдаты. Узнали о подземном проходе и решили его подорвать. Джонс выскочил обратно в комнату, не зная, что делать дальше. Здесь не осталось ничего, что могло бы толкнуть его на какие-нибудь дальнейшие поиски. Ни одной зацепки, ни одной метки, которая могла бы дать ответы, в которых так нуждался Джонс. Жива ли Эмма, и если да, то где она теперь? Он вернулся к кораблю в ужасном настроении. Даже надоедливая болтовня мистера Сми, совсем больше не влияла на пирата. Было как-то все равно. Все равно на рассказы мистера Сми о том, как он вывихнул себе руку, пытаясь убить крысу, которая украла его последний сухарь; на то, что он должен был делать дальше, даже на свой корабль. Раньше все имело свой смысл. Все имело свое значение. Он знал это, чувствовал это. Но не сейчас. Тот вечер был тяжелым. Джонс пошел в знакомую таверну и, наверное, много выпил, потому что по пути к кораблю его ужасно тошнило. Ночью он даже заметил, как его шрам на животе (да, тот самый шрам, который он получил в первый день, когда встретил Эмму, хотя это не было так давно: два дня назад) начал нарывать и кровоточить. Возможно, эта «царапина» (как называл ее сам Джонс) и до того была не в лучшем состоянии, он не успевал этого замечать. На следующий день у него поднялась высокая температура, но Джонс просто отшучивался и запивал болезнь ромом, что делало ситуацию еще хуже. Но день не обошелся без приятных неожиданностей. Вернувшись с рынка, какой-то матрос принес свежие газеты, и Джонс, еще издали увидев жирные большие надписи, вырвал газету у юноши, чтобы прочитать заметки. В них сообщалось, что полицейские схватили давно разыскиваемого преступника, который участвовал в политических мятежах, но они до сих пор ищут его сообщников. Киллиан прекрасно знал, о ком идет речь в заметке. Эта новость улучшила его настроение, и жизнь казалась светлее. Под вечер капитан чувствовал, что ему лучше. А единственная вещь, которая всегда приносила ему покой и утешение - это было море. Он вышел на палубу и сел на небольшое повышение, слушая шум волн. Солнце уже почти полностью зашло за горизонт, становилось темно, но палуба уже была освещена керосиновыми лампами, которые отдавали мягкий теплый свет. Мысли Джонса витали где-то очень далеко, он сам как-то даже не успевал за ними. Его взгляд был прикован к размытой линии горизонта, где море медленно переходило в небо. Между криков чаек он услышал тихий скрип досок из другой части палубы. Он обернулся и увидел светлую фигуру, которая поднималась по трапу на палубу. - На этот раз я уже как-то быстрее нашла твой корабль, - голос Эммы странно отбивался от воды и волн, - просто надо идти на запах рома, - улыбнулась девушка. Она была одета какое-то светлое платье, простое и легкое. - Эмма! - одно только слово слетело с уст пирата. Он резко поднялся и уже хотел подбежать, чтобы ее обнять, но в голове резко закрутилось и он должен был ухватиться за перила корабля. - Я знал, что ты жива! - все его внутренности скручивались от адреналина, и счастья, и неожиданности. - Ты что-то не очень хорошо выглядишь, - Эмма подошла ближе и приложила руку к его лбу, оно просто горело, - у тебя жар. Что такое? - Это ничего, совсем ничего, - бормотал мужчина, он улыбался, потому что ни одна лихорадка не могла уменьшить радости, которую он сейчас испытывал, - это ерунда, это от этого глупого шрама. Ты лучше расскажи, как ты .. как ты осталась жива? - он сделал паузу и быстро продолжил: - Я был в лесу. Там, в твоем домике. Они все сожгли. Дотла. И я не знал, где тебя искать. Или куда идти. - Я же говорила, что умею выживать, - она ​​улыбнулась и подошла ближе, прикладывая ладонь (которая казалась Джонсу ледяной) к его горячим щекам и легонько и нежно поцеловала его чуть ниже скул, - тем более, я когда-то сама делала яд, думаешь, я бы не смогла бы найти себе противоядия или самостоятельно его сделать? В этот момент на борт вышел измученный мистер Сми. Его рукава были закатанные, он наверняка, как всегда по понедельникам расставлял ловушки на крыс в нижней каюте. - С кем это вы говорите, капитан? - смущенно спросил матрос. - Мистер Сми, это Эмма Свон, - ответил пират и, увидев взгляд непонимания на лице своего помощника, добавил, - помните, девушка, что украла у меня часы. Эмма где-то позади него закатила глаза. - Умммм, - мистер Сми с тревогой посмотрел на своего капитана, а затем громко воскликнул: - Точно, точно! - Капитан, - к Джонсу снова обратился Сми, - возможно, вы .., может, вам было бы удобнее пойти в каюту. Немного отдохнуть, потому что здесь становится холодно, а вы что-то плохо выглядите. Джонс переглянулся со Сми. - Только если Эмма не возражает пойти со мной. У меня еще к ней много вопросов, - он четко выделил интонацией последнее слово и широко открыл глаза, пристально глядя на Эмму, пытаясь дать ей понять, что он прекрасно знает о том, что она подбросила ему назад бриллиант. - Конечно, конечно, - мистер Сми взял под руку капитана, который в свою очередь взял за руку Эмму, и они зашли в просторную капитанскую каюту. Мистер Сми оставил их в каюте, а сам вышел обратно на палубу. Он увидел другого матроса, который как раз возвращался из таверны на корабль. - Эй, Миллер? - подошел к нему Сми. - Да, с чем я могу помочь? - четко проговорил Миллер. - Можешь сегодня подежурить на палубе вместо Джуля? - Конечно, нет проблем. - Вот, и еще одно, понаблюдай, пожалуйста, чтобы капитан никуда не выходил из палубы. Я за него волнуюсь. - Что-то случилось? - поинтересовался Миллер. - У него очень сильная лихорадка. Кажется, ему становится хуже, - Сми тревожно посмотрел на капитанскую каюту, - Мне кажется, что у него от температуры какие галлюцинации. Потому что когда я вышел на палубу, он стоял и говорил, но, вроде к кому-то другому, и потом сказал, что говорит с какой-то Эммой. Но никого на палубе же не было. Одним словом, я волнуюсь за него. - Хорошо, мистер Сми, я присмотрю, чтобы он никуда не выходил. - Спасибо, - ответил он и скрылся в нижней каюте.