***
Отойдя довольно далеко от дома, Родерих, раскинув руки в стороны, помчался дальше, углубляясь в самые дебри леса. Ему хотелось побыть наедине с природой, которая так и манила своей красотой и свежестью, точно стакан прохладного сока в жаркий день. Австриец резко останавливается, замечая подозрительное шевеление в кустах, но не решаясь проверить что или кто там затаился. Осторожно наклоняясь и поднимая с земли небольшой камешек, мальчик ловко бросает его в сторону шуршащей листвы. — Ай! Какого?!.. Испугавшись звонкого голоса, Эдельштайн со всех ног кинулся бежать обратно к дому, огибая толстые стволы деревьев и колючие кустарники. — Стоять! — снова послышался этот странный голос. Останавливаться мальчишка конечно же не стал, а наоборот прибавил ходу, стараясь как можно быстрее скинуть с хвоста преследователя. Невольно заметив, как мимо него пробегает кто-то со светлыми волосами в зелёной одежде, шатен повернул голову в сторону. Не смотря на дорогу, Родерих сталкивается с чем-то мягким и тяжелым. — Слезь с меня, придурок! Кряхтя от боли, австриец медленно сползает с сердитого светловолосого парня, в голове раздаётся звон тысячи маленьких колокольчиков. Родерих никак не может прийти в себя, пока ему в щеку не упирается что-то твердое и грязное. Подняв глаза, мальчишка видит стоящего напротив себя парня с водяным пистолетом в руке, который тычет в него палкой как во что-то непонятное. Эдельштайн закрывает глаза и трясет головой в надежде, что ему это просто мерещится от сильного столкновения. Они переехали в этот город пару месяцев назад, за это время австриец успел всё тут оббегать, но ему ещё не доводилось встретить здесь кого-то своего возраста. Этот блондин ему просто показался, у Родериха никогда не было друзей, только старшие братья. Всему виной очень частые переезды из-за работы матери. Откинув палку в сторону, блондин наставил на незнакомца свой игрушечный пистолет и, как настоящий солдат, приказал постороннему подняться и представиться. — Меня зовут Родерих, я недавно сюда переехал, живу неподалеку в загородном доме, — дрожащим голосом произнёс шатен, подняв руки вверх, стараясь не провоцировать психованного паренька. — А тебя как зовут? — Здесь я задаю вопросы! — грозно заявил блондин, больно ткнул его в грудь орудием, придавая этой ситуации более нелепый характер. — Ты дерзнул вступить на мою территорию! Значит, теперь ты мой пленник! На секунду отвернувшись и запустив руку в кусты, странный парень вытащил оттуда маленькую пластмассовую лопатку для игры в песочнице и кинул её под ноги Родериху. — Вот! Бери лопату и рой себе могилу, здесь я тебя и похороню, — ухмыльнулся блондин, смотря, как шатен растерянно смотрит на кусок пластмасса, категорически не предназначенного для ковыряния твердой почвы. Немного осмелев, Эдельштайн опускается и берёт в руки сей предмет, изучающе повертев его в руках, заметил надпись на черенке, нацарапанную розовым фломастером. — Лили Цвингли, — прошептал австриец, — такое девчачье имя. Теперь я понимаю почему ты не захотел говорить его, — с улыбкой посмотрел на озлобленного блондина. — Не твоё собачье дело, ты..! Не успел он договорить, как в лицо прилетает эта самая лопатка, а «военнопленный» стремительно мчится прочь. Не растерявшись, солдат пускается вслед за шатеном. Не успел он догнать Родериха, как тот запинается о корень и падает сам в паре метрах от светловолосого. Осторожно подойдя к австрийцу, который почему-то не шевелится и не подаёт никаких признаков жизни, блондин кладёт свой пистолет на землю и наклоняется к нему. Но не тут то было! Шатен быстро хватает бесхозно оставленную игрушку, направляет дуло в лицо ошарашенному противнику и выпускает в него содержимое сего агрегата. Когда вода заканчивается, Эдельштайн откидывает бесполезный предмет в сторону и поднимается с земли, гордо смотря в изумрудные глаза проигравшему задире. — Я победил! Взял тебя простой военной хитростью, — ехидно хихикнул австриец, с жалостью смотря на униженного паренька. На первый взгляд Родерих кажется слабым, беспомощным и хрупким мальчиком. Однако, у этого ребёнка два старших брата, которые в своё время любили его задирать. Благодаря этим двоим мальчишка получил хороший опыт в плане самозащиты и научился давать сдачи даже своим братьям. — Да и чёрт с тобой! — обиженно фыркнул проигравший, поднимая с земли игрушку — Вали куда шел, с тобой не интересно! Не обращая больше внимания на крики лузеров, Родерих резко развернулся на пятках и снова оказался на земле, чувствую острую боль в районе коленной чашечки. Перевернувшись в положение сидя, австриец увидел кровоточащую ссадину, в которую попала грязь. Раздосадовано смотря на своё «боевое ранение», австриец в быстром порядке пытался сообразить, что в таких случаях нужно делать. До сего момента ему ещё не доводилось встречать ненормальных личностей в лесу, валяться в грязи и разбивать колени. Подняв голову, Эдельштайн вновь увидел мордашку зеленоглазого блондина, который со злорадной улыбкой косился на него. — Чего тебе? — отвернул голову и надув щёчки, спокойно спросил австриец. Наклонившись к пострадавшему, зеленоглазый ловко перевязал ему рану чистым носовым платком, видя, как кровь очень быстро просачивается через тонкую ткань. — Просто небольшая царапина, обработать и перевязать такую — минутное дело, — всезнающе проговорил блондин. Чуть приподняв Родериха с земли, ловко закинул пострадавшего себе на спину, направляясь с ним по дороге, которую знал только сам блондин. — Я Баш. Баш Цвингли, — в самый неловкий и неподходящий момент представился парень. — Р-Рад знакомству. Моё имя ты уже знаешь, — стеснительно проговорил шатен, он впервые чувствовал такую неловкость, находясь в компании парня.***
Сидя в тёмной подсобке на деревянном ящике, Родерих без конца озирался по сторонам, пока Баш со всей нежностью обрабатывал и перевязывал колено своему новому другу. В этом помещении было много различного мусора в виде картонных коробок, просроченной продукции и старой униформы. — Нам точно ничего не будет за то, что мы забрались сюда без спроса? — спросил взволнованный аристократ. — Не беспокойся, этот магазин принадлежит моим родителям. Отец лет десять сюда не заглядывал, — не отрываясь от работы пояснил Цвингли. — Магазин? — удивленно переспросил шатен, — А что в нём продают? — Бывший магазин, — поправил его блондин, — Раньше продавали бытовые продукты. Сейчас отец хочет переделать это место в пекарню или что-то в этом роде. — Здорово! — радостно воскликнул шатен. — Я не заметил в этом городе ни одной работающей пекарни или кондитерской. Вы будете первыми в этом деле. — В нашем городе все боятся открывать своё дело, особенно если оно связано с выпечкой. Потому что эти поганцы Эдальштайны за пару месяцев сумели разорить всех маленьких предпринимателей, занимающихся своим делом! Ненавижу их! — с оскалом выпалил Баш. — Из-за этих ублюдков моя семья сильно пострадала. После того, как магазин перестал приносить прибыль, отец начал пить, а мать умерла через два года после этого от рака. Нас с сестрой передали на попечение дяде. — И-Извини, — испуганно пробормотал он. — За что ты извиняешься? Ты ни в чём не виноват. Если бы не они, у нас бы всё было хорошо. Закончив с медицинской помощью, Баш сел рядом с другом тихонько заговорив: — Неподалеку отсюдого есть цветочный магазин Белая орхидея, ты его быстро найдёшь: он единственный в городе. Приходи после обеда, я всегда в это время нахожусь там и помогаю дяде.***
Вернувшись домой после обеда, Родерих ждал серьёзного разговора, поскольку занятие на скрипке было пропущено, репетитор в ярости. Вернувшаяся вечером после работы, мать, будучи осведомлённая о проделках своего младшего сына, устроила разнос Гилберту, поскольку ему был дан наказ следить за младшими братьями и самолично отвести его к репетитору. Пока Байльшмидт-старший отдувался за всех, младшие братья убереглись от гнева матери на втором этаже в библиотеке, ведя себя тихо-тихо, словно их и нет тут вовсе. Рофис была строгой и безжалостной матерью, требующей безоговорочного подчинения и уважения к себе как к женщине, что одна воспитала троих детей. Отец Гилберта скончался, когда мать была на седьмом месяце беременности. Спустя два месяца на свет появился Людвиг, унаследовавший фамилию покойного мужа Рофис, несмотря на то, что тот не являлся его отцом. Родерих родился через три года после рождения среднего сына, поэтому мама дала ему свою фамилию. — Снова из-за тебя Гилу досталось, — шикнул на мальчишку Людвиг, дав несильный подзатыльник, — Где ты только шатался столько времени?! Потирая ушибленное место, мальчик только сильнее поджал колени к подбородку, признавая свою вину и надеясь таким образом укрыться от угнетения и побоев старшего брата. — Людвиг, отстань от него! — в комнату вошел альбинос, вытирая тыльной стороной ладони кровь из разбитой губы. — Мне куда чаще достаётся за твою порнографию, которую ты любишь разбрасывать по всему дому. Гилберт вальяжно уселся на диван, приобняв съежившегося младшего братишку, Родерих ответно прижался к нему, спустив ноги на пол. В отличии от Байльшмидта-младшего, альбинос никогда не обижал его. — Ты как? — опустив руку на плечо старшего брата, спросил блондин. — Как всегда — лучше всех! — радостно произнёс парень с алыми глазами, усмехнувшись своей глупой шутке. — Отделался одной пощечиной. — Гил, а ужин скоро будет? — замявшись спросил Родерих, ощущая давящую пустоту в своём желудке. — Этому бы только пожрать, — недовольно фыркнул блондин. — Прости, Плюшка, — одно из званий, гордо присвоенного старшим братом за прожорливость австрийца, — Мама настигла меня до того, как я успел что-то приготовить. Боюсь, что сегодня мы вынуждены обойтись без ужина. Расстроенные и голодные братья спустились на первый этаж, надеясь хоть что-то перехватить из холодильника, пока госпожа Рофис доделывает отчёт в своём кабинете. Однако, подходя к кухне, в нос ударил приятный запах чего-то вкусного и приготовленного совсем недавно. Зайдя на кухню, они увидели Феличиано, старательно расставляющего тарелки с едой на стол. Заметив парней, итальянец с улыбкой торжественно пригласил их за стол: — Вы вовремя, садитесь кушать, ризотто готово! — Ты спас нас от голодания, — радостно произнёс Гил, стиснув итальянца в объятиях и грубо поцеловав в щеку. — Люблю тебя, итальяшка! Варгас нахмурился, услышав скорее оскорбление, нежели похвалу в свой адрес. — Не стоит меня благодарить: госпожа Рофис попросила меня приготовить вам ужин. Поэтому я рад стараться. В конце концов, это моя работа, — пояснил смущенный итальянец. Вскоре братья сидели за столом вместе с безмерно счастливым Феличиано, который всегда завтракал, обедал и ужинал вместе с ними. Он уже давно стал частью их семьи и успел понравиться всем жильцам этого дома. После ужина все разошлись по своим комнатам. Час поздний, пора ложиться спать. Чувствуя вину перед старшим братом, Родерих осторожно заглянул к Гилберту, который лежал на кровати, увлеченно читая электронную книгу. Заметив на себе чужой взгляд, парень поднял глаза и, увидев младшего брата, убрал сей предмет на столик, и подозвал его к себе. — Ты что-то хотел? — спросил альбинос, отодвигаясь в сторону, позволяя малышу сесть рядом с ним. — Прости меня, — Родерих вновь съежился, — Я встретил в лесу одного парня и заигрался с ним, совсем забыв про эту треклятую скрипку. Закончив оправдываться, Родерих сидел в ожидании хоть какой-то реакции со стороны альбиноса. Однако, Гилберт не стал ругать его, лишь крепко обнял своего глупого братишку, растрепав его аккуратно уложенные темные локоны. — Ну, что за кислая мина?! — старший брат принялся щекотать младшего, заставляя того громко смеяться. — А ну-ка, покажи мне свою ангельскую улыбку и скажи: я люблю своего Великого и чертовски сексуального братика Гилберта! — Н-Нет! — сквозь смех проговорил австриец. — Я не смог бы сказать такое, даже если бы захотел! Не такой уж ты великий и с-сексуальный! — последнее слово Родерих едва выдавил из себя, ибо подобная пошлость в общении строго каралась хлёстким ударом по губам от матери. Устав сражаться, парни обессиленно упали на кровать. Родерих не переставал смеяться, вспоминая все пошлости, что ему только что наплёл старший брат. Заботливо накрыв шатена одеялом и поцеловав в лоб перед сном, альбинос произнес: — Спи, глупышка, а я пока к Людвигу заскочу. Пора отучать этого несчастного девственника от рукоблудства перед ящиком. С этими словами Гилберт вышел за дверь, оставляя младшего брата одного в своей комнате.