Три ёкая

Однажды вечером три ёкая — Комуто Херовато, Укусико Покусай и Тояма Токанава — сидели и мирно употребляли теплый сакэ, ведя неспешную беседу о своей многотрудной жизни и необычных превращениях, которые с ними случались. Пожилой Покусай, поглаживая длинные тонкие усы, повествовал, что самым удачным и сложным перевоплощением для него было обращение в кота. — Ибо кот, — говорил он, — животное таинственное и мистическое само по себе, и далеко не всякий может принять его облик. Чаще это делают женщины, а мужчинам это почти никогда не удается. Я же, — он поднял указательный палец, — могу обращаться в кота, когда пожелаю, даже вне зависимости от времени суток и фазы луны, а также от количества выпитого мною сакэ. Большой и флегматичный Тояма согласно кивнул, а Комуто Херовато, будучи чрезвычайно честолюбив и в какой-то мере даже завистлив, пристально уставился на Покусая.  — Да простит меня почтеннейший хозяин дома, — сказал он, — но позвольте мне усомниться, что возможно превращение даже столь достойного мужа в кота, тем более без учета времени суток и фаз луны. Про сакэ он не упомянул. Завязался спор, впрочем, довольно чинный. Покусай твёрдо стоял на своём, добавив, что неоднократно обращался также в обезьяну, белку и крокодила. Тем временем Тояма Токанава прикончил пятую чашечку сакэ, после чего подтвердил, что лично был свидетелем превращения уважаемого мастера в крокодила. После этого Комуто Херовато замолчал. Он молчал некоторое время , затем опустошил свою чашечку с саке и заявил: — Крокодил…а я умею…умею обращаться в дракона! Укусико Покусай качнул седой головой, а Тояма сосредоточенно изучал дно чашечки. — Да! — воодушевляясь, воскликнул Комуто. — В дракона! И могу доказать это прямо сейчас! — Но, — кротко заметил Покусай, поглядев на темнеющее небо, — фаза луны… — Луны? Какой ещё луны? Я могу обращаться в дракона, когда пожелаю, независимо от фазы луны и времени суток! — Но сакэ… — И количества выпитого сакэ! И тут Комуто, к изрядному удивлению товарищей, встал, сделал торжественное лицо и начал творить заклинания. Прозвучал гром, треск, потом что-то зашуршало. Затем вдруг раздался вопль и на стол вскочил испуганный длинноусый котяра. Шерсть его от ужаса встала дыбом, он шипел и подвывал. А на татами сидел огромный, едва не с мышь, рыжий таракан и как-то изумленно шевелил усами. Внезапно откуда-то сверху с оглушительным стуком прямо на таракана рухнул гигантский деревянный тапок. И все затихло. — Тщеславие — зло. Я всегда это говорил, — заметил Покусай, счищая с рукава кимоно кошачью шерсть. — Вы, как всегда, правы, мастер, — подтвердил вновь вернувший себе человеческий облик Тояма Токанава.