Мельница

А если там, под сердцем, лед, То почему так больно жжет? Не потому ли, что у льда Сестра — кипящая вода, Которой полон небосвод?       Огни города за окном уютно мерцали. В комнате приятно пахло печеньем и сладостями, на фоне показывали что-то шумное и веселое. Квартира уже была давно украшена к празднику, каждая вилка на столе лежала под строгим углом и сверкала чище, чем драгоценный камень.       Хигучи вздохнула, с трудом перебарывая волнительное чувство в груди. Это был первый Новый Год, который она встречала вместе с Акутагавой.       Все началось не более месяца назад — в первых числах декабря. Как-то совершенно неожиданно они вдвоем отправились на прогулку. Потом, через пару дней, по магазинам. Потом снова гуляли допоздна. Именно тогда и встретили Ацуши с Кёкой, и они развели такую суету…       После «во всех смыслах неприятной», с точки зрения эспера, встречи с мальчишкой-Тигром Хигучи позвала Акутагаву к себе, и он, на удивление, согласился без колебаний. Ичиё до сих пор помнила, как пугалась каждого сказанного им слова и ежеминутно ждала подвоха. Семпай никогда не приходил к ней на чай — что же происходит?       Акутагава скромно похвалил ее жилище, сдержано оценил приготовленный Хигучи чай и отдал должное печенью, которое девушка подала к столу. Наблюдая за хмурым лицом Рюноске, Ичиё все пыталась предположить, что же такое случилось, что заставило его вести себя подобным образом.       — Семпай, — выдавила, наконец, Хигучи, — что-то случилось?       Акутагава вопросительно поднял бровь. Он выглядел напряженным и явно размышлял над чем-то важным.       — Я… — замялась девушка. — Скажите, на вашу квартиру, наверное, должны совершить какой-то налет… Вам угрожает опасность, и вы… пришли сюда. Расскажите мне. Я сейчас же решу все проблемы.       Эспер продолжал молчать, внимательно разглядывая Ичиё. Затем он отставил чашку и поднялся.       — Благодарю за гостеприимство, — отрывисто произнес он и направился в коридор.       У Хигучи упало сердце. Все-таки семпай ей не доверяет — настолько, что даже не хочет поручать никакие ответственные задания, не делится ничем. Все внутри обожгла обида и разочарование. Едва сдерживая слезы, девушка прошла в прихожую, чтобы проводить Рюноске.       — Спасибо, что зашли, Акутагава-семпай. Всегда к вашим услугам, — Ичиё чуть поклонилась, чтобы скрыть выражение своего лица, но вдруг почувствовала, как Рюноске положил руки ей на плечи, заставляя выпрямиться. Забыв от смущения об обиде, Хигучи во все глаза уставилась на парня.       — Почему ты все время мне кланяешься? — недовольно спросил Акутагава.       — Я… я-я…       — Мы должны быть равны. По-другому никак.       «Что бы это могло значить?» — поразилась Хигучи, хлопая ресницами, не в силах выговорить ничего вразумительного. Рюноске продолжал держать ее за плечи, и, кажется, это было самое длительное прикосновение, которое он когда-либо ей дарил. Ичиё замерла, напрягшись, совершенно не представляя, что делать дальше.       — Больше ты так делать не будешь, — повелительным тоном заявил Акутагава.       Потом он наклонился близко-близко, так, что белые кончики его волос коснулись лица Хигучи. Сердце забилось сильно и часто, и девушка судорожно вздохнула. Напряжение на лице Акутагавы сменилось решительностью, и, сократив расстояние, он поцеловал ее.       С того дня прошло уже почти три недели, но Хигучи до сих пор не могла привыкнуть к поцелуям и прикосновениям. Не могла спокойно держать Акутагаву за руку и, того хуже, проявлять любого вида инициативу. Ичиё все время казалось, что Рюноске — просто мираж, и стоит девушке совершить ошибку, перед ней тут же появится безжалостный обладатель Расёмона и покромсает на куски.       Вот и сейчас Хигучи отчаянно ждала Акутагаву и одновременно была готова к тому, что он не придет. Он не придет — и жизнь снова станет простой и понятной, а произошедшее забудется, как сладкий сон…       В дверь позвонили. Подскочив из кресла, Хигучи бросилась открывать, но в коридоре почему-то остановилась, не решаясь повернуть ключ. А если это просто доставка? Или кто-то ошибся квартирой? Вернее, потому что сам Бежишь навстречу всем ветрам, Пусть будет боль, и вечный бой, Не атмосферный, не земной, Но обязательно — с тобой.       — Хигучи! Ты там долго? — послышался приглушенный крик из-за двери.       Ичиё прикрыла от облегчения глаза и поспешила открыть дверь.       Это был первый Новый Год, который Хигучи встречала вместе с Акутагавой. Ничего не останется от нас, Нам останемся, может быть, только мы, И крылатое бьется пламя Между нами, как любовь во время зимы.