Мельница

      Этот удар был наполнен гневом, досадой, разочарованием и еще кучей других эмоций, которые захватили Акутагаву и выплеснуть которые было просто необходимо.       — Безмозглая дура! — с силой выкрикнул он, злобно отмечая, как дернулась в сторону голова стоящей перед ним девушки. — Тупая идиотка!       Следующий удар заставил Хигучи припасть на одно колено.       — Если ты еще хоть раз посмеешь…!       Даже смотреть сейчас на Хигучи было выше его сил. Рюноске тяжело дышал, судорожно пытаясь придумать, как бы выполнить задание, которое сорвалось по ее вине. Акутагава занес руку для третьего удара, но вдруг услышал тихий всхлип своей телохранительницы. Она стояла перед ним на коленях, низко наклонив голову. И плакала. Какая же она…       — Ничтожество, — жестко прошипел Акутагава, отворачиваясь.       Сразу несколько человек оглянулись на это его высказывание. Хироцу смотрел чуть прищурившись, Тачихара — недоверчиво, а сестра Гин — широко открытыми, удивленными глазами. Остальные бойцы представляли собой тупое стадо, разобрать эмоции которых не представлялось возможным.       — Что?! — резко осведомился Акутагава, впрочем, мало заботясь, почему все вдруг так неожиданно забросили свои дела и уставились на него. — Быстро все отвернулись и закрыли свои рты.       Рюноске был очень зол, и ему страсть как хотелось выместить на ком-то свою злость.       — Поднимайся, — рявкнул он Хигучи. — Мы уходим. Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово «страх». О, не с тобой ли все пропавшие, погибшие в горах, Что обрели покой там, где пляшут ветры под твоей рукой На грани ясного утра?       В штабе они, конечно же, получили строгий выговор от Мори, который неприятно поморщился, узнав, что задача так и не выполнена.       — Почему же? — лаконично осведомился глава Портовой Мафии.       Рюноске открыл было рот, чтобы выплюнуть слова, которые уже пару часов вертелись на языке, но вовремя посмотрел на Хигучи. На ее лице уже начинало расползаться отвратительное сине-фиолетовое пятно. Мори проследил за взглядом и коротко ухмыльнулся, ничего не сказав, — он и так понял все слишком хорошо. Акутагава досадливо покачал головой, когда получил разрешение отправляться восвояси. Наша кровь уходит в песок, позабудь ее, и она Прорастет тугою лозой.       На следующий день обладатель Расёмона уже как будто забыл о вчерашней неудаче. Мысли его витали где-то далеко, да и расстраивать самого себя лишний раз не хотелось. Сегодня предстояло много нудной и скучной работы, выполнить которую, однако, было необходимо. Акутагава планировал скинуть большую часть на свою помощницу, но Хигучи почему-то опаздывала.       Парень недовольно цокнул языком, когда она вошла:       — Ты на часы смотрела? Чтобы больше такого не было.       Девушка молча прошествовала к своему рабочему месту и принялась разбирать бумаги. Акутагава еще какое-то время наблюдал за ней, затем тоже взялся за работу. Голова болела, делать ничего не хотелось, и Рюноске проклинал весь мир, а Портовую Мафию в первую очередь.       — Сделай мне чай, — спустя какое-то время приказал он Хигучи.       Акутагава избегал смотреть ей в лицо, зная, что на ее щеке красуется огромный синяк, который он оставил своей рукой. Не то чтобы такого не случалось раньше, но разговаривать с Хигучи было неловко. И все-таки он не чувствовал себя виноватым.       Чашка звякнула о стол, и немного чая пролилось через край. Девушка молча протерла стол рукавом и чуть ближе пододвинула чашку. Затем вернулась к своему рабочему месту.       Что-то было не так — Рюноске нутром это чувствовал. С минуту он, прищурившись, разглядывал своего телохранителя, отгоняя беспокойные мысли про «нельзя бить девушку» и всякое такое. Можно. В Портовой Мафии можно все. Но именно после вчерашнего Хигучи начала вести себя иначе.       — Вот опять, — недовольно сказал Акутагава. — Опять ты все сделала не так. Твой чай ужасен.       Ичиё никак не отреагировала, и Рюноске только сейчас понял, что за весь день она еще не произнесла ни слова. Это только больше разозлило его.       — Отвечай, когда я говорю с тобой! — прорычал Акутагава.       Неожиданно Хигучи повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. В ее взгляде было столько боли, недоверия и упрека, что Акутагава поперхнулся. Но он не почувствовал никаких угрызений совести. Хигучи решила поиграть в молчанку? Да пожалуйста. Надеется, что он извинится, что ли? Наивная идиотка.       Эспер фыркнул и смахнул рукой чашку с чаем на пол.       — Я не буду это пить. Убери.       Девушка не шелохнулась. Как он и ожидал.       — Не подчиняешься приказам? Что ж, пожалуй, пойду переговорю с Мори о твоем переводе. Мне не нужна помощница, которая не выполняет приказов. Я хотела остаться с тобой, Я уже успела посметь. Пахнет снегом, прозрачная боль — То ли даль, то ли высь, то ли смерть…

***

      — Да как ты посмела! — кричал Акутагава, слыша, что его голос переходит в какой-то мерзкий визг. — Как ты посмела идти к Мори и просить о переводе! Ты — бездарная, неблагодарная!..       Рюноске задыхался ругательными словами, а Ичиё сидела, вжав голову в плечи. Акутагава принялся раскидывать по комнате бумажки, которые вырвал у Мори, и, призвав Расёмон, начал рвать их на части.       — Ты… захотела… уйти… от меня?! — приговаривал эспер, с ожесточением раздирая приказ о переводе.       Акутагава был в бешенстве. Казалось, что в груди разразился настоящий ураган, и никакая сила на свете не способна его успокоить.       — Как это понимать?! — свирепел Рюноске. — Ты втихую от меня сбегала к Мори и подала ему приказ о переводе?!       Хигучи не смотрела на него и ничего не говорила.       — Да что ты молчишь?! — наконец, не выдержал он и подошел близко-близко. Акутагава резко дернул Хигучи за подбородок, заставляя поднять голову вверх. — Объяснись, — попросил он чуть тише.       Глаза Хигучи беспокойно забегали, и она попыталась отвернуться, но Рюноске снова сжал пальцами ее подбородок. Он редко касался Ичиё, но сейчас ему было важно иметь тактильный контакт. Возможно, это поможет понять, что же происходит с Хигучи. Но девушка продолжала упрямо молчать, и Акутагава понял, что сейчас уже ничего от нее не добьется. Он со вздохом отпустил ее и сказал:       — Никогда так больше не делай. Не смей… уходить… без моего разрешения.       Рюноске направился обратно к своему столу, как вдруг Ичиё заговорила. Акутагава вздрогнул от звука ее голоса; он подействовал на эспера сильнее, чем ему бы хотелось.       — Ты тоже… — Хигучи коснулась пальцами огромного синяка на своей щеке, — не делай так больше.       Акутагава сел за стол и спрятал лицо в ладонях. Пусть укроет цепи следов моих иней, Чтоб никто найти их не мог. Кто теперь прочтет подо льдом твое имя, Господина Горных Дорог?