Отмеченные тьмой.

      Скинув грубые черные ботинки на пол, я плюхаюсь на диван, блаженно прикрыв глаза. Мой очередной поход в бар не удался. Вампиры, приспешники гибрида, вероятно, поджидали меня за последним столиком, а как только половина посетителей разошлась, направились ко мне, грубо взяв под локти. И это было их ошибкой. Одному из них я выпустила кишки, а потом, применив внушение, заставила съесть. Второй же после представления, трусливо поджал хвостик и решил сбежать, однако эта занимательная, хоть и глупая попытка не удалась. Я нагнала его возле темненькой машины, а потом проломила череп об стекло. Крови было много.       Взяв с прозрачного столика стакан с невыпитым виски, я отхлебываю остатки, удобно устроившись на диване. Включив телевизор для фона, я пролистываю ленту в инстаграме, смотря на пейзажи каких-то райских островов. Давно уже хочу слетать куда-нибудь отдохнуть, однако Джорджия не отпускает меня воспоминаниями. И плохими и хорошими. Наткнувшись на фото, где изображен юноша в серой кофте и черных шортах, держащий под руку молодую девушку, я вздыхаю. Люди, они такие…люди. Решительно вскочив с дивана, я направляюсь в сторону душа, чтобы хоть немного освежиться после короткого боя, не принесшего мне ничего, кроме противного запаха вампирской крови.       Скинув с себя одежду на темный кафельный пол, я ступаю ногой в залитую водой ванну, откровенно наслаждаясь моментом, коих в моей тысячелетней жизни мало. Масла, капли которых я добавляю совсем чуть чуть, приятно прилегают к коже. Все же чувствительность, развившаяся с обращением, — это круто. Вдохнув воздух, я погружаюсь в воду с головой, проникаясь в такие далекие воспоминания…       Раннее Средневековье. X век н.э.       Тучи медленно плывут по голубому небу, скрывая солнце от людских глаз. Зеленая некогда поляна чернеет, объятая тьмой сгущающегося вокруг леса. Деревня, что находится рядом, также черна. Девятый день скорби по младшему Хенрику, сгибает все семейство Майклсонов. Эстер, сидя на деревянной лавке, опустошенно смотрит на свечу, что догорела, не имея более желания воскресать. Майкл бродит где-то вдалеке от дома, с мечом наперевес. Его перекошенное от злобы лицо направлено в сторону Никлауса, который сидит в объятиях старшей сестры. Она ласково поглаживает его по плечу, не скрывая грусти на бледном лице.       — Все будет хорошо, Ник. Отец не может быть озлоблен на тебя больше месяца. Хенрик хоть и погиб, но он не желал бы, чтобы ты терял голову от боли на сердце. Отпусти скорбь, никто тебя не судит, — тихо шепчет девушка, улыбаясь уголками губ. Хоть это сейчас и ни к месту, однако утешить мрачного младшего брата она желает больше всего.       К ним подбегает невысокий шатен и садится рядом, подпирая щёку грязной ладонью. Карие глаза прожигают лицо брата и Кол выдыхает, начиная говорить заранее подготовленную речь:       — Клаус, ты не виноват, — впервые он называет его сокращенным именем.- Это была случайность. Нелепая смерть. Не твоих рук.       Никлаус взрывается.       — Зачем вы меня успокаиваете, говоря, что я не виноват? Ведь все наоборот! Это я подверг Хенрика опасности! И не смейте больше произносить невинных сочувствий! — парень срывается с места, скрываясь в гуще леса. Девушка поджимает губы.       — До твоего прихода все было нормально.       — Нормально? — шатен усмехается. — А мне так не казалось. Ребекка звала тебя.       Парень встает и уходит в сторону их небольшого домика. Девушка выпрямляется, и подобрав полы серого платья, направляется к сестре.       Вынырнув, я на мгновение прикрываю глаза, а затем, взяв с тумбочки колбу с шампунем, принимаюсь намыливать голову.       Когда я выхожу из ванны, то тут же направляюсь на кухню. Подкрепиться. Холодильник наполовину заполнен человеческой едой, для видимости, а чуть дальше находятся пакеты донорской крови. Взяв один, я вцепляюсь выступившими клыками в пачку, разорвав. Жажда неуправляемая. Отбросив пакет в мусорное ведро, я подхватываю второй.       Два.       Три.       Четыре.       Пять.       Вздрогнув, я отскакиваю от холодильника, вытерев губы тыльной стороной ладони. Побросав мусор в ведро, я прохожу в гостиную и сажусь в глубокое кресло. Голова начинает кружиться, а горло першить.       Перепила.       Ругнувшись, я беру трубку телефона, который, как оказалось, трезвонит уже битый час. Губы растягиваются в ядовитой ухмылке.       — Элайджа! Какой приятный сюрприз. Что же сподвигло тебя на звонок своей сестре? — я прям нутром чувствую, что брат на этих словах нахмуривается, поджав губы.       — Здравствуй, Кали. Рад тебя слышать. Где ты сейчас? — такой невинный тон. Я закатываю глаза.       — Ты думаешь, что после шестиста лет в бегах от чертова Никлауса, я расскажу тебе свое местоположение? Ты плохо меня знаешь, Элайджа.       — Ты изменилась, — холодно говорит он.       — Прошло довольно-таки много времени, — подмечаю я, откидываясь головой на спинку кресла.       — Мы должны воссоединить семью.       — У нас уже давно нет семьи. Она осталась там, в захудалой деревеньке. Вместе с нашим обращением. Ты знаешь, что втайне мы уже ненавидим друг друга? Я Никлауса точно.       Элайджа молчит.       — Возвращайся. В Новый Орлеан, — и сбрасывает звонок. Всегда умел заканчивать разговор на неприятной ноте. Я хмыкаю и, кинув телефон подле себя, ухожу в спальню. Хороший сон не помешает.

***

      Улицы Джорджии просто великолепны. Фонари, освещающие парки, скамейки, на которых расположились любовники, светящиеся огоньками прилавки с едой. Здесь очень хорошо проводить вечера. Нет никакой дневной суеты, толпы народа и парней, разъезжающих на велосипедах. Вообще удивляюсь этому транспорту передвижения. И ноги качаешь и едешь туда, куда тебе надо.       Я сажусь на одну из скамеек и заказываю стакан сока. Не буду же я при людях пить кровь в прозрачном стаканчике. Да и запах от нее специфический. Как будто нюхаешь железо.       Я усмехаюсь, и поблагодарив официанта, рассматриваю прохожих. Вот идет влюбленная парочка, держась за руки и что-то нашептывая. Вон там гуляет старик с бульдогом. А чуть дальше сидит мамаша с ребенком на руках и книгой.       Я вновь утыкаюсь в стакан, пока не чувствую на себе тяжелый взгляд. Поднимаю глаза, заметив за соседним столиком высокого качка. Он делает вид будто не следит за мной, однако я понимаю все с первого раза. Положив пару купюр на стол, я иду по дороге, доставая из кармана маленькое зеркальце. В отражении вижу своего преследователя. Хмыкнув, захожу в темный и отдаленный от людей переулок, спрятавшись за горой баков. Мужчина осторожно подходит к одному из мусорных пакетов и осматривается. Его глаза загораются золотым и я поперхаюсь воздухом. Гибрид. Таких Никлаус еще не отправлял. Сжав руки в кулаки, я перемещаюсь за его спину, глубоко вдохнув.       — Тебя подослал мой брат?       — Верно, — безразлично отвечает он. Значит, под внушением.       — И что же он сказал? — я засовываю руки в карманы, когда гибрид оборачивается ко мне. Его взгляд искрится. Я делаю шаг назад.       Мужчина молча протягивает мне записку, так и оставшись стоять на месте. Я фыркаю, а потом резко подняв руку, протыкаю его грудь. Гибрид дергается в руках, что-то прохрипев, однако сердце уже у меня. Откинув орган куда-то за мусорные баки, спокойно вытираю руки об рубашку гибрида, а затем выхожу из переулка, открыв записку.       «Дорогая сестра! Мне очень бы хотелось вновь увидеться с тобой, поговорить, обсудить проблемы, которые были так и не решены. Долгие столетия я не видел тебя. Помнишь Фрею? Сестра вернулась. Также Кол, Ребекка и Элайджа со мной. Так ты согласна? Не хочешь встретиться со старыми родственниками? Если нет, то жди очередного гибрида. Только не по одному. Их сразу будет около…двухсот. Ну, а если ты согласна, то ждем тебя в Новом Орлеане. С любовью, Никлаус и Элайджа.»       Раздраженно потерев переносицу, я выкидываю бумажку, а потом достаю телефон.       — Алло? Здравствуйте. Мне нужен билет до Нового Орлеана. Есть? На завтра? Отлично. Спасибо.       Боже, на что я только иду?