Вопреки

Жар, вспышка, темнота, холод, туман. Если первые минуты вне себя он мог вспомнить, то последующие моменты всплывали односложными образами или яркими чувствами, они, как сотни звёзд на небосклоне, мерцали, тухли, загорались и угасали, но, как и на небе за окном, среди них выделялась одна, самая яркая, перекрывающая враз все другие и не терпящая вольного обращения, и имя её — ярость. Следующие моменты — часы, как оказалось позже — казались совершенно неважными, его не волновали длинные монологи Гласа, он обдумывал последствия действий свершённых пусть не им, но его руками. В конце концов он окончательно утратил возможность следить и осязать происходящее с его телом и Голос оставил его одного на длинном и абсолютно ровном каменном пути, тянущимся в серебряную пустоту так далеко, как только мог видеть Зарзамат, дорога также была окружена серебристой бездной, казавшейся бездонной. Он уже бывал здесь, и бывал не раз, часто будучи ребёнком он погружаясь в сон и оказывался здесь, у холодного камня без чувств, эмоций и истории, он был убеждён, что этот путь существует только внутри его рассудка, потому и не ведёт никуда и не подчиняется законам внешнего мира: сколько бы он не шёл, он всё равно никуда и никогда не дойдет, а как-то раз он набрался смелости и ступил за границу пути, тогда он обнаружил, что несмотря на видимую бесплотность, пустота не менее подходит для ходьбы, чем камень. Повзрослев он стал всё реже попадать сюда, но вместе с тем его всё больше тянуло в это странное и мистическое место, тогда он окончательно убедился в нереальности своего чистилища и, будучи склонным погружаться в размышления о высоком, сравнивал Путь с путём жизненным, а отсутствие видимого конца объяснял отсутствием такового и в материальном, реальном мире, от чего сознание, жутко дичившееся и сторонящееся неизведанного, достраивает бесконечную и ничем не отличающеюся фут за футом дорогу, пусть потом его же размышления показались ему по-детски наивными и глупыми, они хранятся в памяти и по сей день. Только недавно он обнаружил, что дорога со временем расширяется, он заметил это, когда упал наземь и стал всматриваться вниз, а сегодня ему открылся холм, как и всё остальное — идеально ровной формы, он ненадолго задержался на его вершине, надеясь что-то увидеть вдали, как вдруг его обдало холодной водой и он очнулся, вскочил и глубоко вдохнул. Ки'ин, сидящий у окна с безучастным видом и, кажется, дремлющий пошатнулся на месте и подскочил к кровати, Вирмурнира нигде не было видно. — Живой, — гитцерай выдохнул, на уставшем лице с кругами под глазами появилась облегчённая улыбка. — Это вопрос или, может быть, утверждение? — Зарзамат потёр лицо, закрыл глаза и откинулся на стену. — Да, точно живой, твой гость не отпускает остроты. — Куда там ему... — он недолго помолчал, набираясь решительности, Ки'ин ждал. — Что произошло? — Ты не помнишь ничего? Совершенно? Зарзамат отрицательно покачал головой. — Ты, или правильней сказать он, разорвал корабль на части, из-за чего сгорело несколько других, а также пострадало несколько зданий, потом... — Обошлось без жертв? — решил вмешаться в рассказ тифлинг. — Потом на место прибыл патруль стражи и попытались задержать его, ничем хорошим это не кончилось. Если верить очевидцам, то разделавшись со стражей он обратился в туман и исчез, через несколько часов ты уже оказался здесь, не бодрствующий, но и не в себе. — Очевидцы? И много их было? — Не очень, но достаточно, чтобы разнести слухи о крылатом демоне на всю округу. — Демоне? Это такое народное наименование? — Нет, ты действительно выглядел как демон, с крыльями. Уж думаю, что местный люд тифлинга от исчадия отличить в состоянии. Зарзамат задумался и взъерошил волосы. — Тогда... Расскажи лучше, что случилось у тебя. Ки'ин тяжело вздохнул и потупил взгляд. — Я проиграл. Не знаю кому, себе или супостату, не это важно, значим урок, который я извлеку... Если извлеку. Нас опередили на два шага, корабль захватили ещё до нашего прибытия и сейчас я начинаю осознавать все видимые предпосылки. Когда я спустился, то увидел внизу иллитида и, разумеется, напал, а потом... — Не понимаю, — возразил Зарзамат, — как это всё связано? Эта реприза там, внизу, иллитид и изувеченные тела... Так что ты говоришь сталось с тобой? — Опуская подробности — я проиграл бой, даже не смог оказать сопротивления, но, как я тебе и говорил, их гордыня всегда берёт верх, за что он и поплатился, — жестом гитцерай указал на стол, две пары синих и блестящих щупалец недвижно лежала на столе. Зарзамат вспомнил истории Ки'ина о иллитидах, народе гитцераев и гитиянки во времена их единства, о восстании извечных рабов против хозяев, о великих героях того времени, они казались ему чрезмерно вычурными, далёкими от действительности, но эпос на то и эпос, чтобы поучать, вдохновлять и направлять, быть основой; впрочем, Ки'ин, как казалось, был уверен в реальности описанных событий. — Но Вир сказал, что нашёл тебя без чувств. К слову, где он? — Всё верно. Прикончить его мне не дало существо, надо полагать, фамильяр, вирмлинг или какая-то абберация, возможно даже сокрытый бес. А Вирмурнир должен вернуться к закату, он всё решает проблемы. — И прибавилось же их после случившегося... — голос тифлинга стал поникшим и тихим. — Даже не спросишь о том, как всё закончилось? Зарзамат поднял голову и вопросительно посмотрел на гитцерая. — На вечер следующего дня нам под дверь толкнули послание в котором приглашали на встречу, на которой предлагалось "Решить все разногласия и мирно разойтись". Вирмурнир не стал слушать моих предостережений, как обычно, и отправился на обозначенное место. — Ты не пошёл с ним? — Ты был без сознания, а судя по последним событиям — наше месторасположение перестало считать скрытым. — Так что по итогу? — его голос принял нетерпеливый тон, что случалось нередко в былые времена. — Меч у нас, на этот раз настоящий. — На этот раз? Так вы знаете о том, что произошло на корабле? — Были только догадки, а потом они почитай сами сознались в содеянном. Зарзамат облегчённо вздохнул, закрыл глаза и ухмыльнулся. — Так значит, всё получилось! — он замер, будто вспомнив что-то, раскрыл глаза и посмотрел на Ки'ина. — Вирмурнир кого-то убил? Гитцерай выждал секунду и направил в Зарзамата один из своих проницательных взглядов прежде чем покачать головой. — По его словам — нет. Тебя что-то беспокоит? — Удивительная сдержанность, он не сказал почему? — Сказал. От переместился на край кровати и с нетерпением уставился на Ки'ина, тот вздохнул. — Дракон не станет гнаться за зайцем.