***
Ягыз открывает глаза и смотрит на мирно спящую Хазан. Она уткнулась в его плечо, по-детски сопя. Темные волосы лежали на подушке, ночью она много раз их поправляла и ёрзала. Сон, который вернул его в детство, проведенное в другой стране, оставил неприятный осадок. Он посмотрел на часы. Без пятнадцати пять. Раннее утро. «Сегодня я Хазым Эгемен. Не волнуйся.» — Но я волнуюсь, — шепчет мужчина, зажмуриваясь. Ночной бред, связанный с тем, что его чувства совсем распоясались и вылезли наружу прошлым вечером. — О ком? — Хазан открывает глаза и смотрит на объект своего обожания, с тоской замечая, что даже сейчас он выглядит хорошо. Сонный, небритый, с лохматыми волосами. — В целом, — мужчина целует её макушку, вдыхая запах волос. — Но не обращай внимания. Это неважно. — Вот как? — Она облокачивается на локоть и тянет на себя лёгкое одеяло, чтобы прикрыть обнаженную грудь. Ягыз успевает заметить два алых следа — последствия страстного вечера, перетёкшего в ночь, — Тогда что важно, Ягыз? — Например, твоя нога. Или голова. И твоё самочувствие. — Он не смотрит ей в глаза. И это очень огорчает девушку. Вчера ей казалось, что они достигли полного взаимопонимания. Вчера Ягыз Эгемен говорил с ней о своих чувствах, которые обычно оберегает сильнее всего. — И твои глаза снова где-то там…- Она откидывается на подушку и смотрит в потолок. — Мне приснился странный сон. Вот и всё, это правда не так важно, Хазан. Она вздыхает, а потом обнимает его, утыкаясь носом в грудь. Её губы оказываются напротив татуировки, которая выведена недалеко от сердца. — Мне важно все. И в особенности, твои сны. Она целует кожу, под которой бьется горячее сердце самого необычного человека в её жизни. Ягыз сжимает её крепче и девушка невольно краснеет, потому что вспоминает, что оба обнажены и находятся в одной постели, прикрытые общим одеялом. — Я всегда обращал внимание на реальность, Хазан. Сны — это всего лишь сны. — Любовь- иллюзия, реальность — это ты. — Бормочет госпожа Эгемен, считая про себя удары его сердца. Ягыз усмехается. Как же, он отлично помнит эти слова, которые по неосторожности сказал пьяной девушке, которая пыталась залатать огромную дыру в груди с помощью алкоголя в его мини-баре. Итогом той пьяной ночи оказалась появившаяся огромная дыра в его собственном сердце. В нём поселилось имя Хазан Чамкыран. — Игра стоит свеч, — мужчина обхватывает ладонями её лицо и гладит пальцами нежную кожу, — я люблю, когда ты смущаешься. — Ах вот в чём причина того, что ты постоянно ставишь меня в неловкое положение? — Она смеётся и пытается пихнуть его локтем куда-то в область живота, но так как её лицо находится в захвате его ладоней, то она задевает рукой не живот. А ту часть, что гораздо ниже. Что-то твёрдое и … — Прости, — щёки девушки становятся ещё более красными, а Ягыз чертыхается, улыбаясь сквозь зубы. — Ты маленькая нахалка, Хазан. И я думаю, что недолго нам осталось лежать вот так вот, скоро вернётся твоя мама и ей вряд ли понравится тот факт, что я лежу голым в твоей постели. — Сам виноват, не надо было разводиться. Тогда бы мог лежать так, сколько тебе вздумается, — привычно уколола его любимая жена и собралась вставать. — Куда?! — Ягыз так искренне возмутился, что она расхохоталась, пытаясь вырваться из его объятий. — Куда, госпожа? Он завалил её обратно на кровать и стал осыпать лицо поцелуями, игнорируя попытки сбежать. Когда Хазан немного затихла, мужчина спустился с поцелуями к шее, проходясь губами по направлению венки, которая пульсировала под кожей. — Волнуешься? — Он усмехнулся и его дыхание коснулось разгоряченной кожи. В ответ она вздохнула и как раз вовремя, потому что его ладонь скользнула по коже живота, спускаясь ниже. — Мне надо в душ, — упрямо прошептала Хазан, но не сделала ни одной попытки убрать его руку, которая неспешно двигалась к намеченной цели. — Сначала мы займемся кое-чем другим, а потом, может быть, я тебя отпущу в душ одну. Когда его палец коснулся лобка, а потом переместился на клитор, сразу же надавив на него привычным жестом, будто Ягыз Эгемен занимался поисками этой точки с самого рождения, Хазан издала стон. — Я соврал. Одну в душ точно не отпущу, — промурлыкал голос её искусителя в самое ухо, укусив мочку так, что она снова простонала что-то. Ладошка Хазан легла поверх его руки в слабой попытке остановить. Но это было бесполезно, потому что он начал свои ласки в той самой манере, которая вчера отключила её мозг. И стыд. И осознание того, что окно приоткрыто, а значит, их утренние «развлечения» отлично слышны на улице. — Ягыз, ты…ооох, — его пальцы перешли на новую цель и проникли туда, куда он попал ещё прошлым вечером. Туда, где вчера… — Продолжай, ты, наверное, как раз собиралась меня хвалить? — Он нашёл её сосок и осторожно укусил, стараясь не слишком усердствовать. Ещё не хватало, чтобы Хазан решила, что он маньяк в постели. Хотя, вызывать искусственную нежность и не требуется. Он и так чувствует всепоглощающую любовь и желание заботиться об этой женщине. Ну, а ещё есть другие…другие желания. Вот как раз таки, их он и был намерен осуществить. Мужчина переместил свой вес на хрупкое тело, стараясь сильно не придавить свою «жертву». Хазан затихла и потянула рукой его волосы вверх, чтобы прервать ласки. Она явственно чувствует, как его орган задевает её живот. Он возбужден и хочет продолжения. Ни о каком душе не может быть и речи. — Если уж ты решил всерьез осуществить свои намерения, то я требую поцелуй. Ягыз мигом выполняет это желание, завладевая её ртом и целуя так отчаянно, как будто грядет апокалипсис и жить им осталось пару минут. Впрочем, мини апокалипсис всё же настает, потому что он завладевает не только ртом. Одно движение и мужчина уже в ней. В этом весь Ягыз. Он не любит говорить, он любит показывать свои намерения или желания, или… Она выгибается, чувствуя, как его сбивающееся дыхание щекочет кожу лица, потому что поцелуй был прерван в тот миг, когда он сделал первое движение. Мужчина утыкается носом в её щёку и толчки становятся более сильными. Руками он обхватывает её ягодицы, чтобы притянуть ближе к себе и на сотую долю секунды замирает, закидывая её ноги себе на бедро. Хазан стонет, решая, что если их кто-то услышал, то какая теперь разница? Правда, её бесит, что у Ягыза получается сдерживаться гораздо лучше. Но об этом она поговорит с ним потом. Всё, что сейчас важно — движения его немаленького члена внутри неё. Она обхватывает ладонями его лицо, вынуждая его посмотреть ей в глаза. Зеленый взгляд наполнен желанием, он начинает двигаться более яростно, снова нарушая свое же обещание быть более нежным. Какая к черту нежность, когда им обоим нужна скорость и разрядка? Тем более с утра. Тем более, когда её нижняя губа так дрожит. Тем более, когда она смотрит на него своими почерневшими глазами, в которых читается ответное желание. Тем более, если это Хазан. Он припечатывает её к постели и всё же закрывает её рот. Не хватало того, чтобы госпожа Фазилет услышала стоны своей дочери. Тогда она больше в жизни не уйдет в гости к этой чудесной женщине…по имени… На имени сфокусироваться не получается. В общем, пока они не в своем доме нужно быть тише. Ему ещё предстоит напомнить ей, что они вытворяли в постели. Например, что бы он сделал с её пухлыми губами или полными грудями… Внутри узко, тесно и в то же время, легко двигаться. Для того, чтобы кончить, ему не хватает совсем чуть-чуть, пары движений и пары стонов маленькой госпожи, которая активно двигается под ним, пытаясь задать свой собственный темп. Даже тут она бросает ему вызов и спорит. Хазан кончает первая. Он это понимает по протяжному стону, который раздается из-под его ладони. А ещё по сокращающимся стенкам, которые плотно обхватили его член. Мужчина понимает, что сейчас ей абсолютно всё равно, как он будет двигаться, а потому начинает работать тазом быстрее, спеша к ней присоединиться. Когда тугая струя готова вырваться наружу, он выходит и, сжимая пальцами головку, вновь изливается на многострадальную ткань постельного белья. Ягыз не спешит слезать с неё, уткнув голову в ложбинку меж грудей. Его ладонь соскальзывает на одну из них. — Теперь отпустишь? — Хазан хрипло усмехается, пытаясь осознать, что это сейчас было. Если так будет начинаться каждый день…то она совершенно не против. — Нет, — Ягыз ухмыляется в ответ и целует её во вторую грудь. — Вместе, госпожа. — Я бы с радостью…но теперь я снова хочу спать, — бормочет девушка, вздыхая. — Я тебя утомил? — Мужчина донельзя доволен собой. Его губы находят горошинку соска и берут её в плен, лаская языком. — Жаль, а я хотел ещё. — Маньяк, — возмущается Хазан, но больше не приводит ни один аргумент в пользу того, что ей не хочется второго раза. — Но я хочу немного поспать. А потом можешь повторять свои раунды, заходы и всё, что угодно. — «Всё, что угодно»? — Густая бровь ползёт вверх, а потом она слышит смех, — учти, ты пожалеешь о своих словах, когда снова окажешься со мной наедине. Это я тебе обещаю. Но это случится уже в нашем доме. Эта угроза заставляет сладко заныть низ живота в предвкушении. Мысленно Хазан тут же ругает себя. Бог весть, что он о ней подумает. Но любопытство оказывается сильнее. — И как же я пожалею? — Вопрос задан и девушка с замиранием в груди ждёт на него ответа. — Например, привяжу к стулу и… Хазан, уже почти шесть! А ты умеешь занять время… Ягыз улыбается и ждёт удара под дых или того, что она его обзовет. Но вместо этого она молчит, погружаясь в собственные мысли. Её лицо становится более серьезным. — Хазан? — Нужно привести в порядок дом. Мама вернется с минуты на минуту. Она встаёт рано. И словно в подтверждение её слов, они оба услышали бурно спорящих Фазилет и Эдже. Они переругивались настолько громко, что скорее всего разбудили всех соседей. К их спору добавлялось бормотание Озгюра. — Мам, а если они спят? — Что значит «спят»? Я надеюсь, господин Ягыз ночевал в другом месте. Как любой порядочный человек. «Порядочный человек» после этих слов ухмыльнулся и подмигнул Хазан. За что тут же получил подушкой по голове. — Лезь под кровать, Божье наказание! — Я твой муж…ну то есть бывший муж…я не полезу! — Полезешь, — шипит на него Хазан, — ещё как полезешь. Или о стуле и других местах для моего наказания можешь и не мечтать. Эта угроза срабатывает. Он натягивает трусы и, ворча на тему того, что некоторые женщины бывают ужасными ханжами, скрывается под кроватью. Хазан торопливо накидывает платье, не заморачиваясь поисками белья, и успела спрятать одежду Ягыза. Дверца шкафа хлопнула как раз в тот момент, когда открылась дверь в комнату. — Хазан, доченька, а ты чего так рано? — Фазилет, в которой умер великий сыщик, прошлась взглядом по комнате, — А где Ягыз? Надо полагать, что ты мне сообщишь, что мужчины в доме нет? — Ушёл, — кивнула ей Хазан, фальшиво улыбаясь и поправляя платье под взглядом матери. — Ага, ушёл, ушёл, — Фазилет упёрла руки в бока и хмыкнула, — А почему ушёл? — Ну…мы вечером поспорили и он решил, что лучше уйти. — Девушка мысленно хлопнула себя рукой по лбу. Кажется, даже трехлетний ребенок придумает ложь получше. — А, ну ты скажи ему, как помиритесь, что нужно переставать быть таким обидчивым. — Не поняла, — Хазан нахмурилась и незаметно покосилась на кровать. — Не поняла она! Не поняла! Обувь он оставил что ли? Бежал от тебя так, что пятки сверкали? — Фазилет грозно проорала своё обвинение, а потом смягчилась: — Пусть выползает, куда бы ты его не спрятала. Идите завтракать оба. Женщины замирают и обе прислушиваются к звукам. Хазан молится, чтобы Ягыз не вздумал чихнуть. Она чувствует себя главной героиней в плохой американской комедии. — Мама, а ты чего встала? Аллах, Аллах, не ждешь же ты, что Ягыз вылезет из-под моей кровати? Фазилет покосилась на торчащий мизинчик у изножья кровати и вздохнула. — Ладно, ты. Ударилась головой и растеряла часть мозгов. Но он-то…ах, вот не думала, что столкнусь с человеческой глупостью. Жду обоих. У меня для вас новость. А точнее, для Ягыза. Как только женщина всё же уходит, Ягыз, кашляя, покидает своё временное пристанище и с видом побитого кота смотрит на Хазан. — Во первых, дорогая, я готов спорить с тобой каждый вечер. Имей ввиду. А во-вторых, из-за тебя твоя мать считает меня идиотом. Этого только не хватало! — Лови! — Она бросает в него одежду. — Скажешь, что был в душе и ночевал…ночевал где-то внизу. Но точно не здесь! — Ты — ханжа, понятно? — Он ухмыляется, — больше не подходи ко мне. Буду спать отдельно от тебя. И прежде чем она успевает высказать всё, что думает о нём и его наглой заднице, на которую он натянул трусы не до конца, Ягыз покидает комнату, прикрывая дверь. Вот так всегда. — Божье наказание! — Вздыхает Хазан, начиная заправлять постель и невольно краснеет снова, видя подозрительные пятна. Хорошо, что мама их не заметила. Кстати…нужно будет задать муженьку два важных вопроса.***
Гекхан слушает объяснения врача битый час и не может вникнуть. До его ушей слова доносятся сквозь толщу несуществующей воды. В отличие от мужа, Ясемин ловит каждое слово и даже делает заметки в телефоне. Мужчина уговаривает себя собраться, но у него это плохо получается. — Господин Гекхан, поверьте, это неизбежно в данном случае. — Не могу понять, почему вы этого не увидели сразу. — Иногда это развивается стремительно. Резервы организма, которые могут позволить избежать повторного инсульта, очень невелики. У господина Хазыма слишком внезапно поднялось давление. Мы думаем, что толчком была некая стрессовая ситуация. — Некая? Мы платим вам деньги, чтобы вы следили за здоровьем отца круглосуточно. — Господин, мы можем лечить, но мы не всемогущи. Невозможно залезть в голову человека и попросить перестать его вспоминать то, что вызывает стресс. Ваш отец находился под сильными препаратами, которые влияли на его состояние. Но поймите верно, даже при таком раскладе, он иногда возвращался в сознание. И это было не совсем законно. Я про такие методы лечения. — Это было единственным выходом, дорогой. — Изящная ручка с накрашенными ногтями ложится на плечо мужчины. Ясемин облизывает нижнюю губу и продолжает, — если бы он каждый раз продолжал вспоминать смерть Селин, то умер бы раньше. — Но умер бы в сознании, — вежливо поправляет её доктор, получая гневную гримасу в ответ. — Это неважно. Мы хотели спасти его и продлить ему жизнь. — А что бы сказал отец на всё это, Ясемин? — Гекхан прерывает бессмысленный спор. — У него был выбор? — Кто навещал господина Хазыма в последний раз? — Женщина мгновенно переключается на другой вопрос. — Господин Ягыз. Потом его повезли на процедуры и мужчина уснул. — Снова «золотой ребёнок». — Она хмыкает, стараясь не смотреть на мужа. — Они ссорились? — Нет, — доктор качает головой, — но за ходом беседы мы не следили. Я не думаю, что господин Ягыз мог вызвать какой-то негатив. Он навещал отца ежедневно. Чаще…чем остальные члены семьи. — Мой муж…- Ясемин приготовилась осадить доктора, но Гекхан не позволил. — Вы сообщили остальным родственникам? — Пока ещё нет. Вы указаны, как доверенное лицо и поэтому… — Я вас понял. Не нужно никому сообщать. Я сам наберу всем, когда посчитаю нужным. Когда парочка покидает кабинет врача, то Ясемин с непониманием смотрит на своего супруга. — И что это было? Тебе хочется обзванивать братьев самому, чтобы сообщить им, что отец при смерти? — Я пока не буду беспокоить Ягыза. Так же, как и Синана. — Да объясни ты мне, наконец, в чём дело, Гекхан? — Ясемин теряет терпение и взрывается, забывая, где они находятся. Медицинский персонал реагирует на крики, но не решается сделать замечание. Она гневно следит за реакцией мужа своими зелеными, как у кошки, глазами. Женщина умеет улавливать любую нотку в настроении Эгемена и чует, что дело нечисто. — Понимаешь ли…- Он чешет голову, а потом понимает, что от жены всё равно не отвертеться. — На счетах компании Эгемен остались кое-какие накопления. И… — И…? — Нетерпеливо торопит его Ясемин, держась за живот, — ну же, Гекхан. — И я решил, что сначала мне нужно перевести активы, а потом уже… — Идиот, — шипит на него женщина и садится на ближайший диванчик, — Ягызу даром не нужны деньги компании, так же, как и имущество твоего отца. Он в своей любимой Америке довольно-таки быстро за пару месяцев сколотил небольшое состояние и даже купил домик. И это только начало. Он тебе нужен в друзьях, а не во врагах. А о Синане я уже и молчу… — Ты думаешь о деньгах, снова. — Я думаю о тебе. Снова.- Тихо поправляет его жена, а потом продолжает, — и ты делаешь большую ошибку, решив справиться со всем этим в одиночку. — Я хочу продать компанию, вложиться в новую и дать долю братьям, — выпаливает Гекхан в одно мгновение, радуясь, что теперь это не лежит на его плечах, — так будет лучше всем. Есть покупатель. Умут Бояджи. Он когда-то очень давно предлагал сотрудничество нашему отцу. Но по каким-то причинам мы всегда отказывались от его предложений. — Хазым против? Был против, верно? Как появился господин Бояджи? Откуда такой интерес к компании, которая идёт ко дну? — Ясемин кусает губу и смотрит в пол. — Отцу было плевать на компанию и на наше будущее, а потом погибла Селин и вопрос отпал сам собой. Он не хотел думать ни о каких сделках. — Хорошо, допустим это так. Почему ты не сообщаешь братьям о состоянии отца? — Потому что по правилам, Ясемин, тогда нужно будет решать вопрос с зависшей компанией, в которой он является учредителем. А я хочу всё сделать сам. Без истерик Синана и советов Ягыза. И буду благодарен, если ты не будешь лезть. — Это не та ситуация, где нужно молчать. — С каких пор ты стала такой правильной? Ясемин не отвечает, прислушиваясь к ощущениям внутри живота. С каких пор? Наверное, с тех самых, как она узнала, что станет мамой во второй раз.***
— Мама, — первой не выдерживает Хазан, которая из-за нервов не притронулась к своему омлету. Она вертела на вилке кусочек брынзы и не знала, что с ним делать. — Ты хотела сообщить какую-то новость, насколько я поняла? Ягызу? Мужчина, кстати, спустился к столу, как ни в чём не бывало, заявив, что был в душе. Фазилет поджала губы и никак не прокомментировала эту «маленькую» ложь. Эдже сразу отправилась спать вместе с сыном. Поэтому за столом было относительно тихо. — Хотела. Ягыз, — женщина прокашлялась и замолчала. Значит, новость действительно очень серьёзная. Обычно, она не церемонится. — Недавно к нам приходила женщина. Госпожа Симге. Она представилась родственницей….Кериме. И искала тебя. Не знаю, как она нашла нашу семью и откуда знает о вас с Хазан. Но факт остаётся фактом, эта женщина была здесь дважды. Она ищет с тобой встречи, Ягыз. Тарелка, на которой лежат нарезанные овощи с грохотом падает из рук мужчины на стол. Стоящий рядом с тарелкой графин, до краев наполненный домашним морсом, опасно накренился. Хазан не успела его перехватить и огромное бордовое пятно растеклось по белой скатерти. Девушка зажмурилась и перед глазами оказалось совсем другое алое пятно на белой ткани. __ — Ты и понятия не имеешь через какой ад в своём сердце я прошёл, Хазан! Ты не можешь знать, что я чувствовал, когда был далеко от своей семьи и хотел оказаться в объятиях матери! Я заново пережил боль, только теперь она была связана с тем, что я понял, почему меня не ждали в Турции. И ты…ты предлагаешь мне заново вонзить нож в ту же рану, да ещё и основательно поковыряться им там? Хазан молчит, сдерживая слёзы. О, она отлично понимает, что такое оплакивать человека, который не заслуживает ни единой слезы. — Ты бежишь, Ягыз. Ты снова бежишь. Но рано или поздно этот бег закончится и ты посмотришь правде в глаза. Ты узнаешь кто ты и почему так вышло. Я думаю, я думаю….что у Кериме были причины отдать тебя Хазыму Эгемену. Тебе нужно разобраться в этом. — Каковы бы не были эти причины, теперь всё в прошлом. Есть я. Меня зовут Ягыз Эгемен. Я сын Хазыма Эгемена. Он упрямо сжимает губы в тонкую полоску, отворачиваясь и пряча от неё ярость в своих зелёных глазах. — Сын Хазыма Эгемена? — Она повторяет его слова, пробуя их на вкус. — Тогда найди в себе силы простить того, кого ты считаешь отцом. Неужели, мы с тобой ни разу не навестим его, находясь тут? Неужели, этот человек не заслужил того, чтобы его обнял сын, которого он когда-то спас? Слезинки бегут одна за другой, но она даже не вытирает их. Иногда её муж ведёт себя как полный дурак, не подозревая о том, что время скоротечно. Это единственное, чего уже никогда не получится вернуть назад. — Не лезь! — Ягыз бьет кулаком по столу так, что посуда на нём звенит. Огромная стеклянная банка с гранатовым соком падает на бок и из неё хлещет бордовая жидкость, напоминающая кровь. — Не лезь. Если я пустил тебя в своё сердце, то это не означает, что ты можешь указывать мне, что делать дальше и как жить. Со своими родственниками я разберусь сам. __ — Я не дала никаких твоих данных, — залепетала Фазилет, видя, что реакция зятя оказалась совершенно не такой, какой она ожидала. — Мне нужно подышать воздухом, — Ягыз прокашлялся и встал, -извините. Я куплю новую. — Хазан, иди за ним, — Фазилет принялась собирать приборы, чтобы сменить скатерть. Входная дверь громко хлопнула. Но дочь её не слышит. Кериме Йылдыз. Она помнит это имя. Помнит, как Ягыз кричал на неё не своим голосом. Кричал о том, что он не желает иметь никакого отношения к семье Йылдыз. Это был день аварии. Это было в день, когда они очень сильно повздорили. Хазан сжимает голову руками, чтобы унять ноющую боль в висках. Мехмет Йылдыз. Мама называла ей его второе имя в больнице. «И в один день может случится так, что ты и не захочешь вспоминать такого человека, как я.» — Хазан, ты меня слышишь? — Мать помахала перед её носом рукой, но дочь этого даже не заметила. История Ягыза Эгемена становилась всё более и более запутанной. — Кериме… Кериме его родная мама, да? — Она смотрит на Фазилет в надежде, что та приоткроет завесу и разложит всё по полочкам в её сломанном сознании. В том, что в голове сплошной кавардак — сомнений нет. — Да, а теперь иди за ним, дочь. Не тяни. Хазан послушно встаёт и идёт на ватных ногах следом за Ягызом. Он сидит на ступеньках их крыльца, сжав голову точно так же, как и она минуту назад. Она осторожно присаживается рядом, не зная, как себя вести. В минуты отчаяния ей самой не хотелось, чтобы кто-то был рядом. Всё началось со смерти отца. Тогда, оставшись один на один со своим горем, маленькая девочка нашла в себе силы не кричать о своей боли на весь мир. Именно тогда, она поняла, что не нуждается ни в чьем утешении. Возможно, ей не стоит трогать Ягыза именно в эту минуту? На переосмысление всегда нужно время. — Хазан, иди в дом, пожалуйста. — Сок. — Что, прости? — Он поворачивается к ней, чтобы взглянуть на её лицо. — В тот день, точно так же пролился сок на скатерть, когда ты ударил кулаком по столу. Я помню, что ещё тогда подумала, что это дурной знак. Слишком уж пятно напоминало кровь. — Хазан, — его глаза становятся больше и он придвигается к ней ближе, — то, что я наговорил тогда… — «Если я пустил тебя в своё сердце, то это не означает, что ты можешь указывать мне, что делать дальше и как жить.» — Она повторяет его фразу слово в слово. Это не так уж и сложно, учитывая, что в её ушах до сих пор звенит его крик. — Прости, пожалуйста. Прости. — Он отодвигается обратно, возвращаясь на безопасную территорию. — Мне всегда давалась тяжело…тема моей семьи. — Не нужно извинений. Я влезла туда, куда лезть не стоило, ты прав. — Нет, не прав. Ты хотела увидеть меня в тот день и поговорить. А я не хотел. И случилось то, что случилось. Так же было и с отцом. Я не смог простить его сразу, а потом умерла Селин…и… Он закрывает глаза, качая головой. Нет ничего ужаснее, чем опоздать. — Наверное, я заслуживаю того, что со мной происходит. Любимые люди уходят, не успев попрощаться. Мама, потом отец, который сейчас болен и не помнит меня. Ты… — Это, конечно, так, — она нежно касается его щеки носом, а потом шепчет в скулу, — вот только, ты упускаешь из виду одну маленькую, очень крохотную деталь. — Да? — Он вяло улыбается и пожимает плечами, — я мастер упускать из виду очевидные вещи. Просветите меня, кэп. — Посмотри, сколько людей хотят о тебе помнить. Он совсем по-детски кладет голову на её плечо, вдыхая родной запах. Одна его рука оказывается на тонкой талии, крепко сжимая её. Почему-то в памяти всплывает тот день, когда он узнал об аварии. Тогда весь мир рухнул ему на голову и рядом не было плеча, на которое можно было опустить усталую голову. Рядом не звучал её мягкий голос, разгоняя самые нелепые страхи. — Ты можешь не видеться с ней, если не хочешь. В этом нет нужды, — Она встаёт и тянет его за собой, — пошли. Мне нужно на приём и потом заглянуть в клуб Селиму. Если ты помнишь, то я обещала… И я не буду больше затрагивать тему с Кериме. Даю слово. — Если ты помнишь, то доктор Берук сказал, чтобы ты сидела дома. А лучше лежала. — Нет, — она мотает головой, — нет. Я сойду с ума, если буду сидеть дома. Это не вариант. Ягыз хмурится и хочет ей возразить, но потом принимает решение действовать другими методами. — Делай, что хочешь. Не буду мешать. В конце концов, я не могу тебя ни к чему принуждать, потому что больше не твой супруг. Мужчина успевает зайти во внутрь быстрее, чем Хазан открывает рот. Это происходит второй раз за утро! Ягыз Эгемен не даёт ей и слова вставить!***
Синан зажмурился и проклял свою гостью. Это не помогло. Шум миксера, которым противная девушка взбивала себе какие-то ингредиенты для коктейля, не заглох. Нужно было ночевать в своей спальне, а не на диване. Тогда бы ему удалось отоспаться. — Фарах, да чтоб тебя! Выключи эту дрянь! Он накрылся подушкой с головой, стараясь представить себя на пустынном пляже под пальмой, где нет людей. Рядом в его воображении оказался огромный ящик с виски. Запотевшие бутылки торчали из-подо льда, маня к себе. — Уже два часа дня, сколько можно спать, — вежливо огрызнулась девушка и включила мелодию на своём телефоне. — Проснись и пой, сладкий! — Ты меня с братом не путаешь, а? — Синан всё-таки открыл глаза и с ненавистью посмотрел на наглую нарушительницу его спокойствия. — Почему ты оттуда съехала? — Потому что капризулька по имени Хазан решила, что имеет право меня выгонять! — В голосе Фарах звенит гнев такой силы, что кудрявый мачо улыбается. Интриги, скандалы, расследования. Пожалуй, такое он любит. — Но она и в самом деле имеет право. Ягыз посадил её на свою шею и позволяет ей делать всё, что вздумается. — Почему она не родила ему ребёнка? — Вопрос обрушивается на сознание Синана, которое ещё находится в алкогольном кумаре. Он мотает головой и расстроенно вздыхает. Видение огромного ящика пропало. И всё из-за Фарах. — Я откуда знаю? Не хотели, наверное. Они женаты недавно. — Бред, — Девушка идет к бару и извлекает оттуда виски. Наполняет стакан и кидает туда пару кубиков льда, которые оказались лишними и не попали в её коктейль. — На. Пей. Пахучая проспиртованная жидкость будоражит ум. Синан жадно глотает содержимое стакана и падает на подушку обратно. Теперь он готов простить Фарах все. Даже гребанный миксер с утра. — Так почему у них нет детей? — Не знаю, честно. — Я знаю твоего брата. Знаю лучше него самого. Он развёлся со своей женой не только потому, что она его разлюбила или забыла. Было что-то ещё. Обиженное и уязвленное самолюбие зреет годами. — И? Ты хочешь сказать, что всё настолько банально? Она не родила ему ребенка и мой брат развелся? — Нет, конечно, нет. Это мои размышления вслух. Хазан в своё время сильно ошиблась. Второй такой ошибки ей не простят. Я узнаю причины, которые толкнули его на этот поступок. — С чего ты взяла, что тебе это под силу? Фарах усмехнулась и потерла свой веснушчатый нос. О, это ей под силу. — Как ты говоришь называется спортивный клуб, куда Хазан решила устроиться заново на работу?***
Девочка-подросток наблюдает за странным мальчишкой с большими серо-зелеными глазами, вот уже которую неделю. У него вдумчивое и усталое лицо. Так выглядит люди, познавшие всю скорбь мира. Он не общается с ровесниками, игнорирует любые попытки контакта с ним. Всё своё свободное время проводит на баскетбольной площадке или в библиотеке. Кстати, там он читает всё подряд. Буквально глотает книгу за книгой. Фарах ненавидит чтение, ненавидит одиночество. Но в чём ей не откажешь, так это в хитрости. Нет ничего проще, чем понравиться человеку, который увидит в тебе родственную душу. Длительные наблюдения позволили ей определить какой книжный ряд будет следующим через пару дней. Что же, у неё было время подготовиться. Зачем ей нужен этот странный мальчишка — ей и самой невдомек. Было в нем что-то особенное и надежное. К тому же, он был довольно симпатичен. О том, что она никогда не будет пользоваться популярностью у противоположного пола, Фарах стало известно очень давно. Этот факт уже даже не огорчал, а скорее подбадривал. В конце концов, у неё есть мозги. Этого достаточно. Умный, но наивный Ягыз, быстро клюет на её наспех вызубренные цитаты. Да и она отлично знает, кого он ждет каждую субботу. Своих родителей, которые никогда не приезжают. Для того, чтобы понять кто они, оказалось достаточно влезть в архив. Эгемен — знаменитая фамилия в Турции. Неужто у столь богатых людей не нашлось денег на обучение ребенка дома? Зачем было отправлять его так далеко? Фарах уверена, что эти вопросы задает про себя и Ягыз. Завязать с ним знакомство оказалось не так уж и трудно. — Приятно познакомиться, — Она подхватывает книгу и тянет ему, — почитай. И тогда, может быть, ты станешь меньше грустить о тех, кого ждёшь каждое субботнее утро, стоя у окна на пятом этаже. Серо-зелёные глаза смотрят на неё с таким удивлением и грустью, что на секунду ей становится стыдно. «Я стану тебе хорошим другом», — обещает сама себе девочка, — «или больше, чем другом». Она улыбается вслед долговязой фигуре, которая удаляется от неё с книгой, которую она ему порекомендовала.***
На прощание Ягыз целует её в щёку, крепко сжимая руку. — Я заеду за тобой в обед, хорошо? Хазан кивает ему, досадуя, что рядом стоит мама. Если бы не она, то он бы попрощался с ней совсем другим способом. Вернее, если бы не госпожа Фазилет, то они только сейчас бы выбрались из постели. — Хорошо, — она целует в ответ его правую щёку, наблюдая за тем, как он жмурится, словно кот. — Ну всё- всё, — нетерпеливо обрывает «телячьи» нежности госпожа Чамкыран. — Давайте, по своим делам. Не надо топтаться на пороге. Её беспокоит тот факт, что госпожа Симге может снова нагрянуть и тогда скандала не избежать. Когда Ягыз садится за руль и уезжает, то женщина облегченно вздыхает. — Мама, в чём дело? -Хазан хмурится, предчувствуя, что не зря госпожа Фазилет пыталась избавиться от общества Ягыза Эгемена. — Ни в чём, — отмахивается от неё мать, — ты тоже топай по своим делам. Если бы она знала, что встреча с Симге неминуема, то ни за что бы не прогоняла дочь таким способом. Но будущее не предопределено и, порой, даже опыт не способен помочь в предвидении таких ситуаций. Как только Хазан очутилась за пределами ограды родного дома и свернула на соседнюю улицу, то тут же вставила наушники в оба уха и включила громкую спортивную мелодию. Сильный голос американской певички призывал к тому, что нужно смело смотреть вперёд и не оглядываться назад. Что ж, в её ситуации самое то. Поэтому когда на её плечо опустилась чья-то рука, Хазан взвизгнула и отпрянула. Увы, равновесие удержать не удалось. Девушка упала на коленку здоровой ноги, притормозив своё нелепое падение руками. Кожа на ладонях ободралась. Она почувствовала, как её тянут вверх, чтобы помочь подняться. — Простите, ради Аллаха, простите. — Таинственная незнакомка, которая и оказалась виновницей её падения, расстроенно причитала. — Не хотела. Госпожа Хазан, я звала вас, звала…а вы не слышали. Простите еще раз! Девушке становится неловко от того, что такая взрослая женщина просит у неё прощения. Перед ней стояла ровесница её матери с аккуратно уложенными в пучок черными волосами. — Забудьте, всё в порядке. А зачем вы меня звали? Заблудились? — О нет… Точно нет. Меня зовут Симге. Мы…в каком-то смысле были когда-то родственниками с госпожой Кериме Йылдыз. Насколько стало известно…она…она скончалась. Но Ягыз, он ведь ваш супруг? — Да, ох…простите, но мне нужно идти. — Хазан отпрянула от госпожи так, будто та была ядовитой змеёй. — Извините, правда. Предупреждаю сразу, я не буду просить мужа встречаться с вами. — О! Это и не нужно! Я всего лишь хотела отдать то, что принадлежит его отцу. Она начинает рыться в сумочке и извлекает на свет маленький миниатюрный кулон на простой серебряной цепочке. — Прошу, возьмите. Я не могу хранить его у себя. Пожалуйста, Хазан! Симге просит так отчаянно, с такой мольбой, что девушка сдаётся. — Хорошо, хорошо! — Она чувствует, как металл холодит её пальцы, пока женщина рассыпается в тысяче благодарностей. — Но я не обещаю, что кулон будет у него. — Мы совершили большой грех, дочка. Большой. Родители должны быть со своими детьми. Женщина вздыхает ещё раз, а потом вытирает слёзы. Что-то в её поведении смущает девушку. Наверное, её глаза. Не смотря на все слезы и причитания, они остаются бесстрастными и холодными. В них нет ни намёка на тепло или сожаление. Такое чувство, словно госпожа разыгрывает хорошо отрепетированный спектакль. — Простите, мне нужно бежать. — Хазан отворачивается от неё и с огромным облегчением видит вдали машину Селима. Она машет ему в надежде, что он увидит её и спасёт от общества этой странной особы. К её счастью, рыжик двинулся в их сторону. Хазан так резво запрыгнула на переднее сидение, когда машина поравнялась с ними, что госпожа Симге ничего не успела сказать на прощание. Некоторое время парень ехал молча, не пытаясь заговорить. Но потом, видимо, его терпение иссякло. А может быть, он был не в силах смотреть на то, как напряженно она следит за дорогой, кусая свою губу. — Не хочешь рассказать что с твоей коленкой, почему у тебя руки в крови? — Я упала, — коротко отвечает девушка, мотая головой. Зачем она говорила с этой женщиной? Как теперь сказать об этом Ягызу? Он же снова воспримет это как непослушание или неуважение! — Упала? — Неверяще переспрашивает Селим и останавливает машину у обочины. — Да на тебе лица нет. Ты вся дрожишь. Что-то случилось. — Я сделала кое-что плохое, — обреченно шепчет Хазан, — Ягыз будет ужасно зол. — Ягыз, этот тот самый парень, который пошел бить морду за тебя одному из крутых качков нашего спортзала? — Рыжик усмехается и ласково треплет её по плечу, — не переживай. Этот псих хорошо к тебе относится. — Он меня просил не лезть, а я полезла в одно дело, — выпаливает Хазан, огорченная, что мозги включились так поздно. — Я не хотела, но всё произошло так неожиданно. — Тогда не переживай, — он улыбается ей мальчишеской улыбкой, — этот человек тебя любит. А значит, простит. Любовь для того и даётся. Иногда я хочу убить Симону за порванный диван, который обычно после ее игр весь в соплях и слюнях…ой, прости… Симона —это моя собака. Так вот, но потом она приносит мне мячик и так искренне виляет хвостом, что моя злость испаряется. — Ты сейчас сравнил меня с собакой? — Иронично интересуется Хазан и усмехается. Всё-таки, её новый знакомый тот ещё юморист. — Но зато ты улыбнулась! Предлагаю выпить чашечку кофе, умыться, избавиться от крови на руках и потом разбежаться по своим делам. А то чего доброго, ближайший полицейский решит, что ты убила человека и не успела смыть кровь. На этот раз она не выдерживает и начинает смеяться, избавляясь от напряжения, которое сковало её с момента встречи с госпожой Симге. В руках всё еще странная вещица, которую ей всучила эта женщина. Но Селим прав. Нужно взять себя в руки и поговорить с Ягызом. Хотя, разговор можно отложить. Вряд ли, сейчас она сможет связать слова в верные предложения таким образом, чтобы любимый мужчина её понял. — Кофе, так кофе. Мне… — Черный, без сахара и без молока. — Откуда ты знаешь? — Она смотрит на своего полу-шефа во все глаза. — Ну я предположил. Исходя из того, что вижу. Десять минут спустя Хазан пьет горячий кофе большими глотками, смешно сжимая кружку. Она решила не завтракать. А вот Селим в этом удовольствии себе отказывать не стал. Он с удовольствием уплетал вредные жареные пирожки с капустой, запивая их холодной кока-колой. Она мысленно прикинула урон, нанесенный его организму и количество калорий, ужаснулась и посочувствовав его желудку и печени. — Так что ты натворила? — Он прожевал пятый по счёту пирожок и потянулся за шестым. — Ягыз — мой бывший муж, — терпеливо объясняла ему Хазан, — мы с ним в разводе. Но недавно немного…эээ…как бы сказать то… — Но недавно вы помирились, — кивнул ей обладатель безразмерного желудка, протягивая руку к седьмому пирожку. — И что? — И то, что он просил не лезть в его отношения с родственниками. Но та женщина…она появилась сама из ниоткуда и просила меня передать ему одну вещь… — О, косяк, — Селим сделал глоток колы, — косяк, но вполне поправимый. Расскажи Ягызу, как всё было. Он тебя простит и поймет, однажды Симона… — Хватит о Симоне, — взмолилась Хазан, — я же серьезно. Я совсем не понимаю зачем я тебе это рассказываю! Правда не понимаю. Бред какой-то! Но факт остается фактом. Он попросил, я не послушалась. И тут два варианта: либо врать, либо идти с повинной. — У тебя нет двух вариантов, Хазан, — серьезно сказал собеседник.- Скажи ему правду и всё. — Скажу…- она вздохнула и потянулась к вредному жареному пирожку, чтобы заесть свой стресс. Селим усмехнулся и подвинул ей тарелку поближе. Именно этот жест оказался запечатлен на новенький американский айфон Фарах, которая давно уже наблюдала за парочкой. Она и не рассчитывала на такую удачу, что решив зайти в кафе, пока спорт-клуб в паре кварталов откроется, нарвется на тут на госпожу Хазан в сопровождении какого-то симпатичного рыжего парня. — По ком звонит колокол? — Бормочет довольная девушка, — Всё-таки, Ягыз Эгемен, я была права на сто процентов. Книга весьма интересная и тебя очень заинтересует сюжет. Через пять минут снимки парочки оказываются в её телефоне. И Фарах решает съесть пару вредных пирожков, которые с аппетитом уплетают эти двое. Чудесный день!***
Она растерянно смотрит на мужчину, которого считает смыслом всей своей жизни. Ледяные глаза заглядывают в самую душу. — Ты сделала свой выбор. Нужно уметь отвечать за свои поступки. — То есть…то есть любовь для тебя ничего не значит? — Чёрные глаза смотрят в серо-зеленые с таким отчаянием и надеждой, что наверное, могли бы растопить статую. Но человек перед ней непреклонен. — Ты сделала свой выбор и назад дороги нет. У нас никогда не было другого варианта. Девушка снимает кулон со своей шеи и хватает его за руку. — В таком случае, возьми это на память. Возьми и помни о том, что выбор был. Просто ты отказался выбирать. Кулон падает в его огромную ладонь, которая тут же сжимает её. Он поправляет свой галстук, кашляя. Привычный жест, за которым мужчина пытается скрыть свою боль или растерянность. Но это длится недолго. Секунду. Секунду, за которую она успевает развернуться и уйти прочь, обхватив руками тонкие плечи.