Стеклянное небо

Если вы заглянете в обычное учебное заведение во время перерыва, то обязательно встретитесь с повсеместным шумом, сбивающим с толку ещё не привыкших к подобной атмосфере или просто любящих тишину. Некоторые ученики пытаются успеть расправиться с бэнто прямо в классе, потеряв надежду и часть времени на возможность найти место в столовой. У «профи» это даже получается – сколько попыток они пережили. Другие громко болтают и смеются в компании друзей. Кто-то клеится к другим. Отличники зажимают уши в попытке спрятаться от множества голосов, читая конспекты… Однако в элитной академии такого не увидеть. Меньшее количество людей, больший размах помещений. Даже если все разом пойдут в столовую, меню которой подозрительно напоминает ресторанное, мест хватит и давки не будет. Учащиеся – престижный класс – не кричат, не суетятся. Фееричные гуляние исключительно после уроков. И никто не переступит черту. Даже избалованное золотое поколение, верно. Потому что все там – дети значимых людей. Кому нужны конфликты между политиками или директорами компаний? Впрочем, не стоит думать, что эдакий церемониал намного лучше суетливых будней. Когда люди не могут в полную силу выражать свои эмоции, появляются шепотки, обсуждения, недовольства. Поэтому она предпочла бы провести свободное время в другом месте, подальше от всего этого, просто выдохнуть – «наконец можно не думать». Неряшливо побросать в рюкзак учебник с тетрадями и застегнуть разъезжающуюся молнию. По непонятным другим причинам Комацу всегда таскала с собой всю канцелярию, порой даже забывая о факте наличия собственного шкафчика в школе. Так удобней: всё с собой и под рукой. – Аой-са-а-ан! Аой-сан, пойдёшь с нами? Компания девочек-отаку – самая миролюбивая в классе – нередко зовёт её с собой. Из жалости, правда. Просто посмотрите в эти глаза и на неловкие улыбки с руками, теребящими край юбки. У неё же «нет друзей», а староста обязана поддерживать связь со своими одноклассниками. – Нет. Обещала другу. – Другу?.. Так их лица гораздо интересней: неподдельные чувства красят. Даже если они – удивление, смешанное с открытым недоверием. Поверить в то, чего сам не видел, бывает сложно, можно не извиняться. Искать не нужно: в толпе не заметить его сложно – белые пряди видны издалека, как и сложенные под грудью в защитном – только не говорите ему – жесте руки. – Ты опоздала. – Ага. Аой никогда не раскаивалась в своих «проступках» даже мысленно, как Субару никогда не злился из-за этого, понимая, что реакции не получит – легче высказать что-то одному из братьев, поживее выйдет. Проходящие мимо ученики считают их парой. Потому что дружба между такими людьми, так ещё и противоположных полов – дело странное. Хотя, не такие уж они и разные, только внимательней посмотрите и найдёте сходства. – Точно угадаю. Твои тоже удивились «другу»? – вверх она шагает через одну ступеньку, из чистой привычки, выработавшейся с годами. Когда опаздываешь, но не хочешь того, волей-неволей придумаешь способы ускорить ход. Лично им заявление о дружбе не кажется неожиданным. Спрашивается, с кем они ещё ходили все те два месяца и гуляли на летних каникулах. По какой-то причине именно на этот промежуток времени местные «хотим всё знать» решили взять отпуск. Впрочем, дело могло быть и не только в них. Порой ей казалось, что Субару вообще не разговаривает ни со своей семьёй, ни с окружающими. Наверное, не только ей. Одна из их схожестей. Словно спотыкнувшись, она усаживается на холодный пол. Он – следом. Их отношения в принципе сотканы из точек соприкосновения. Разве могли бы замкнутые люди с разными взглядами пойти на встречу друг другу? Из ряда фантастики такое. Не бывает случайных и неосознанных начинаний. Долго отводить душу не получится. Перемены – быстрая дорога туда и обратно, просто чтобы не стоять в коридорах под любопытные взгляды украдкой. «Украдкой». Принцип секретности тут никогда не срабатывал до конца. Пока доберёшься до крыши и посидишь там пару минут прозвенит звонок-мелодия. Бесполезная штука, на самом деле. Другое дело – звонок-будильник: хочешь – не хочешь, а услышишь это противное трезвонье. Правда, «услышать» вовсе не равняется «проснуться и собраться вовремя». – Пора. Можно не отряхиваться. Полы в престижной школе надраивают до скрипа и блеска. – Не хочу. Пойду домой, – на сегодняшних парах не будет ничего интересного и нового, а вот погода отличная. – Тц… Ну пошли. А ему всё равно наплевать на эти пары. Только поэтому уже через пару минут они идут по улице, а здание школы остаётся позади. Она шагает по бордюру, раскачиваясь из стороны в сторону, раскинув руки – смысла в этом нет, просто хочется. Он идёт на небольшом расстоянии – кто знает, когда Комацу захочет махнуть рукой и спрыгнуть с «мостика» – и угрюмо поглядывает на это из-под чёлки: чёрт бы с учёбой, но, если вспомнить о необходимости возвращения в особняк, выслушивать лекции того типа не особо хочется, на самом деле. Но рассуждать о последнем уже поздно. – Бару, ты всегда идёшь со мной до того парка, – Аой просто тыкает куда-то вперёд, парка ещё не видно. – Хотя живёшь в какой-то глуши. Интересно-о. – Не твоё дело. – Ты покраснел, – пожав плечами, Комацу спрыгнула с бордюра, специально – он бы поклялся – чуть не задев его. – Ч-что?! – Шутка. Вообще-то не шутка.