Пение тоннелей

Искры от костра согревают не столько плоть, сколько душу человека. Даже самый небольшой костерок посреди тоннеля, проросшего зимним страхом и холодом, способен подарить этой странной и загадочной, метафизической субстанции ощущение спокойствия и безопасности. На ВДНХ — родной станции Артёма, костры разрешалось разводить только в специально отведённых местах и со строжайшим соблюдением техники безопасности. Её нарушение считалось преступлением и преследовалось по закону. Бывали случаи, когда целые палаточные станции выгорали дотла из-за одной неосторожной спички… Пускай ВДНХ и была относительно богатой станцией, и в легковоспламеняющихся палатках жили только бедняки, которых на станции было немного, но администрация ВДНХ была слишком предусмотрительна и подвергать риску жителей станции не решалась. Артём сидел в «разрешённом» месте около гермозатвора — огромной металлической двери, отделяющей станцию от ужасов поверхности. В руках молодой человек держал довольно хорошо сохранившуюся книгу — учебник по истории России 20-го века. Артём, медленно перелистывая слегка запылённые страницы книги, читал про революцию, красных и белых, после — про военный коммунизм и НЭП, про индустриализацию и Великую Отечественную Войну. Великая Отечественная Война… Её эхо до сих пор слышалось в Московском Метро — извечная борьба между коммунизмом и нацизмом преследовала немногочисленные остатки человечества даже после конца света. Пока на земле существует человек — всегда его будет сопровождать борьба, влекущая за собой разногласия, междоусобицы и войны. Такова уж непростая и противоречивая человеческая природа, основанная на извечном насилии и доминировании одних над другими. Глаза у парня устали, поэтому Артём отложил ненадолго книгу в сторону. Спустя какое-то время к Артёму подошёл товарищ по дежурству, которого звали Денис. Денис вежливо поинтересовался, стоит ли кипятить чай на Артёма… На это молодой человек ответил коротким утвердительным кивком. Дежурный отошёл куда-то в тень, но через несколько минут вернулся в сопровождении ещё двух постовых. Молодые люди подвесили над костром большой металлический чайник. После непродолжительного молчания завязался оживлённый разговор, в который Артём не особо вслушивался. Он думал о чём-то своём, о чём-то отдалённом, наблюдая за мерцанием искр маленьких огоньков.  — Так ты слышал, что на Красной линии-то творится? — спросил один из постовых, похоже, обращаясь к Денису. — Что? — лениво спросил Денис. — А то, что люди начали пропадать между станциями — в тоннелях. — Ответил постовой. — Ну, и? — Денис не проявлял особого интереса к диалогу. — Что «ну, и»? — спросил рассказчик, а затем сам же и ответил на свой вопрос. — А то, что у них там тоннели все освещены и каждые 20 метров ходят дружинники, следящие за порядком, вот чего. — Ты врёшь! Не может быть! — Воскликнул третий собеседник. На этом моменте Артём внимательно вслушался, и начал пристально следить за разговором. Не каждый день такое услышишь, и хотя, люди в большом метро пропадают часто, но до этого всё было как-то в отдалённых тоннелях между переходами давно заброшенных станций. А Красная линия была одним из самых заселённых мест Московского Метрополитена. Отчим рассказывал Артёму, что на линии проживало от десяти до пятнадцати тысяч человек. — Да сожри меня упырь, не вру! — воскликнул постовой, который начал разговор. — Пётр Михайлович и Сухой мне рассказали, у Артёма спроси. При этой фразе находящиеся у костра люди посмотрели на Артёма. — Я у отчима ничего не спрашивал по этому поводу. — сухо ответил Артём. — Но я спрошу, когда мы вернёмся с дежурства. — Ай, да я сам у него спрошу. — Начал было подниматься третий собеседник. — Я тебе спрошу, Сенька, не смей! Сторожить гермодвери кто будет? Библиотекарь Петрович или Упырь Иваныч? — Грозно сказал Денис. Сенька в ответ пробурчал что-то невнятное. — Ребят, давайте досидим уж? Минут 15 осталось всего до конца смены. — Подал голос Артём. На этой фразе разговор был окончен. Постовые молча дождались, пока закипит чайник и разлили горячую воду по старым обшарпанным стаканам. Сенька достал из рюкзака тот самый знаменитый чай. Конечно, настоящим чаем этот напиток не был. Чай, оставшийся после войны пили очень редко, и было его немного совсем. Нынешняя настойка, именуемая чаем, состояла из концентрации разных тоннельных грибов и ещё нескольких ингредиентов. — И чего мы тут сидим? От кого сторожим? Да эту же дверину никакая сила не возьмёт. — Ворчал Сенька. — А путников кто пропускать будет? Петрович рассказывал, вчера какой-то мужик ломился в дверь. А за ним стая стражей! Вот ты прикинь, если б они с ребятами не открыли, всё, кранты бы мужику. — Угрюмо ответил Денис. — А чё за мужик-то? — Спросил третий постовой, отпивая горячий чай из кружки. — Да сталкер какой-то, вроде. Говорил он, что с группой шёл по поверхности, ну там, вещи какие-то в метро принести: патроны, мультивитамины, фильтры… Барахло, короче, всякое. Так он один из группы всей выжил. Только были сказаны эти слова, как снаружи послышался человеческий крик и стук в дверь.