Всё только начинается

— Отдай печеньку! — Миллард повернулся в сторону Хью. Хью поспешно засунул вкуснятину за щёку, в то время как рой его пчёл оживлённо звучал у него над головой. — Что? — мальчик пожал плечами как ни в чём не бывало. — Это было моё печенье. — прошептал Миллард, по голосу было понятно, что невидимка настроился враждебно. Бронвин, что сидела неподалёку, обернулась на мальчишек, которые вот-вот разожгут огонь ссоры. — На кухни есть ещё. — Бронвин усмехнулась, взглянув на друзей. В эту же секунду Джейк зашёл в гостиную с пустой коробкой из-под шоколадного печенья в руках. — Я даже не буду спрашивать кто успел стащить из 2016 пачку печенья, я только поинтересуюсь: больше нет? — он уставился на аудиторию, что смотрела на него во все глаза, жуя за щеками последними остатками печенья. Не получив желаемого ответа, парень «осуждающе» посмотрел на друзей. — Почему бы не принести из будущего проектор? — Джейк резко обернулся на Горация, — В смысле для просмотра фильмов последних новинок… — пояснил он. — Мне эта идея нравится. — Оливия захлопала в ладошки, взглянув на Эмму. — Будущее такое прекрасное! Хочу узнать о нём большего.       Клэр зашла в гостиную с большущей книжкой в руках. Подойдя к журнальному столу, расположенному посередине комнаты, между диваном и креслами, она положила увесистое издание на него. «Сказки странных» красовалось на обложке большими готическими буквами. — Кто будет читать? — Енох поднял руки вверх, словно задаваясь, — Лично я — пасс. — А тебе бы полезно вспомнить буквы. — Фиона усмехнулась. Енох резко обернулся на девочку. — Ой, да кто бы говорил. — парень растянулся на диване удобнее, занимая большую его часть. — Эй, ты можешь поаккуратнее? — послышалось где-то рядом с Енохом. Парень сию же секунду отполз в сторону, устроившись снова в своём уголке дивана. — Какого чёрта ты разделся? — он взглянул на то место, где предполагательно восседал невидимка. — Это не столь важно. — с какой-то странной интонацией проговорил Миллард. В эту же секунду Хью нервно закашлял. — Так кто будет читать? — Эмма изогнула бровь, явно в удивлении. Повисло молчание. — Прекрасно. — белокурая девушка расплылась в улыбке, этот ответ её точно устраивал. — Надо бы ещё принести книг из петли… Гарри Поттера например… — Джейк пожал плечами. Эмма дождалась тишины и удосужившись, что ещё готовы выслушать, взяла книгу на колени. — Прочитай про странных голубей! — умоляюще посмотрела на неё Клэр. — Но мы сотню раз это уже слушали. Может быть что-нибудь другое? — Гораций взглянул через сидящих между ним и Эммой близнецов, — Открой содержание, я что-нибудь подберу. — Ну уж нет. — Эмма усмехнулась и, насколько это было возможно, отодвинулась подальше. — Давайте так. — Джейк решил самостоятельно разрешить нарастающий спор. — Эмма, открой книгу. — он выжидающе посмотрел на девушку. Эмма пожала плечами и раскрыла издание. — Страница 394… — задумчиво прошептал Джейк. — Это у нас… — Он пролистал на пару листов назад, вернувшись к началу истории. — Прекрасно, выбор пал на «Старый дуб»? — Джейк в замешательстве перевёл взгляд на Эмму. — Мне нравится эта история. — улыбнулся Енох. — Потому что в конце все умирают. — Гораций снисходительно посмотрел на него. — Люблю хорошие сказки, в особенности те, в которых… — парень не успел закончить свою речь, как поймал на себе взгляд Оливии. — …хороший конец. — он покачал головой, в знак согласия. — Так, мы так будем до ночи выбирать. Начнём с самой первой. — с этими словами Эмма раскрыла книгу в начале. Возражений не последовало.

***

Альфред сидел в соседней комнате. Отвернувшись к окну, всматриваясь в чернеющую пелену вечера. Она его поцеловала …       В голове промелькнула тот самый момент, что он увидел на набережной, применив свою странность. Она сама, по воле, поцеловала его… Алма, его Алма.       Сомнения заволокли его мысли. Тревога, обида, отчаяние. Вернётся ли она? Что она скажет? Мужчина вздохнул. Он злился, гнев подобно адреналину расходился по его телу, заполняя каждую клеточку тела. Альфред старался гнать прочь тревожные мысли. Ганс? Кто он? Он никто! Он не смеет к ней прикасаться. А она? Почему она так поступила? Почему опять взяла всё на себя? Почему считает, что не нуждается в помощи О, Птица, лишь бы она вернулась домой…       Часовая стрелка давно перевалила за девять часов вечера Дети, как им и полагалось в это время, разошлись по своим комнатам и там, дожидаясь сна, оживлённо продолжали беседу между собой. На их вопросы об отсутствии Алмы он отвечал просто. Она скоро появится, не переживайте. Весь вечер Он был одинок. Уже прошло чуть больше часа, как он вернулся домой. А Алмы нет. Подняться и пойти на поиски, кричало его сердце.       Долго мучать себя сомнениями не пришлось. Входная дверь скрипнула и вот он уже слышит как её шаги приближаются. Торопливо, даже слишком. Должно быть она взволнована, или испугана… Альфред сидит один в гостиной, окутанный её мраком. Лишь одна лампа горит в этой комнате. В самом дальнем углу помещения, её свет практически не доходит до него. Только синева вечера за окном… Они встретились взглядами, когда Алма стояла ещё в дверном проёме. Беспокойство? На её лице написано беспокойство? Но за кого или из-за чего?       С полминуты они молчат. Смотрят друг на друга. Он — потому что не знает как начать диалог, она — терзаемая сомнениями. Алма посчитала, что Альфред ещё с порога налетит на неё с объятьями. А сейчас, сейчас он даже не улыбнулся… Настораживало. — Где дети? — спросила она.       Имбрина прекрасно знала, что её любимый позаботился о её подопечных, но спросила этот банальный вопрос, лишь для того, чтобы хоть как-то разрядить нависшую обстановку. — Готовятся ко сну. — монотонно произнёс он, снова отвернувшись к окну.       Алма прошлась в глубь комнаты, к нему, поближе. Ноги сами ведут себя сесть не рядом, а напротив. Он слишком серьёзен. Слишком пугает. — Я смотрю вы хорошо поладили, скоро они с тобой и во мне не будут нуждаться. — она усмехнулась. Альфред шумно вздохнул. — А ты куда-то собираешься? — ответил он. Мужчина внимательно посмотрел на неё, и по её коже пробежался холодок. Странное чувство внутри неё нарастало. Алма нахмурились. — Что? Нет. — замотала она головой, и, достала из кармана трубку и коробочку спичек. Разговор обещал быть долгим. Алма, конечно, догадывалась о чём зайдёт диалог. Конечно, Альфред хотел знать то, что происходило за закрытой дверью, каков оказался исход… — Я видел. — он не станет ждать, скажет на прямую. — ты целовала его. По своей воле. — холодный, пронзающий взгляд направлен сквозь неё. Алма поднимает на него глаза, застывая, с зажжённой спичкой в руках. В зубах крепко сжата курильная трубка, от удивления бови сами уползли вверх. — Что? — переспрашивает она.       Последние события помнились смутно. Словно как ненужный разговор, она постаралась забыть всё, но по щелчку пальцев это не срабатывало. Ты целовала его. По своей воле. Эта фраза эхом прозвучала в её голове. Словно обвинение её восприняла Алма. Как он только может так думать? Она чувствует тепло у кончиков пальцев. Огонь подошёл слишком близко. Сделав пару резких движений рукой, спичка потухает. — Ты целовала…его. — Альфред хочет назвать имя, но не может. Не хочет. Не видит в этом нужды. Алма всё поняла. Больше объяснений и не требовалось. Она откладывает трубку обратно в карман. — Да. Всё именно так и было. Я должна была заставить его поверить в то, чего не могло случиться. — она внимательно на него посмотрела, словно на провинившегося ребёнка. — Эта мысль не могла посетить твою бурную фантазию? — Почему ты постоянно берёшь всё на себя? Я могу… — он не успевает договорить, Алма перебивает его. — Меньше всего, мистер Грин! Меньше всего я хочу, чтобы те, кого я люблю пострадали по моей халатности. Свои проблемы я предпочитаю решать сама! — она говорила страстно, уверено. Её глаза блестели от слёз. Оклеветанная, она отвернулась к окну. В первую очередь её задевает то, что он неуверен в ней, то, что он посчитал правдой ложные мысли. По собственному желанию она готова целовать только его, Альфреда… Тогда это было вынужденным поступком, проступок, который она совершила переступив через себя…       Альфред молчал. Он, конечно, не хотел сделать ей больно. Он хотел разобраться во всём. Ему не нравилось, что в их, если это можно так назвать, отношениях была какая-то непонятность. Альфред почувствовал вину. Он, конечно, толком не мог понять и увидеть всей картины, что творилась за той дверью. Он не мог прочувствовать на себе весь тот страх и ужас, что перенесла она, пребывая те минуты с Гансом.       Он не прав. Он не юноша, чтобы обижаться из-за таких пустяков и раздувать скандал по собственным вывода, следовало сесть и поговорить. Альфред безумно рад, что сон Горация, от части, оказался кошмаром. Действительно, сон отчасти оказался кошмаром! Она живая, здоровая, сейчас сидит перед ним, а он… Идиот, сказал он сам себе в уме. Альфред встаёт с кресла и подсаживается позади неё, обнимает за подрагивающие плечи. Его губы касаются кожи её бледной шеи, аккуратно целует. — Я кретин, Алма, — шепчет он, — я кретин. Имбрина оборачивается на него. И снова перед ней именно он. Эти добрые, смеющиеся глаза, тёплая улыбка… Она обнимает его, прижимается ближе, вдыхает его одеколон. — Прости меня… — шепчет она, прижимаясь ближе к его груди, — прости… — Ты не виновата. Всё хорошо. — он сгребает всю её в охапку, словно боясь, что кто-то вздумает её украсть. Он не позволит. Больше не позволит. Слишком долго он ждал, слишком долго искал, слишком долго кормил себя надеждами и мечтами. — Он больше не вернётся. Никогда. — она шепчет всё так же, тихо, словно извиняясь.       Сейчас он не станет ничего расспрашивать, потом, чуть позже. Она жива и она рядом с ним, большего и не нужно.