***
Альфред стоял на пристани, он безотрывно смотрел на тот самый корабль, откуда его привели. Тревога, обида, боль. Нет, на этот раз он не ослушается её, она знает что делать. Мужчина отворачивается, ступает по дорожке, что ведет к лесу, больше не оборачивается. Парою он проклинает свою странность, считает её бездарной. Ему стоит лишь подумать о человеке, и вот он уже видит где он находиться и что делает. Сейчас ему следует пойти к детям, он чувствует, если в ближайшее время он не вернётся, дети снова решат действовать сами. Он ничего не скажет об Алме, лишнее беспокойство. Альфред чувствует, что она скоро вернётся сама, чувствует, что ей ничего не угрожает, он ей верит.***
— Хорошая регенерация организма. Ничего необычного. — пожимает плечами Алма. — На сколько я знаю, это ведь необычно, так ведь? — Ганс вскидывает брови. — Такие случаи происходят в природе, но они на столько редкие, что одно лишь упоминание об этом звучит нелепо. Науке ещё не дано это объяснить. — Алма улыбается. Разумеется, она понимала, что Ганс странный, но не видела необходимость об этом ему говорить. Она солгала. Она не могла, да и не видела смысла рассказать ему всю правду. Он взрослый мужчина и в помощи не нуждается, сейчас главное дать ему поверить в сказанную ложь, а затем дело остаётся за малым. — Объяснение оказалось куда проще, чем я ожидал, — он ухмыльнулся, — значит я избранный? — Ганс откинулся на спинку стула, с улыбкой глядя на Алму. Алма усмехнулась. — Можно сказать и так. В комнату внезапно зашёл солдат. Он посмотрел с начало на Алму, а затем перевёл взгляд на Ганса. Скорее всего его удивила миловидная обстановка между ними, с учётом того, как Ганс рвался найти её, словно стремясь убить. — Мы отправляемся. — заверил Ганса солдат. — Чудно. — отозвался Ганс и жестом показал подчинённому убираться. Солдат поспешно покинул комнату. — Как я уже сказал, по прибытию в Германии, ты станешь моей женой. — он внимательно посмотрел на неё. — Ты согласна? Алма мягко улыбнулась ему в ответ. — Согласна. Ложь. Моё сердце принадлежит другому. — Тогда, я думаю, уже не стоит спрашивать разрешения… — он подаётся вперёд, и целует её в губы. Женщина противится. Её снова наполняет паника, и она уже готовиться оттолкнуть его от себя… Но Алма быстро осознаёт, что пребывать в его обществе ей остаётся не долго, нужно дать кораблю отплыть подальше от пристани. Переступив через себя, она отвечает ему на поцелуй, Ганс встаёт со стула и увлекает её за собой, прислоняет к столу. Его руки крепко обнимают её, прижимают ближе. Одни только мысли о том, что она целуется с другим мужчиной вызывают у Алмы отвращение. Ты это делаешь во благо для безопасности детей и Альфреда. Голос в голове часто произносил эту фразу, и только она мотивировала её идти дальше. Внезапно перед глазами встаёт картина воспоминания. Они стоят на пристани. Альфред и Алма, совсем юные, счастливые. Он крепко сжимает её в объятьях, шепчет красивые слова на ухо. Она улыбается, смеётся. Утренний тёплый ветер игриво теребит подол её сарафана, а она кокетливо улыбается, придерживает юбку. Синие ленты, вплетенные в её прическу, красиво сочетаются с цветом её глаз. Альфред целует её в щёку. Над голубой горизонтовой полосой моря показывается красное зарево солнца. Рассвет. Когда-то Альфред пообещал, что они будут гулять всю ночь под луной, так это и случилось. Теперь это было их любимым занятием. Сбегать по ночам, гулять под луной. Сначала они танцевали до ночи на деревенской ярмарке, танцевали под английскую музыку, участвовали в танцевальных конкурсах. А потом, под мягким светом холодной луны, они купались в озере, размышляли о будущем, мечтали. Альфред говорил, что первая солнечная заря, это чудо, которое стоит увидеть. Он был тем человеком, который умел видеть прекрасное в самом обычном. В звёздном небе, багровом закате, в пробивающимся сквозь твёрдую почву цветке. Алма любила его таким какой он был. Она любила всего его целиком и полностью, это была первая любовь её жизни, чистая, не порочная, искренняя. Первая и, как она осознала потом, последняя. Она любила и любит, И никогда не отпустит. Ганс отстраняется от неё. — Когда ты не сопротивляется, гораздо приятнее. — он снова улыбается. Алма чувствует себя в его обществе не комфортно, но не подаёт виду. Отходит от него на пару шагов, мельком посматривает в окошко. — Ты не мог бы принести чего-нибудь поесть? — она снова улыбается ему. — Устроим романтический ужин? — Ганс опять подходит ближе к ней, Алма настораживается. — Можно сказать и так. — женщина на кивает, смотрит на него. — С продолжением? — он облизывает нижнюю губу, хищно смотря на имбрину. — Как пойдёт. — пожимает она плечами. Ганс кивает ей и поспешно выходит из комнаты, его шаги по коридору уходят прочь. В эту же секунду она кидается к окну каюты и, дёрнув за ручку, раскрывает его. Она оборачивается птицей и быстро вылетает в окно. Обратно, домой, к детям, к любимому. Всё самое худшее позади. Холодный, влажный ветер освежает, приводит мысли в порядок. Свобода — как солнце. Могущественней и лучше ее ничего нет на свете.